Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1994 год
«Новая Александрия нечто больше, как подлинная бедная сирота, получившая в наследство одно имя отца своего. Пространные некогда пределы ее стеснены в небольшом токмо перешейке, меж двух гаваней. На месте величественных капищ суть простые мечети; на месте правильных роскошных отважных зданий уроды архитектурного искусства. Превосходные успехи торговли и богатство жителей переменилось в самую крайнюю нищету... И есть только пристань, к выгружению служащая...»
Переполненная машина с невероятной скоростью, издавая беспрерывно сигналы, маневрировала в опасной близости от бордюра набережной, за которым были — довольно далеко внизу — лишь острые камни да соленая пена прибоя. При этом водитель (Хасан сидел рядом с ним) то и дело усматривал в толчее движения знакомых шоферов и указывал им пальцем на наших девушек. Одну из них, естественно Наташу, Хасан полюбил особенно и усадил рядом на переднем сиденье, ласково выговаривал ее имя и закинул руку назад, как бы полуобнимая ее.
Им это было очень важно — сидеть рядом с белой девушкой и покровительствовать ей, чтобы это видели их знакомые соотечественники. А кожаные вещи — это потом, это не уйдет.
Покрутив по закоулкам и насигналившись вдоволь, «пежо» завернул в какую-то совсем немыслимо узкую щель и, буквально скрежеща крыльями о стены, протиснулся к воротам фабрики. Снаружи все это смахивало на шарашкину контору, но на Востоке все предприятия такие, и опасаться не стоило. Хасан чувствовал себя здесь как дома. Быстро переговорив с толстой арабкой, он увлек нас на второй этаж и оставил в комнате, по стенам которой на стеллажах были навалены всевозможные сумки.
— Искусственная кожа! — строго сказала Людмила. — Пусть несут настоящую.
Что и было безропотно исполнено.
Понемногу кучка на полу росла. Поняв, что имеют дело не с полными профанами (я благоразумно молчал), служащие принесли самые лучшие вещи. Цены девушек пока не интересовали, это потом. «Наверное, так надо, — подумали мы. — Чем больше наберем, тем больше скостят».
Наконец количество сумок, кошельков и прочего стало совсем уж астрономическим, слой изделий местами доходил нам до пояса.
— Давайте считать! — наконец высказала пожелание третья девушка, Надежда, и выхватила калькулятор. Толстая арабка назвала цены на арабском, Хасан перевел, и с быстротой молнии были обсчитаны все пятьдесят две сумки, три десятка поясов и семь кошельков из крокодиловой кожи. Получилась некая сумма, которая показалась сибирячкам слишком высокой Начался торг не на жизнь, а на смерть. Создавалось впечатление, что сейчас все разругаются, подерутся и нас выдворят из страны в 24 часа. То и дело кто-то из девушек оборачивался к нам, стоявшим потупив взоры чуть поодаль, и вопрошал, сверкая глазами: «Как будет дорого?» — и тут же: «Как будет дешево?», «Как будет много?», «Как будет мало?» И вдруг: «Bad quality!» — одна из наших пошла на крайнюю меру, дозволенную неписаными законами русско-египетского торга.
Толстая арабка аж взвилась: «No, Lady!» («У нас товар самый лучший!»)
— Щас! А это что?! — И арабке был представлен разошедшийся шов на какой-то красивой белой сумке.
Один — ноль в нашу пользу.
Пока они отбирали товар, я спросил Хасана, сколько он на этом заработает.
— Десять процентов от заключенной сделки. Чем больше человек я привезу, тем больше и получу. Некоторые магазины в городе очень в нас заинтересованы. Если мне удастся выгрузить возле знакомого магазинчика целый автобус с туристами, а тем более с «челноками», навар будет очень большой, можно брать отпуск на месяц.
Раньше Хасан пытался водить экскурсии в катакомбы. Но надоело. Ему интересны живые люди, а не мертвые статуи, тем более что сегодняшние арабы не имеют к египетским древностям ни малейшего отношения. И еще он любит море — просто так постоять на берегу в шторм.
«Приморские берега составляли приятнейшие уединения и убежища отдохновению. Огромные скалы, удаленные от берега, мрачные ущелины образуют дикий вид пещер неискусственных. Они служили купальнями и защитой малых судов в бурное время. Спрашивается теперь: куда девались громады развалин Александрии? Определенно на сие ничего сказать нельзя. Но можно думать, что они глубоко вгрузились в землю...»
Пока мы разговаривали, сумки уже упрятали в огромные целлофановые мешки и потащили вниз к машине. Но на первом этаже в похожем помещении внимание девушек привлек еще какой-то товар — дешевле и к тому же не хуже того, верхнего. И пошло-поехало по новой.
А день между тем клонился к ужину. В машине девушки, щелкая своими арифмометрами, подсчитывали выгоду.
— Да вы продайте сначала! — неосторожно выступили мы.
— Что?! Да у нас в Сибири эти белые сумки с руками оторвут!
— А я хочу жениться на русской, — неожиданно заявил Хасан.
В кабине повисло молчание.
— Почему, Хасан? — попытался я нарушить неловкую паузу. — Ведь здесь так много красивых девушек!
Но Наташа, видно, окончательно разбила сердце молодого египтянина.
— Дом куплю в Москве, магазинчик открою. Сколько стоит? — продолжал Хасан.
— В долларах немного, но у нас только одна жена бывает...
— А мне только одна и нужна, — задумчиво шептал он, заглядывая в серые сибирские Наташины глаза.
...Мы мчались к отелю. Из багажника неловко, как ворованные, высовывались черные мешки с сумками. Назавтра предстояла поездка за куртками.
Утром «пежо» стоял у подъезда. Рядом скрежетал, раскачиваясь на скорости, переполненный трехвагонный, словно вынырнувший из 20-х годов, трамвай. Ветер гнал по улицам обрывки старых газет и пустые сигаретные пачки. Снова не будет ни Александра, ни наполеоновского нашествия, ни Нельсона, ни Бальмонта...
«Ты ли это, Александрия? Я нахожусь среди печальных предметов сего опустошения. Ты ли первопрестольный град мудрости, наук, торжеств, всего изящного... Ты ли это, которой имя было столь громко в концах земного творения? Нет, не узнаю тебя! Не узнаю тебя в сих остатках, подобных иссякшим костям бренного человечества, на коих покоится могучая неутомимая рука времени.
Дикое исчадие бессмертного брения, осуществованное тлетворным влиянием законов алкорановых».
H. Непомнящий, наш спец. корр.
Боящиеся света
Ночная жизнь этих существ, уверенность, с какой они летают в кромешной тьме, там, где люди чувствуют себя беспомощными, — все это настраивает человека против летающих зверьков и вызывает подозрения, что здесь дело нечисто. Издавна летучие мыши воспринимаются как этакое исчадье ада, воплощение зла. На иконах и фресках черти и драконы изображены с кожистыми угловатыми крыльями летучих мышей (у ангелов крылья оперенные, голубиные). Колдовскую кухню ведьмы невозможно представить без летучих мышей, а колдовское варево — без их греховных тел и крови. О них и в Библии сказано: животные нечистые, ловить и есть запрещено! В Индии эти зверьки — «болотные духи» — подстерегают по ночам одиноких путников, чтобы заманить в трясину. Летучие мыши олицетворяют для нас все, что боится света, как вампиры, чьи укусы делают из людей зомби. Они же, говорят, переносят бешенство и охотно живут в человеческих волосах...
Американский биолог Мерлин Девер Таттл всю жизнь занимается исключительно летучими мышами, он организовал даже общество по их защите.
Убрать все наши подсознательные страхи и укоренившиеся предрассудки, связанные с летучими мышами, превратить их в маленьких безобидных созданий, которые нуждаются в нашей защите, и есть призвание Таттла. Восемь лет назад он покинул безопасную и спокойную работу сотрудника отдела млекопитающих Милуокийского публичного музея и обосновался в городе Остин, что в штате Техас. Сюда же переехала им созданная opганизация, призванная помогать одной из самых ненавидимых разновидностей живых существ на свете. «У меня не было ни мебели, ни пишущей машинки, — вспоминает Таттл, — Моих денег хватало лишь на пару месяцев работы».
Почему он выбрал именно Остин для размещения общества защиты летучих мышей? А вы прочтите заголовки в тогдашних остинских газетах: «Главный город Техаса в плену у сотен тысяч летучих мышей», «Бешеные летучие мыши нападают на остинцев». Благодаря таким публикациям все больше и больше врагов этих животных появлялось в США. Во всяком случае в одном газетчики были правы: полчища летучих мышей обжили опоры моста близ Конгресс-авеню. Он превратился в летнюю резиденцию самой большой колонии летающих зверьков континента. При наступлении сумерек в центре города наблюдалось нечто поразительное: под шорох множества крыльев, отчетливо видимые на еще светлом небе, одна за другой поднимались вверх тучи летучих мышей и живыми темными колоннами устремлялись к лесу. Перепуганные остинцы засыпали газеты и городские власти письмами, требуя раз и навсегда отделаться от нечисти, поселившейся в самом центре города. Тогда-то Таттл и попытался открыть обществу глаза на истинное положение дел. Опираясь на язык сухой и неопровержимой статистики, ученый показал, что опасность заражения от летучих мышей ничтожна. «Только полпроцента этих зверьков заболевает бешенством. Кто не имеет дела с ними и не касается их, тот вообще может ничего не опасаться. За прошедшие сорок лет меньше пятнадцати человек умерло от болезней, о которых можно лишь было предположительно сказать, что они связаны с летучими мышами. Между тем каждый год тысяча людей погибает от несчастных случаев на велосипедах, пять тысяч тонут. Несмотря на это, оба этих занятия — купание и езда на велосипедах — считаются неопасными и здоровыми. Тысячи гибнут год за годом от руки своего же собственного супруга, мы же не заявляем из-за этого, что брак — опасное занятие».
