Норбер Кастере - Зов бездны
Учтя прошлогодний опыт, мы не стали разбивать лагерь в этом опасном месте, а пошли дальше по горизонтальному ходу к биваку и добрались до него к часу ночи.
Наши предшественники (отряды Гриозеля и Пропо) установили в песчаном зале три палатки. Потолок у них был низковат и довольно неудобен, однако нас это мало беспокоило; после чрезмерно позднего ужина все тотчас улеглись в пуховые спальное мешки.
Вот вам наглядное преимущество разделения экспедиции на группы: при хорошей организации подобный метод дает несомненные выгоды. Три палатки для четверых — такую роскошь редко встретишь под землёй, где обычно бывает до противного тесно!
Мы полностью использовали этот комфорт. Лишь около полудня нас разбудил шумный приход Жикеля, Мореля, Феликса, Раву и Эрни, которые с шутками и обычными в таких случаях угрозами требовали освободить им места, чтобы они тоже могли отдохнуть.
Нам оставалось только подчиниться, но никто и не подумал устыдиться того, что мы проспали до полудня. Под землей образ жизни слишком беспорядочен, здесь отсутствует понятие о времени, здесь всегда ночь!
В соответствии с установленным планом, чтобы избежать заторов и опозданий, мы должны были идти вперед, погружаясь все глубже, в то время как наши товарищи забрались в еще теплые спальные мешки, которые мы вынуждены были им уступить.
И вот мы опять в пути, в подземном походе, трудном и долгом; в лагере II мы будем теперь лишь в полночь, то есть через двенадцать часов. Но это не просто двенадцать часов хода, это двенадцать часов самых разнообразных и изнуряющих гимнастических упражнений. Подтягивание на руках, продвижение ползком в тесных протоках, протискивание в извилинах ужасных расщелин, карабкание, спуски по лестницам, опасное балансирование на каменистых гребнях, продвижение по ломким карнизам, выступающим то над пустотой, то над пенистыми водами маленьких подземных потоков, — все это и прочую акробатику нам приходилось выполнять с невыносимо тяжелыми и громоздкими рюкзаками, которые нужно было нести, катить или волочить за собой.
Кроме того, пришлось еще открыть подземное судоходство на «надувайке», как мы ее называли, чтобы переправиться через длинное и глубокое озеро Хелэна Здесь, на повороте одной галереи, мы встретили отряды Пропо и Гриозеля, совершавшие такой же переход, только в обратном направлении. Догнал нас и Жикель со своими товарищами. Так во время долгого привала собрались вместе три отряда: первый, второй и третий — всего тринадцать человек. Все радовались встрече, у каждого было о чем рассказать. Впоследствии место нашей встречи мы назвали залом Болтунов.
Именно тут наши предшественники в пропасти Пьера отчитались о своих делах и подвигах, а в особенности об успешном спуске на глубину еще двухсот метров. Их указания и советы могли быть нам весьма полезны во время уже недалекого штурма.
Наконец, мы пожелали тем, кто шел спать в лагерь I успешно завершить переход и выйти из пропасти после восьми суток пребывания под землей.
Они в свою очередь пожелали нам счастливо добраться до лагеря II, не настаивая на дальнейшем продвижении, — у спелеологов тоже есть свои суеверия!
Дальше мы пошли по руслу реки то по крутым ее берегам, то прямо по воде и в полночь сбросили свои тяжелые рюкзаки в лагере II, расположенном довольно любопытно — на каменной площадке, всего на несколько метров возвышающейся над водой.
Эта относительно гладкая плита была бы очень удобна, даже совершенна для бивака, но она, к сожалению, имела весьма неприятный наклон в сторону пропасти, то есть нависла над руслом потока, откуда доносился гул близкого водопада. Те, кто нашел это место и кое-как установил здесь три палатки, назвали лагерь II мотелем — по аналогии с мотоотелями, то есть временными лагерями автотуристов.
По правде говоря, нужна была большая фантазия, чтобы найти в этом акробатическом биваке идиллическое очарование кемпинга. Не испытывая особой признательности к тем, кто выбрал это место и устроил здесь лагерь, мы называли его Покатой плитой, но только между собою, чтобы не огорчать наших товарищей из первого и второго отрядов. Впрочем, если бы они предложили нам найти место более подходящее, мы бы этого сделать не смогли — такого просто не было!
Уже за полночь мы поужинали, сидя на корточках с мисками в руках вокруг котелка с лапшой, сваренной на одной из наших газовых плиток, а после ужина расползлись по палаткам. Но сначала надо было надуть резиновые матрацы, причем надуть слегка, чтобы они держались на скале и не соскользнули по наклонной плоскости. Лично я полностью осуществил эту предосторожность, так как мне достался дырявый матрац, и я все время чувствовал под собой каменный пол. Это позволило за долгую и неудобную ночь окончательно установить, что известняк массива Арба удивительно жесток и тверд! Я поделился своим открытием с Феррандесом, моим соседом по «спальне», и это его очень удивило, то как он благодаря хорошему матрацу, а главное — молодости провел ночь прекрасно. Проснулся я рано, раньше всех, и, чтобы прекратить свои мучения, вылез из палатки по телам Феррандеса, Кавалэна и Вейдера, спавших крепким сном. Я зажег ацетиленовую лампу, начал готовить утренний кофе для всего отряда и вдруг остановился ошеломленный: одна из палаток исчезла!
Я начал сильно встряхивать лампу, чтобы она разгорелась поярче, но так как карбидные фонари вначале всегда горят тускло, то ничего не добился. Почти ощупью я приблизился к месту, где еще накануне Ги Морель и Рене Эрни устроились в двухместной палатке. И только тогда убедился, что палатка вовсе не исчезла, а просто обвалилась на своих обитателей, продолжавших сладко спать. На расстоянии пяти шагов из-за слабого освещения мне казалось, что ни палатки, ни спящих уже нет. В трех шагах уже можно было различить неясную сплющенную груду.
И наконец, только подойдя совсем вплотную, я смог разглядеть Мореля, который высунулся из палатки по грудь и лежал головой прямо на холодном и мокром камне. Кроме того, оказалось, что палатка и ее обитатели сползли по наклонной плите: голова Мореля была почти у самого края балкона, нависшего над пустотой.
Я осторожно разбудил Мореля и его товарища. К моему великому изумлению, оба заявили, что спали прекрасно и не заметили ничего особенного. Все-таки хорошо быть молодым!
Утро 29 июля 1958 года и часть послеобеденного времени третий отряд посвятил приготовлениям к решительному штурму глубин пропасти Пьера. С отметки 370 метров, где мы находились, нужно было начать спуск по руслу ручья. Первый и второй отряды, пройдя целый ряд порогов, спустились в колодец с водопадом, колодец Надежды, пересекли Зеленое озеро, прошли по галерее Пяти и добрались до отверстия нового огромного колодца Налэна. У подножия второго колодца им преградил путь глубокий бьеф, пересечь его можно было только на надувной лодке, а ее у передовых отрядов не оказалось. С этого места, расположенного на глубине пятисот шестидесяти метров, третий отряд с лодкой я должен был отправиться в неведомое по направлению к нашей конечной цели — к гроту Гуэй ди Эр, где выходили на поверхность подземные потоки пропасти Раймонды и пропасти Пьера.
Около трех часов дня, после телефонного разговора с внешним лагерем, убедившись, что дождей нет, головной отряд покинул лагерь II. Он состоял из шести человек: Жо Кавалэна, Рене Эрни, Максима Феликса, Раймонда Феррандеса, Ги Мореля и Пьера Вейдера.
Пьер Жикель очень устал и плохо себя чувствовал, а поэтому не смог присоединиться к своим товарищам. Что касается меня, то я тоже счел разумным не спускаться ниже последнего лагеря и не подвергать себя чрезмерной нагрузке. Это был первый случай в моей долгой карьере спелеолога, когда я не пошел до конца во главе подземной экспедиции. Подобная жертва для меня была особенно тяжела, но, когда тебе уже шестьдесят лет, приходится быть благоразумным.
Мои шесть друзей спустились с Наклонной плиты и вскоре исчезли в русле потока. Было установлено, что они вернутся примерно через сутки, но мы с Жикелем хорошо знали, что значат сроки в подобных случаях. Разные трудности и неожиданности, неизбежные при подземных исследованиях, отнюдь не способствуют соблюдению расписания и не позволяют точно рассчитать время возвращения. Тем не менее, поскольку запас продуктов и освещения ограничивал время пребывания головного отряда под землей тридцатью часами, мы ориентировались на этот крайний срок. Но, зная азарт и боевой дух наших товарищей, мы были уверены, что они будут продвигаться до конца, пока у них хватит сил и снаряжения.
День протекал мрачно и тоскливо; мы сидели в лагере II, как наказанные или арестованные, в то время как наши товарищи переживали увлекательнейшие приключения.
Чтобы как-то убить время, мы долго возились с едой, переговорили обо всем, хотя мысли наши то и дело возвращались к ушедшим товарищам, и наконец около десяти часов вечера забрались каждый в свою палатку. На сей раз я смог выбрать себе хороший целый матрац. Постельных принадлежностей и места для меня одного тоже было вдоволь. Но, несмотря на такую благоприятную обстановку, я не смог уснуть: желание узнать, что сейчас делает головной отряд, и тревога за друзей гнали сон.
