Андрас Рона-Таш - По следам кочевников. Монголия глазами этнографа
Европейские исследователи черпают сведения по истории Центральной Азии из двух сокровищниц: они изучают древних авторов — греков, византийцев, римлян — и западноевропейских средневековых писателей, дополняя их сведениями, сообщенными арабскими, персидскими, сирийскими и армянскими путешественниками и историками, описывавшими народы Центральной Азии. Данные всех этих источников относятся к истории центральноазиатских народов, которые попадали в поле зрения соответствующих авторов и летописцев, освещавших по преимуществу события, разыгрывавшиеся на западе Центральной Азии или за ее западными рубежами. Далее исследователи сравнивают богатый материал, полученный из указанных западных источников, с китайскими хрониками, в которых, естественно, могли найти отражение события, происходившие на востоке Центральной Азии или за ее восточными границами. Что касается глубинных областей, где как раз и находился центр больших кочевых империй, то они оставались вне поля зрения как западных, так и восточных исследователей.
Историю этих областей можно восстановить прежде всего по местным источникам. Самые ценные из них — памятники монгольской и тибетской литературы, поздние произведения которой хранятся в Эрдени-Цзу. В литературе этих народов можно найти ответы на многие вопросы, а в библиотеках Центральной Азии есть немало неизвестных исследователям источников. Мне хочется коротко рассказать об этом чрезвычайно интересном периоде.
В начале VII века на нагорье к северу от Гималаев образовалось с обычной для кочевых народов быстротой новое азиатское царство — тибетское. Первым правителем новой центральноазиатской державы, объединившей под своей властью многие маленькие государства, непрерывно враждовавшие между собой, был Сронцзангамбо[42] опасный соперник тогдашних правителей Китая, Тюркского каганата, Непала. После смерти Сронцзангамбо, последовавшей в 650 году, его преемники продолжали укреплять созданную им державу, и в середине VIII века Тибет достигает вершины своего расцвета, заключает союз с арабами и одерживает победу над Китаем. Тибетские войска занимают даже китайскую столицу.
Но к концу IX века политическая власть Тибета приходит в упадок. С этого времени в истории Центральной Азии Тибет был известен только как теократическое, государство, центр ламаизма. В каждую из этих двух исторических эпох была создана богатейшая литература. Буддийская литература достаточно хорошо известна. Шандор Кёрёши Чома был первым европейским ученым, исследовавшим тибетский язык и пробудившим интерес к тибетской буддийской литературе. Научная проницательность Кёрёши Чомы позволила ему определить дальнейшее направление исследований; венгерский ученый был уверен в том, что в тибетских священных книгах содержится много важных исторических сведений. Ведь Кёрёши Чому интересовал не сам буддизм, а прежде всего исторические источники, при помощи которых он не без основания надеялся установить, где именно находилась прародина венгров.
После Кёрёши Чомы целые легионы ученых занимались тибетским буддизмом и его литературой. Они считали, что религиозные тексты — это единственные исторические воспоминания, когда-либо записанные тибетцами. И это мнение укоренилось, так как его поддерживали сами тибетцы. Тибетские авторы полагали, что литература VIII–IX веков, содержащая самые ранние сведения о буддизме, навсегда утеряна. Они описывали великих тибетских, царей Сронцзангамбо и его преемников как приверженцев буддизма, заботившихся главным образом о развитии буддийского учения и благополучии буддийской церкви. Сами цари изображались как земное воплощение Будды.
Некоторым европейским ученым бросались в глаза многочисленные противоречия в описаниях древнего периода, встречающиеся в более поздних тибетских источниках. Но они были твердо уверены, что древние литературные памятники никогда не найдутся, и поэтому очень редко высказывали свои соображения и взгляды.
Следуя указаниям Лайоша Лоци, Аврелий Стейн, венгр по происхождению, открыл в 1907 году замурованное в Дунхуанской пещере Тысячи Будд книгохранилище и в нем много древних тибетских рукописей. Вслед за Стейном в Дунхуане побывали многие ученые, в частности известный французский востоковед Пеллио. Но вновь найденные тибетские рукописи озадачили специалистов. Ученые, хорошо понимавшие тибетский язык буддийских текстов, не могли разобраться в этих рукописях. Первым опубликовал перевод нескольких строк древнего текста Пеллио, у которого немало заслуг по изучению тибетских литературных памятников. Позднее выяснилось, что перевод Пеллио неправилен. Лишь постепенно удалось установить, что рукописи написаны на более древнем языке, значительно отличающемся от того, которым пользовались тибетцы, авторы более поздней буддийской литературы. Изучение этих памятников до сих пор еще не закончено, но уже известно, что в них есть чрезвычайно интересный материал по истории Центральной Азии. Обнаружена, например, летопись 650–747 годов с ежегодными записями важнейших событий того времени, найдена также пространная хроника, повествующая о происхождении и расцвете тибетского царства. Разумеется, в этих исторических трудах нашли отражение события, касавшиеся тибетцев, и фигурируют народы, с которыми поддерживал связи Тибет в то время. В их числе упоминаются и монгольские народности. Кроме того, обнаружено несколько тысяч записей, писем и документов, содержащих ценнейшие данные по истории Центральной Азии VIII–XI веков. Это, пожалуй, единственные местные источники, излагающие события той эпохи.
Известно, что Кёрёши Чома в поисках древней прародины венгров нашел в тибетских источниках указание на народность, название которой тогда писалось «югар». Чтобы установить, где именно жила эта народность, Кёрёши Чома отправился в свое последнее путешествие, в котором его и застигла преждевременная смерть. Лайош Лигети считает, что землю югаров надо искать в китайской провинции Синьцзян, где живут уйгуры, потомки древнего тюркского народа Центральной Азии. След, по (которому шел Кёрёши Чома, был, безусловно, ложным, хотя он ошибался не так сильно, как считали его современники. Лишь совсем недавно при ознакомлении с новыми тибетскими открытиями выяснилось, что Кёрёши Чома был гораздо ближе к открытию данных о венграх до обретения ими современной родины, чем это считали раньше.
Неподалеку от Лхасы, главного города Тибета, обнаружена надгробная плита тибетского царя Крилде Сронгцзана, жившего в 764–817 годах, то есть задолго до обретения венграми второй родины, когда они еще находились в Хазарском царстве. К востоку от хазар жил тогда еще один тюркский народ — уйгуры. В надписи, сохранившейся в Тибете на старинной надгробной плите, упоминается об уйгурах и о том народе, ради поисков которого Кёрёши Чома и отправился в свое последнее путешествие. Если бы Чоме удалось добраться до Лхасы и ознакомиться с надписью на могиле этого тибетского царя, он, безусловно, постарался бы собрать все данные об уйгурах из тибетских источников, чего до сих пор еще не сделано. Так же обстоит дело и с некоторыми другими народами Центральной Азии. Сведения о них можно найти в древних и более поздних тибетских источниках, например упоминания о печенегах, сыгравших такую большую роль в битвах венгров за обретение родины, о киданях, о которых теперь точно известно, что они принадлежали к монгольской языковой группе.
Во второй половине VIII Бека, когда хронисты в Лхасском дворце вносили в свои летописи сообщения о происходивших тогда событиях, в самом этом дворце и за его стенами Белись тайные переговоры. Люди хорошо осведомленные считали, что сам царь принимал в них участие. Прибытие с далекого юга нескольких переодетых буддийских священнослужителей показало трезвым наблюдателям, откуда дует ветер. Взоры всех были обращены к могущественному главному министру Мажангу, так как ни для кого не было секретом, что, пока он у власти, у буддийской партии нет никаких шансов на успех. Мажанг пользовался поддержкой приверженцев древней тибетской религии — бон. Вскоре столичные жители собрались на большой праздник. Главный жрец выступил с предсказанием, что царю грозит большая опасность, от которой его может спасти только главный министр, для чего тому надо провести несколько дней в глубине царского склепа, предаваясь благочестивым молитвам. Министр последовал указанию жреца и торжественно, не мучимый никакими предчувствиями, открыл дверь подземного склепа, которая тут же закрылась за ним, чтоб никогда не распахнуться.
Через несколько недель пробуддийская партия одержала победу, и в Тибете на долгие века воцарился буддизм. Ламы наводнили столицу, засели в самых важных государственных учреждениях, контролируя и ту царскую канцелярию, где составлялись летописи. Но народ не захотел подчиняться чужеземным захватчикам, и в середине IX Бека одно волнение следовало за другим. В сороковых годах началось большое антибуддийское восстание, во главе которого встал брат царя Ландарма. Восстание было очень скоро подавлено, после чего буддисты начали преобразовывать и тибетскую историографию на свой лад. Так появились первые буддийские исторические труды. Упор в них делался уже на историю самого буддизма, а обо всем остальном упоминалось лишь постольку, поскольку описываемые события имели какую-то действительную или воображаемую связь с буддизмом. Написанные согласно жестким религиозным канонам, эти исторические повествования редко отражали события светской истории кочевых народов, важные политические события и т. д.
