Коллектив авторов - Мобильность и стабильность на российском рынке труда
Возраст. Оценки для трех укрупненных возрастных групп – молодежи (15–29 года), лиц зрелого возраста (30–49 лет) и пожилых (50–72 года) – представлены на рис. П2-5 и П2-6.
Результаты для молодежи заметно различаются по подпериодам – докризисному и посткризисному (рис. П2-5а и П2-5б). Это объясняется тем, что на рубеже 2000—2010-х годов российская экономика вступила в демографическую «яму», обусловленную резким падением рождаемости в первое десятилетие рыночных реформ. Если в докризисный период общая численность работников в молодежных возрастах быстро возрастала (в среднем на 250 тыс. в год), то в посткризисный столь же быстро сокращалась (в среднем на 262 тыс. в год). Если в первом подпериоде мы наблюдаем и активное сжатие нижнего квинтиля (на 113–137 тыс. человек в год), и активное расширение верхнего (на 254–239 тыс. человек), то во втором сжатие нижнего квинтиля продолжилось (хотя и с меньшей интенсивностью – примерно на 90 тыс. человек в год), но прирост в верхнем квинтиле стал почти нулевым или даже отрицательным.
Для лиц зрелого возраста подобное расхождение между подпериодами отсутствует (рис. П2-5в и П2-5г). (Отметим, что общая численность этой возрастной группы устойчиво снижалась как в 2000–2008, так и в 2008–2012 гг.) В целом за 2000–2012 гг. в нижнем квинтиле численность рабочих мест, занятых лицами зрелого возраста, ежегодно снижалась примерно на 220 тыс., а в верхнем – симметрично возрастала на 200–225 тыс.
Совершенно иная картина вырисовывается для работников предпенсионного и пенсионного возрастов (рис. П2-5д и П2-5е). И в докризисный, и в посткризисный периоды их общая численность стремительно увеличивалась – примерно на 500 тыс. человек в год. В результате число рабочих мест, занимаемых такими работниками, росло во всех четырех верхних квинтилях, и хотя в пятом квинтиле рост был немного выше, чем в трех других, разница была непринципиальной. Даже в нижнем квинтиле у лиц пожилого возраста в посткризисный период отмечались признаки некоторого роста занятости.
Относительные оценки позволяют лучше осмыслить эти разнонаправленные тенденции (рис. П2-6а и П2-6б). Основной вклад в сжатие нижнего квинтиля вносили лица зрелого возраста – 2/3 общего сокращения самых «плохих» рабочих мест пришлось именно на них. Значительный вклад (примерно 1/3) внесла молодежь, а вклад пожилых был практически нулевым. Более равномерно распределялись роли различных возрастных групп в расширении сегмента «лучших» рабочих мест: здесь вклады всех трех групп были сопоставимыми. Но наиболее интересные процессы наблюдались в средней части шкалы: убыль рабочих мест в трех центральных квинтилях у лиц зрелого возраста и (в меньшей степени) у молодежи компенсировалась их наращиванием у лиц предпенсионного и пенсионного возрастов. Если бы не это, то глубокий провал наблюдался бы не только в первом, но и в трех следующих квинтилях.
Профессиональная принадлежность. Мы разбили всех работников на четыре укрупненные категории в зависимости от их профессиональной принадлежности: «беловоротничковые» профессии высокой квалификации (группы 1–3 по ОКЗ); «беловоротничковые» профессии низкой квалификации (группы 4–5); «синеворотничковые» профессии высокой квалификации (группы 7–8); «синеворотничковые» профессии низкой квалификации (группы 6 и 9 по ОКЗ). Был ли характерен общий тренд к последовательному улучшению структуры рабочих мест для всех профессиональных групп или только для некоторых? Были ли такие группы, положение которых с точки зрения качества занимаемых рабочих мест не улучшалось, а ухудшалось? Судить об этом позволяют данные, представленные на рис. П2-7 и П2-8.
Закономерно, что работники, принадлежащие к первой группе («белые воротнички» с высокой квалификацией), сосредоточены преимущественно в двух верхних квинтилях. Именно здесь наблюдался активный рост их представительства: на 81-190 тыс. человек в год в предпоследнем, четвертом, квинтиле и на 433–566 тыс. в год в последнем, пятом (рис. П2-7а и П2-7б). В остальных квинтилях на протяжении всего рассматриваемого периода прирост был близок к нулю. Иными словами, хотя в 2000–2012 гг. российская экономика испытала гигантский приток «белых воротничков» высокой квалификации (в среднем на 650 тыс. человек в год), он практически полностью направлялся на самые «хорошие» рабочие места из четвертого и пятого квинтилей, а на «плохие» рабочие места из трех нижних квинтилей представители этих профессиональных групп почти не попадали. При этом оценки на основе показателя заработной платы в несколько раз ниже оценок с использованием показателя числа лет обучения. Главная причина – существование обширного бюджетного сектора, где уровень образования работников очень высок, но заработная плата сравнительно невелика и где высока концентрация женщин.
Иначе складывалась ситуация для «белых воротничков» низкой квалификации (рис. П2-7в и П2-7г). Подавляющая их часть оседала на рабочих местах среднего качества из второго, третьего и четвертого квинтилей. В то же время доступ к верхнему квинтилю был для них практически закрыт (среднегодовые приросты были близки к нулю). Что касается нижнего квинтиля, то здесь оценки с использованием показателей образования и заработной платы различаются. Первые говорят о том, что приток «белых воротничков» низкой квалификации на самые «плохие» рабочие места был нулевым, вторые – что он был положительным, хотя и довольно скромным.
Еще больше расхождения между альтернативными оценками для «синих воротничков» высокой квалификации (рис. П2-7д и П2-7е). Отметим, что их присутствие на российском рынке труда быстро сокращалось. Причем, если в докризисный период их численность оставалась более или менее постоянной, то в посткризисный она стала стремительно уменьшаться (примерно на 170 тыс. человек ежегодно). Используя критерий образования, можно сделать вывод, что весь этот отток был сконцентрирован в двух нижних квинтилях, почти не затрагивая три верхних. Отметим, что на рабочие места из верхнего квинтиля, требующие высокого образования, «синие воротнички» высокой квалификации, как и «белые воротнички» низкой, не попадали почти никогда. Однако если ранжировать рабочие места по критерию заработной платы, то ситуация меняется. В этом случае оказывается, что в первых четырех квинтилях «синих воротничков» высокой квалификации становилось все меньше (особенно сильный отток – в среднем почти на 100 тыс. человек в год – наблюдался в самом «плохом» первом квинтиле), а в последнем, пятом, квинтиле – все больше (приток в среднем на 120 тыс. человек в год). Это расхождение можно объяснить тем, что в российских условиях многие «синие воротнички» высокой квалификации, не имеющие высокого образования, трудятся на тяжелых и вредных работах в неблагоприятных климатических условиях и в качестве компенсации получают высокую заработную плату.
Для последней группы – «синих воротничков» низкой квалификации – мы получаем вполне однозначные результаты (рис. П2-7ж и П2-7з). В 2000–2012 гг. ее общая численность быстро сокращалась (в среднем примерно на 250 тыс. человек в год), причем почти исключительно за счет нижнего квинтиля. В остальных квинтилях заметных изменений не наблюдалось.
Каков относительный вклад различных профессиональных групп в изменение структуры рабочих мест? Как видно на рис. П2-8а и П2-8б, сокращение нижнего квинтиля происходило почти исключительно за счет «синих воротничков» высокой и особенно низкой квалификации, а расширение верхнего – почти исключительно за счет «белых воротничков» высокой квалификации.
Отраслевая вариация. Российская экономика отличается высокой межотраслевой дифференциацией показателей и образования, и оплаты труда. Это дает основания предполагать, что в разных секторах перестройка структуры рабочих мест могла принимать различные формы. Как следует из рис. П2-9 и П2-10, это действительно так.
Сельское хозяйство традиционно аккумулирует наименее квалифицированные и наименее оплачиваемые рабочие места. Структурная перестройка выражалась здесь в форме ускоренного вымывания рабочих мест из нижнего квинтиля. Ежегодно сельское хозяйство теряло свыше 300 тыс. таких «плохих» рабочих мест, причем в посткризисный период темпы этого процесса были примерно такими же, как в докризисный (рис. П2-9а и П2-9б). В остальных квинтилях количество рабочих мест, аккумулируемых аграрным сектором, оставалось практически неизменным. Результатом этого стало значительное улучшение структуры рабочих мест во всей экономике.
Обрабатывающая промышленность и строительство относятся к секторам со средними уровнями как образования, так и заработной платы. Однако структура рабочих мест менялась в них по разным сценариям. В строительстве (рис. П2-9в и П2-9г) распределение общего прироста занятости по отдельным квинтилям, если мы используем показатель образования, было более или менее равномерным (лишь в четвертом квинтиле он был почти нулевым). Однако при использовании показателя заработной платы мы обнаруживаем резкий сдвиг в пользу верхнего квинтиля, где численность занятых возрастала в среднем примерно на 130 тыс. человек в год, хотя во всех остальных квинтилях она почти не менялась.
