Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 17
Критическое представление о бытии видит реальность в значимости или истинности. Бытием является тут «то, что в познании сообщает идеям их значение», «то, чему идеи должны соответствовать», «то, существенной ролью чего по отношению к идеям является роль образца»115. Бытие становится и является наличным для этого представления в самом познании и в тесной связи с познавательным актом. Этим отменяются обе крайности реализма и мистицизма и отпадают их разъедающие противоречия. Однако же и такой формулировкой бытия не все разрешается и уясняется. «Значимость в том виде, как она является тут, представляет собою двусмысленный термин. Относясь к идеям, нами непосредственно подтверждающимся, она имеет в виду то, что они находят себе конкретное выражение в том опыте, которым мы их подтверждаем. Относясь к царству значимой истины во всем его целом, к миру природы, поскольку она еще не подвергнута нами наблюдению, или к миру еще неналичных для нас математических истин, она подразумевает этим, что царство это обладает как-нибудь таким характером, которого мы не должны подтверждать и который никогда не может быть исчерпывающе представлен в нашем человеческом опыте»116. Что же? Имеется, что ли, два различных сорта бытия, – оба значимые, но при этом одно индивидуальное, другое универсальное, одно эмпирическое, другое только идеальное, одно наличное, другое лишь возможное, одно конкретное, другое чисто формальное?117Но не должен ли мир, по самой сущности своего существования, быть реален в одном общем смысле, жить одной конкретной жизнью?118«И что такое простая возможность до опытного подтверждения? Может быть, она являет собою только один внутренний смысл?
Но в чем же тогда ее истина? Или она знаменует собою лишь внешний смысл? Но что же такое тогда ее бытие?»119. На этот вопрос критическое представление о бытии не отвечает определенным образом и потому должно быть признано недостаточным.
2. Четвертое конструктивно-идеалистическое понятие бытия всем корпусом своим опирается на вышеизложенный анализ познания. «То, что существует, или то, что реально, есть, как таковое, совершенное воплощение в идеальной форме и финальном осуществлении внутреннего смысла конечных идей»120. Сущность реального в том, чтобы быть индивидуальным или же сделать невозможным что-либо другое, в точности такое же»121; «Истинное бытие есть, по сущности своей, целый индивидуальный факт»122. Отсюда ясно, что в своем целом мир бытия есть мир индивидуально выраженного смысла, индивидуальная жизнь, состоящая из индивидуальных воплощений воль, представляемых всеми конечными идеями… Это – индивидуальная жизнь, взятая как целое, totum simul… Эта жизнь есть в одно и то же время и система фактов и осуществление всяческой цели, какую бы фрагментарно уже ни заключала в себе любая конечная идея, поскольку она истинна по отношению к своему смыслу. Эта жизнь есть совершенная воля, а равно и совершенный опыт, соответствующие воле и опыту любой конечной идеи»123. Словом, бытие есть «высшее осуществление категории индивидуальности, индивидуальное индивидуального»124.
Давая такой ответ на основной ответ онтологии, конструктивный идеализм в сущности объединяет в себе и пополняет односторонности трех предыдущих представлений. «То, что есть, играет руководящую роль по отношению к конечным идеям, как то утверждает реализм, составляет одно и то же с истинным смыслом идеи, как того хочет мистицизм, и является значимым, как того требует критический рационализм. То, что есть, являет собою осуществление всей цели подлинной идеи, ищущей такого бытия»125. Однако этим общим ответом далеко не все еще уясняется в понятии бытия. И, прежде всего, что такое то единство и та всеобъемлемость, которыми бытие тут наделяется? Это – единство и всеобъемлемость абсолютного сознания126. «То, что есть, налично постижению единого самостоятельного познавателя, жизнь которого заключает в себе все то, что он знает, смысл которого вполне осуществлен в его фактах, и самосознание которого совершенно»127. Это подтверждается эмпирическим миром на каждом шагу, ибо каждое отдельное явление в нем более или менее тесным образом связано и временно и пространственно и в иных более или менее общих и более или менее специальных отношениях с любым другим явлением. И того же самого требует чисто формальным образом выше развитое понятие познания бытия. «Наш мир, как бы множественны и разнообразны ни были его объекты, обладает тем, что мы можем назвать онтологическим единством, поскольку все типы его бытия, конкретные и абстрактные, сказываются как различные аспекты единого типа бытия»128. Правда, указания эмпирического мира в этом отношении не могут быть признаны окончательными, ибо мир этот есть мир человеческий, ограниченный и, стало быть, неспособный адекватно экземплифицировать единую сущность бытия. Но их вполне достаточно для признания наличности какого-то бытийного единства вообще, которое в мире сем находит себе лишь не адекватный, чисто человеческий отзвук, т. е. для признания наличности единого абсолютного сознания или опыта. «Существует абсолютный опыт, для которого концепция абсолютной реальности, т. е. концепция системы идеальной истины, выполняется теми самыми содержаниями, которые представляются его испытанию. Этот абсолютный опыт связывается с нашим опытом, как органическое целое – со своими собственными фрагментами. Это – такой опыт, для которого выполнено все то, что наисовершеннейшая мысль может счесть за подлинно возможное. В этом заключается определение его как абсолютного»129. Бытие изначала есть «некоторая абсолютная система идей»130. «Истинный мир есть… система мыслей Логоса»131.
3. Далее, не вполне уясненным остается в данном, еще слишком общем ответе также и то, что такое означает собою индивидуальность бытия и в его отдельных моментах, и в его целом. Это – индивидуальность волевого воплощения; индивидуальное «определимо лишь как объект воли»132. Индивидуально то, «что позволяет нашим идеям не искать ничего другого, сверх его наличности»133. «Как индивидуальное, объект воли является объектом исключительного интереса или любви, который не может позволить чему-либо другому занять его место»134. Словом, индивидуальность означает собою определенность и незаменимость. А рост в определенности означает собою всегда рост в исключении различных возможностей, в выборе и фиксации только одной из них135. Таким образом, индивидуальность «обнаруживается в нашей конечной человеческой мысли гораздо более в терминах отборного (selective) исключения, чем в терминах эмпирически наблюдаемого совершенства»136; и это «нисколько не содействует обеднению нашего сознания того, что реально, а, наоборот, обогащает его, ибо как раз путем исключения пустых возможностей оказываемся мы в состоянии одновременно и определить сознательно цель, и получить ее осуществление в определенном направлении»137. Индивидуальное «не есть ни только воля, ни только содержание жизни, а жизнь, взятая в ее отношении к тому, что, как индивидуированное, являет собою исключительный интерес, составляющий его характерную индивидуальную волю»138. И то же самое нужно сказать об абсолютном индивидуальном или «индивидуальном индивидуального»: «мир, как целое, есть… индивидуальный факт не просто благодаря полноте содержания абсолютного опыта, а в силу определенности отбора того объекта, которому должно быть позволено осуществить финальный смысл»139. «Мир образует целое, потому дело обстоит так, как будто бы абсолютное сказало… что для того, чтобы абсолютная система идей была осуществлена в этом мире, «не должно существовать помимо этого мира никакого другого», т. е. никакого иного случая осуществления; и поэтому иные абстрактно возможные осуществления в сущности остаются невозможными»140. Итак, «этот мир выражает божественное или абсолютное познание благодаря тому единству сознания, в котором являются связанными все его факты, а также благодаря той универсальности смысла, которая объемлет все разнообразие идеи таким образом, что каждая конечная идея, поскольку только она относится к чему-то другому или наделена внешней отнесенностью, является общею, между тем как целостное выражение этих идей единственно и индивидуально… С другой же стороны, этот мир выражает волю и выражает ее при этом не в том смысле, как если б божественная воля была внешней силой, причинно создающей мир, а – постольку, поскольку единство целого является телеологическим единством, к которому идеи стремятся; или же – постольку, поскольку мир достигает целостности и для своей полноты не нуждается ни в чем за своими пределами; и, наконец, – постольку, поскольку эта целостность и единственность мира есть выражение идеального отбора»141.
