Владимир Кикнадзе - Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века
Вместе с тем не проработанными в теории, планах кампании и не исследованными в ходе подготовки флота оставались вопросы базирования и снабжения топливом корабельных сил, выделенных для ведения разведки. В результате «Новик» ходил за нефтью в Ревель, тратя непродуктивно время и топливо, а «нефтяная база» в Рогекюле была создана лишь в 1916 году[149].
К 1 января 1913 года в Службе связи Черного моря действовало два района: Северный (от устья Дуная до Феодосии включительно) и Восточный (от Керчи до Батума). Первый из них включал: наблюдательные посты Вилково, Одесса, Очаков, Тарханкут, Феолент, Сарыч, Аю-Даг, Меганом, а также радиостанции Севастополь, Тарханкут, Очаков, центральную станцию в Севастополе и одну подвижную автомобильную радиостанцию. Во второй входили: посты Кыз-Аул, Кодош; радиостанции в Керчи и Батуме и групповая (районная) станция в Керчи. Кроме этого в подчинении начальника Службы связи находилась авиационная станция в Севастополе, располагавшая к этому моменту девятью гидропланами. Всего на 1 января 1913 года в Службе связи Черного моря было 16 офицеров, 12 кондукторов и 199 нижних чинов. Начальниками районов в этот период были: Северного – лейтенант Г.И. Дмоховский, Восточного – лейтенант Л.И. Бошняк.
В течение 1913 года, несмотря на весьма скромное, по сравнению с Балтикой, финансирование, на Черном море активно велась работа по дальнейшему развитию Службы связи. Так, в Восточном районе были открыты посты Дооб и Пицунда, радиостанции Кодош и Гагры. Развивалась береговая сеть телефонно-телеграфной проводной связи: было закончено соединение постов Меганом и Кыз-Аул с районной станцией в Керчи. В течение года проводились плановые занятия по специальности со всем личным составом Службы связи. В частности, в морской авиации отрабатывались задачи по ведению воздушной разведки и «отысканию с воздуха минных заграждений». В результате в течение 1913 года береговыми радиостанциями Черноморского флота было передано 7728 и принято 8060 радиограмм. Наблюдательные посты зафиксировали прохождение мимо них 18 197 различных судов. Гидропланами было совершено 480 полетов с общим временем нахождения в воздухе 238 ч 24 минуты.
В начале 1914 года Северный и Восточный районы Службы связи Черного моря возглавляли соответственно капитаны 2 ранга Э.А. Берендс и А.А. Бровцын. Начальником команды военно-морских летчиков был лейтенант И.И. Стаховский, ставший вскоре начальником воздушного района Службы связи Черного моря[150].
Осложнявшаяся военно-политическая обстановка потребовала поиска надежных и достоверных источников информации о вероятном противнике и его планах. В первую очередь это касалось Балтийского моря. Организация и состояние агентурной, воздушной разведки, а также корабельной дозорной разведывательной службы не отвечали предъявляемым требованиям. Единственно возможным средством добывания таких сведений могла стать радиоразведка. Однако ее ведение с кораблей представлялось не перспективным: боевые корабли не соответствовали необходимым техническим требованиям для ведения разведки, весьма вероятна была их потеря или выведение из строя в морском бою. Строительство разведывательных кораблей в отечественном ВМФ на данном этапе по-прежнему не осуществлялось.
26 февраля 1914 года Ренгартен отправил письмо Непенину. «Начальник минного отдела Главного управления кораблестроения (генерал-майор А.А. Реммерт) 13 февраля 1914 года сообщил штабу, что по имеемым от штаба командующего Морскими силами Черного моря сведениям, 30 декабря 1913 года вахтенным телеграфистом Кузнецовым радиостанции Севастополь был услышан в приемнике человеческий голос, отчетливо говорящий на иностранном языке (французском в течение десяти минут). Ввиду того, что береговые радиостанции Либава и Гапсаль тоже слышали работу иностранных радиотелефонных станций, желательно установить более бдительное наблюдение за ними». Далее прилагалась инструкция с конкретными указаниями, как вести радиоразведку. Сообщался диапазон волн – 2000-12 000 м, который надлежало обследовать наиболее тщательно. Все услышанное должно было записываться и затем докладываться по команде начальнику. Предложение было реализовано и привело к увеличению количества перехватываемого разведывательного материала на БНПиС Балтийского моря.
В результате, 30 июня 1914 года, еще до начала войны Непенин издал приказ № 390, которым вводилось суточное дежурство по расписанию с 0 до 24 часов на радиостанциях Гапсаль, Энгсэ, Либава, Преете и Лагерный для «подслушивания иностранных радиостанций, особенно военных». Данный момент можно считать началом целенаправленной деятельности по радиоразведке ВМС вероятного противника с целью выявления его намерений.
В первое время вахту должны были нести старшины радиостанций, в дальнейшем порядок назначения телеграфистов для радиоперехвата предоставлялся начальникам районов, поскольку указанные радиостанции располагались как на северном, так и южном побережьях Балтийского моря. Перехваченные радиограммы записывались и систематизировались. Телеграммы, принадлежавшие иностранным военным станциям, должны были докладываться по воскресеньям начальнику Службы связи, размещавшемуся в Ревеле, при этом, наиболее важные – немедленно.
На Черноморском флоте в начале 1914 года Служба связи, на которую возлагалась организация радиоразведки, возглавляемая Кедриным, представляла вполне сформировавшуюся систему, способную в целом успешно решать стоявшие перед ней задачи по разведывательному обеспечению сил флота. Вместе с тем, в организации Службы связи Черного моря имелись и недостатки. К сожалению, по-прежнему сохранялась определенная недооценка вопросов разведывательной деятельности, что сказалось в начальный период Первой мировой войны. На флоте отсутствовала система оповещения о действиях своих сил, не были отработаны вопросы опознавания и т. д. Все это создавало определенные трудности при решении задачи освещения обстановки на театре. Командованием флота не были также учтены возможности Службы связи по ведению радиоразведки: какое-либо руководство в данном вопросе отсутствовало[151].
Среди причин общих недостатков разведки накануне Первой мировой войны необходимо также отметить, что, несмотря на проведение военных реформ 1905–1912 гг., в ходе которых произошли серьезные изменения военной разведки России[152], подготовка ее кадров так и не получила необходимого развития: курс разведки в академиях не читался, недостаточны были языковые навыки офицеров-разведчиков, не хватало специальной литературы и учебных пособий[153]. Неразвернутой оставалась и подготовка радиоразведчиков. По-прежнему задачи радиоперехвата и радиопеленгования на флоте решал рядовой и младший командный состав Службы связи, прошедший лишь трехмесячную связную подготовку на курсах радиотелеграфистов при минных школах в Кронштадте и Севастополе.
1.4. Радиоразведка в первой мировой войне 1914–1917 гг.
«…светлое пятно на фоне достаточно безотрадного состояния всех прочих видов разведки…»[154]
В предвоенный период русский Морской генеральный штаб, несмотря на жестокий урок Русско-японской войны, недооценивал значение разведки на море и не уделял должного внимания ее организации, развитию разведывательных сил и средств. Даже непосредственно перед войной он не располагал данными, которые позволяли бы составить достаточно обоснованный план действий флота с ее началом. В мирное время не было установлено агентурное наблюдение за действиями германского флота, что делало недостаточно обоснованным предположения МГШ об активных действиях флота Германии на Балтийском театре с первых же дней войны[155].
Среди морского командования существовало мнение, что важно не столько выяснение фактической обстановки, сколько ее оценка, и что для талантливого энергичного начальника не составит труда правильно оценить обстановку. Распространение получило и такое мнение: «разведка нужна только противнику, активно настроенному»[156]. А поскольку активные действия русского флота в начальный период войны не предполагались, то отсюда делался соответствующий вывод и об организации разведки, что нашло отражение и в мероприятиях оперативной подготовки, рассмотренных нами выше.
«Хотя цусимский разгром был жив в памяти руководителей флота и морского ведомства», вопрос организации флотской разведки теоретически «был разработан чрезвычайно слабо». Курсы тактики и стратегии Морского корпуса и Академии, расчеты и соображения МГШ при обосновании планов строительства флота, а также проект составленного за год до войны «Боевого наставления для высших соединений флота» учитывал разведку, как «непременное условие для правильного построения планов операций», но все это было лишь «первым приближением, наметкой, но никак не законченной, четко проработанной и осознанной доктриной». Отсутствовало даже наставление по разведке, документ, уже существовавший к тому времени в немецком флоте. Для сравнения, в военном флоте Германии были предусмотрены «разведочные группы»[157], тогда как в русском флоте корабельная разведка не получает должного выражения (ни в теории, ни в корабельно-строительной программе, ни в подготовке флота), не выходя фактически за рамки дозора и тактической разведки.
