Елена Сенявская - Противники России в войнах ХХ века (Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества)
Елена Сенявская - Противники России в войнах ХХ века (Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества) краткое содержание
Е.С.Сенявская
Противники России в войнах XX века (Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества)
«Внук: — Дедушка, а сколько человек ты убил на войне?
Дед: — Ни одного, внучек. Я убивал не людей, а врагов!..»
Владимир Ильин «Пока молчат оракулы»«Самое непростительное для советского разведчика –
не уметь разглядеть во враге человека».
Вадим Кожевников «Щит и меч»Рецензенты:
доктор исторических наук Ф.И.Новик,
кандидат исторических наук Ю.Н.Шведов
Вместо введения
Проблемы теории и методологии изучения «образа врага»
В процессе любого вида взаимодействий стран, государств и их народов формируются определенные представления друг о друге, «образ». Это весьма сложное явление, так же как и механизмы формирования образа, включающие субъект, объект, предмет, обстоятельства и формы взаимодействия и т. д.
Войны — одна из форм (и стадий) конфликтного взаимодействия государств, существовавшая на протяжении практически всей истории человечества. Форма, в которой государства стремятся путем вооруженного насилия реализовать свои интересы и цели за счет другой стороны или отстоять их от внешних посягательств. Естественно, условия вооруженного противостояния государств являются экстремальными ситуациями не только «взаимодействия» стран и народов, но и их взаимовосприятия, которое подчиняется определенным закономерностям. Вооруженный противник, несущий смерть и разрушения, воспринимается принципиально иначе, нежели партнер в области экономики, культуры, образования, науки и т. д. Стереотипы взаимовосприятия народов мирного времени в период войн неизбежно трансформируются в «образ врага», особенно если государство оказывает целенаправленное воздействие на свое население.
Ушедший в прошлое XX век оказался предельно насыщен войнами и вооруженными конфликтами. Он же стал веком идеологий, веком невиданного развития и распространения средств массовой информации, а также технологий воздействия на сознание и подсознание людей. И не случайно «образ врага» — как идеолого-психологическая конструкция — среди многочисленных феноменов массового сознания именно в прошлом веке занял столь значимое место. Не стало исключением и сознание российского общества на всех его уровнях.
Данное монографическое исследование направлено на комплексное изучение одной из актуальных проблем социальной и «ментальной» истории — раскрытие социокультурного и психологического феномена восприятия «чужого» в экстремальных условиях войны, а также эволюции «образа врага» в послевоенное время, его бытования и трансформации в исторической памяти.
Актуальность проблемы определяется той значимостью, которую имели войны для всей истории России в XX столетии, в том числе для трансформации массового сознания, формирования как временных, так и весьма устойчивых социально-психологических, социокультурных и идеологических категорий и стереотипов. Войны не только занимали «хронологически» важную часть российской истории XX века, но и в значительной мере влияли на периоды мирного развития. Почти неизученный гуманитарный аспект военно-исторического опыта приобретает особую остроту в текущей международной ситуации и в результате сложного положения внутри России. Без учета психологических и социокультурных факторов взаимодействия с чужими социумами невозможно адекватное научное осмысление новейшей отечественной истории, причем не только военной, но и «гражданской». Немалое значение осмысление этого опыта имеет и для социальной практики в условиях современности, в том числе для построения отношений с государствами и народами — бывшими военными противниками России.
Поставленная проблема столь многообразна по входящей в нее и соприкасающейся с ней тематике, что, рассматривая процесс ее научной разработки и степень изученности, нельзя ограничиваться освещением собственно историографии, тем более что она весьма ограничена — исследование во многом только начинается. Между тем, предмет исследования данной книги в значительной своей части связан с новым междисциплинарным направлением — имагологией,[1] которая занимается изучением взаимовосприятия народов, социумов, культур и в последние годы весьма интенсивно развивается, делая успехи, в том числе и на историографическом поле. В рамках этой междисциплинарной отрасли для нас значимы как теоретико-методологические разработки, так и — относительно скромные — историографические результаты.
Проблема восприятия представителей иных народов, социумов и культур в разные исторические эпохи до недавнего времени затрагивалась в основном в философской, культурологической и политологической литературе.[2] Для исторической науки это сравнительно новое направление,[3] в рамках которого в разных странах разрабатывается несколько «избранных» сюжетов. Так, в ФРГ с 1982 г. работает исследовательская группа «Вуппертальский проект по изучению представлений немцев и русских друг о друге», выпускающая многотомное научное издание «Западно-восточные отражения» в двух сериях — «Русские и Россия глазами немцев» и «Немцы и Германия глазами русских». В России в Институте российской истории РАН с 1994 г. проводится ежегодный «круглый стол» «Россия и мир: проблемы взаимовосприятия», материалы которого регулярно публикуются.[4] В мае 2001 г. в Санкт-Петербурге Международной ассоциацией исторической психологии была проведена международная научная конференция «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании».[5] Также с 1990-х гг. стали выходить сборники статей и отдельные публикации на близкие темы в исторических журналах и альманахах,[6] появились первые монографические исследования.[7]
В контексте истории насыщенного войнами XX века важнейшее место в процессе взаимовосприятия разных народов приобретает понимание механизма превращения «образа чужого» в «образ врага». Следует подчеркнуть определенную «деликатность» данной темы: долгое время ее разработка в нашей стране (а отчасти и за рубежом) являлась преимущественно прерогативой спецслужб, решавших задачи спецпропаганды и психологической войны. Их исследования оставались во многом засекреченными или публиковались под грифом «для служебного пользования». За ряд десятилетий лишь небольшой круг «открытых» советских и переводных работ, которые можно отнести к этому направлению, получил доступ к массовому отечественному читателю.[8] Лишь в постсоветский период этот пласт проблем стал освещаться гораздо более активно как в теоретическом,[9] так и историческом ракурсах.[10]
В последние годы происходит, во-первых, осознание большого гуманитарного значения данной проблемы; во-вторых, — она все чаще становится предметом изучения «гражданских» исследователей, хотя в этом направлении делаются только первые шаги, в том числе и в методологическом аспекте. О междисциплинарном характере проблемы свидетельствует то, что ее параллельно разрабатывают психологи и этнопсихологи,[11] социологи,[12] политологи,[13] культурологи, филологи, искусствоведы[14] и, разумеется, историки.[15]
Однако собственно исторических исследований, посвященных формированию «образа врага» применительно к российским войнам XX века, за исключением разработок автора данной книги,[16] на сегодняшний день в отечественной историографии сравнительно немного,[17] а существующие работы по смежной проблематике до недавних пор освещали процессы не столько военного, сколько мирного времени,[18] а также войн иных исторических периодов,[19] либо других стран и народов.[20]
Вместе с тем, в последние годы появился ряд работ, посвященных советской пропаганде в канун Великой Отечественной войны, в том числе и в кинематографе, непосредственно выходящих на проблему «образа врага»,[21] а в вышедшем в 2005 г. втором выпуске Ежегодника «Военно-историческая антропология»[22] есть специальный раздел «Психология взаимовосприятия и взаимодействия военных противников», где опубликованы материалы как по отечественной военной истории XX века,[23] так и по российской и зарубежной истории более ранних периодов.[24] Появились публикации, выделяющие отдельные коллективные и индивидуальные субъекты восприятия реальных и потенциальных противников России/СССР.[25]
