Заурбек Ужахов - Загадки истоков библейских сказаний
Вулли пишет, как у него зародилась вполне определенные выводы о причине отсутствии следов деятельности человека на протяжении двух метров: «Я еще раз спустился в шахту, осмотрел ее и, пока делал записи, пришел к совершенно определенному выводу. Однако мне хотелось узнать, что скажут об этом другие. Вызвав двух участников экспедиции, я изложил им суть дела и спросил, что из этого следует. Оба стали в тупик. Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопросом.
– Ну, конечно, здесь был потоп! – ответила она не задумываясь. И это был правильный ответ».[21]
Раскопки показали, что наводнение действительно было катастрофическим для жителей Месопотамии. Вулли делает выводы на основании следов, оставленных потопом:
«Все города Месопотамии, в том числе и Ур, сохранили следы наводнений, происходивших в разное время. Зачастую такие наводнения местного характера возникали в результате дождей. Однако мы ни разу не встречали даже отдаленно похожего на то, что обнаружили на дне нашего большого котлована. Здесь перед нами предстали последствия такого наводнения, какого Месопотамия не знала за всю свою многовековую историю, – в этом не приходится сомневаться».[22]
Рабочие прокопали несколько ям и везде толщина слоя, который был когда-то илом, была разной. Вулли рассчитал, что если максимальная толщина слоя ила доходит до трех с половиной метров, вода должна была подниматься, по крайней мере, метров на семь с половиной. Во время такого наводнения на плоской низменности Месопотамии под водой оказалось бы пространство километров пятьсот в длину и сто пятьдесят в ширину. Все поля и поселки были затоплены, а многие селения были смыты. Это было действительно катастрофа для жителей древней Месопотамии. Город Ур, стоявший на возвышенности и окруженный защитной стеной, не погиб, но селения на плоскости исчезли, и места эти еще долго оставались безлюдными. Это послужило причиной упадка культуры Убейд. Большая часть убейдцев, видимо, погибла в результате страшного наводнения.
Оставшиеся не смогли до конца оправиться от последствий катастрофы. Через какое-то время на обезлюдевшие места пришли предки народа, которых мы называем шумерами.
Разумеется, не все люди погибли. Уцелевшие сохранили остатки древней культуры: следы ее мы нашли в захоронениях. Но люди эти опустились и обнищали, и к тому времени, когда на месте древнего кладбища возникли гончарные печи, традиционное искусство окончательно пришло в упадок.
Чарльз Вулли делает такой выод из результатов раскопок:
«Появление в гончарном слое красной, черной или серой посуды «урукского стиля» открывает новую главу в истории дельты. В богатую, но теперь обезлюдевшую долину хлынула новая волна пришельцев, на сей раз с севера. Они принесли с собой более развитую культуру – умение свободно пользоваться металлом, искусно обрабатывать медь и изготовлять посуду не руками, а на гончарном круге. Сначала они просто селились рядом с уцелевшими от потопа людьми эль-обейдского периода, но вскоре стали хозяевами страны».
Конечно, масштабы такого наводнения не были всемирными. В то же время сказания о потопе существуют у многих народов мира. Но археологически они не находят подтверждения.
Такие мифы редки в Европе (кроме Южной). Если посмотреть географию стран, где были распространены такие мифы, то большинство из них находятся вблизи с морем, или океаном, либо через их территорию протекают крупные реки. Вероятно, эти мифы – отголоски действительных событий, когда по причине природных катаклизмов (ураганы, затяжные дожди, цунами из-за землетрясения и т. д.) вода затапливала прибрежные земли. Британский ученый – религиовед Джеймс Джордж Фрезер (1854–1941 г) в своей книге[23] описывает события, случившиеся в 1849 году в Багдаде. 5-го мая в Багдад прибыл британский археолог Лофтус.[24] Он застал население в панике. По причине быстрого таяния снега в Курдских горах и быстрого переброса воды с Евфрата в Тигр через канал, вода в Тигре поднялась на 5 футов (1,5 метра) выше максимального уровня, который наблюдался в те годы. Этот уровень был выше предыдущего поднятия уровня воды в Тигре в 1831 году, когда река смыла городские стены и разрушила не менее 7000 домов. Турецкий паша Багдада (в то время Багдад был городом Турецкой империи) собрал все население и приказал возвести вокруг городских стен высокую и прочную насыпь. Таким образом, город устоял под натиском стихии, чего нельзя сказать об окружающей его местности. Если бы защитные сооружения вокруг города не устояли, то город был бы смыт с лица Земли. Река поднялась выше берега на 60 сантиметров. Пространство вокруг на многие мили было покрыто водой. Прошло не менее месяца, когда уровень воды спал, и жители могли выезжать из города верхом. Но испарения от застоявшейся воды послужили причиной вспышки малярии. Из населения в 70 тыс. человек 12 тысяч умерли от лихорадки, вызываемой малярийными комарами. Таким образом, катастрофическое наводнение в Месопотамии, следы которого обнаружил археолог Вулли, скорее всего, имело еще более тяжкие последствия для людей того времени, так как медицины в то время фактически не существовало.
В письменном творчестве шумеров религиозные сказания занимают видное место, но встречаются таблички с письменами, где затрагиваются многие жизненные вопросы. Часто встречаются тексты нравственного характера. Например, в одном произведении говориться о терпении и смирении. Шумеры хотя и верили в богов, но и они были подвержены сомнениям относительно их существования. Вызывал иэти сомнения болезни, стихийные бедствия и т. д. Причем эти напасти происходили вне зависимости от того, приносили ли люди жертвы богам, как того требуют жрецы, или делали это нерегулярно, соблюдает ли человек правила нравственности, или нет. Рядовые общинники, живущие в нищете, задавались вопросом, почему богачи живут в роскоши и не страдают от этого. В библиотеке ассирийского царя Ашшурбанипала[25] сохранился табличка, которая рассказывает о человеке, который тяжело заболел. Этот рассказ относится к вавилонскому периоду в истории Двуречья, за тысячу лет до царствования Ашшурбанипала, но он является аккадской версией еще более древнего шумерского повествования. Поначалу страдающий жалуется на свое несправедливое положение. Но он не стал изливать свой гнев на бога, а молил его о выздоровлении и в конечном итоге бог обратил внимание на его мольбы и избавил от страданий:
Князь, «житель Ниппура» Таби-утул-Энлиль, взывает:
«…Я уподобился рабу. Яростный вырыл для меня яму… Пошли мне избавителя; на мой вопль открой для врага яму. День – вздохи, ночь – слезы, месяц – вопли, год – скорбь. Я дошел до конца жизни. Куда ни обращусь – бедствие. Напасти увеличились, благоденствия не нахожу. Я взывал к моему богу, но он не явил мне своего лица; молился моей богине, но она не подняла своей головы; жрец «бару» не предсказал будущего, жрец «шакну» не добился моего оправдания при возлиянии, к жрецу «закику» (некроманту) пошел я, но он не дал мне услышать ответа; жрец «ашипу» не разрешил моих уз путем волхвования. Как превратно все на свете! Озираюсь я назад – за мною бедствие, как будто я не принес моему богу жертвенного возлияния и не подумал о богине при жертвенной трапезе, не склонил своего лица и не доказал своего смирения, удержал в устах мольбу и молитву, не почтил дня бога, пренебрегал праздником (?), был небрежен к богам, не внимал их изречениям, не учил свой народ страху божьему и богопочитанию… небрежно произносил имя великого бога. Между тем, я всегда думал о мольбе и молитве, молитва была моим правилом, жертва – моим законом, день богослужения – радость сердца моего, день почитания богини – мои прибыль и богатство. Почтение царя было моей радостью; приятное ему было для меня прекрасно. Я учил свою страну чтить имя божие, прославлять имя богини наставлял я мой народ. Почтение к царю я ставил высоко и учил народ уважению пред дворцом. О, если бы я был уверен, что это угодно богу! Ибо что самому человеку кажется благоприятным, перед богом бывает мерзостью, а что для его сердца незначительно, находит у бога милость. Кто может понять совет богов на небе? Предначертания бога – темнота (?), и кто может уразуметь ее? Как мы, люди, можем понять путь божий? Кто еще вечером жив, бывает утром мертв, он быстро сходит во мрак, мгновенно бывает поражен. Тот, кто сейчас весел и играет, чрез мгновение рыдает, как плакальщик. Настроение людей меняется непрерывно: они голодны – подобны трупу; они сыты – чувствуют себя богами; хорошо – они говорят о восхождении на небо; они подавлены – говорят о сошествии в преисподнюю. Злой демон вселился в меня;… меня бросили на землю и простерли на спину, мой высокий рост согнули, как тростник… Я привязан к узкому болезненному ложу; мой дом стал для меня темницей… Жезлом своим пронзил он меня… Целый день преследует меня гонитель и ночью не дает мне вздохнуть. Мои члены сокрушены… Я лежу на своей нечистоте, как бык, пребываю в нечистоте, как баран. Жрец «ашипу» не понял моей болезни, и симптомов моего недуга не определил жрец «бару»… Бог не помог мне, не взял моей руки; богиня не умилосердилась надо мною и не пошла на моей стороне. Уже открыли мой гроб, и стали расхищать мое достояние; я еще не умер, а уже обо мне стали плакать. Когда вся моя страна возгласила: «увы», – мой враг услыхал это, и просияло лицо его; когда ему принесли радостную весть, он повеселел».
