Мартин Гилберт - Первая мировая война
Перешедшие в наступление немцы обнаружили, что французы построили целую полосу фальшивых траншей, создающих видимость серьезных укреплений, но на самом деле с очень небольшим количеством обороняющихся. Артподготовка практически прошла впустую. Эту уловку придумал Петен. Немцы быстро преодолели ложные препятствия, убив тех немногих их защитников, которые уцелели под артиллерийским огнем. Этих солдат практически послали на смерть. Настоящие траншеи, расположенные позади, артиллерийский огонь почти не затронул. Когда немцы подошли к ним, британцы и французы встретили их мощным огнем. «Приблизившись к нашим настоящим траншеям, – позже вспоминал один американский офицер, – они уже оказались утомлены, дезорганизованы, рассредоточены и не в состоянии двигаться дальше без подкрепления и перегруппировки сил». Этим офицером был начальник штаба дивизии «Рейнбоу» Дуглас Макартур. Позже он написал, что после боя его «преследовали образы скрюченных тел, висящих на колючей проволоке».
Несмотря на военную хитрость, оказавшуюся фатальной для реализации плана немецкого наступления и унесшую большое количество жизней врага, более тысячи американцев стали жертвами химической атаки, проведенной в предутренние часы 15 июля. Многие потеряли зрение, но лишь 6 человек погибли. В этот же день погиб американский летчик Квентин Рузвельт, сын бывшего президента США Теодора Рузвельта. Его самолет был сбит у деревни Шамри в 8 километрах к востоку от Фер-ан-Тарденуа. И по сей день на месте его гибели стоит мемориальный знак. Говорили, что, страдая близорукостью, он в конце воздушного боя по ошибке (и не в первый раз) пристроился к немецкой эскадрилье, а не к своим. «Достоин жизни лишь тот, кто не боится смерти, – написал президент о своем погибшем сыне, – и не достоин смерти тот, кто увиливает от радостей жизни и исполнения жизненного долга». Эти слова позже были высечены на памятнике Теодору Рузвельту в Вашингтоне, на острове Потомак.
Сражения этой недели отмечены и другими мемориальными знаками. В деревне Марфо установлен мемориал с именами погибших и пропавших без вести новозеландцев. На кладбище в Шамбреси установлена древнеримская колонна в честь итальянских солдат во главе с генералом, которые погибли, сражаясь бок о бок с французами у Реймса. Командиры отдавали должное мужеству своих подчиненных. «Немец явно обломал свой меч о нашу оборону, – телеграфировал генерал Гуро французскому 21-му корпусу, в состав которого входила и американская дивизия «Рейнбоу». – Что бы он ни делал, дальше он не пройдет».
За день до начала июльского наступления эскадрилью Рихтгофена, создатель которой и его преемник погибли, возглавил новый командир – Герман Геринг. 16 июля, одержав свою двадцать вторую победу в воздухе, он получил десятидневный отпуск. В этот же день рано утром немцы начали артиллерийский обстрел позиций французских и американских войск в районе Шампани, выпустив более полумиллиона химических снарядов: 9000 тонн горчичного газа, фосгена и дифенилхлорарсина. Утром на наблюдательном пункте немецкой 1-й армии у Мениль-Лепинуа, в 20 километрах от Реймса, появился кайзер, решивший понаблюдать за работой своей артиллерии.
В течение двух дней казалось, что немцы все-таки способны совершить решающий прорыв. Тем не менее на одном из участков фронта французским артиллеристам удалось подбить все 20 наступающих на них немецких танков. На другом участке 3600 американцев, втрое уступая в численности наступающему противнику, в рукопашном бою отстояли свои позиции. 225 французских бомбардировщиков сбросили в общей сложности более 40 тонн бомб на мосты, которые немцы наводили через Марну. В ходе налетов было потеряно 25 боевых машин, но атаки продолжались.
К востоку от Шато-Тьерри 3-я дивизия американцев на своем участке фронта уничтожила все понтонные мосты противника, заслужив прозвище «Скала на Марне». Немцы продолжали двигаться к реке. Американские пехотинцы и пулеметчики, ожидавшие их, успешно отбили наступление. Один немецкий офицер позже записал: «Никогда не видел столько убитых, никогда не видел столь устрашающей битвы». Командир 3-й дивизии генерал Джозеф Т. Дикман сохранил сходные воспоминания об этой кровавой бойне. Позже он записал, что к полудню 16 июля «на плацдарме перед 3-й дивизией не было ни одного немца, за исключением убитых». Американцы, несмотря на успех, тоже понесли потери. Ужасающий характер сражений в равной степени действовал и на победителей, и на побежденных; раненые с обеих сторон чувствовали беззащитность и страх. «Некоторые страшно ругались и бредили, их приходилось привязывать к носилкам, – позже вспоминал один американский военный врач. – Другие испытывали сильное потрясение… некоторые тряслись и пытались заползти куда-нибудь, испытывая животный страх перед каждым летящим снарядом, а кто-то просто стоял молча, абсолютно безучастный ко всему происходящему».
Чтобы сдержать наступление немцев, на Западный фронт были переброшены и итальянские войска. 17 июля немцы подошли к Нантёй-Пурси, и именно итальянцы успешно отразили атаку. В немецком штабе ничего не осталось от былой мартовской уверенности в своих силах. «Настроение крайне подавленное, – записал полковник Мерц фон Квирнхайм из оперативного отделения и добавил: – Трудный вопрос: что будет дальше?» На следующий день, 18 июля, ответ пришел со стороны союзников. Фош отдал приказ о контрнаступлении. Оно началось на фронте шириной более 40 километров с артподготовки, в которой приняли участие 2000 орудий. В наступлении было задействовано более 200 танков. Немецкая линия обороны не выдержала. Противник отступил более чем на 7 километров. В итоге было захвачено 12 000 пленных и 4000 тяжелых орудий. Жольгон, у которого немцы шесть недель назад форсировали Марну, был отбит американцами, после чего они вместе с французами продолжили наступление на север, к Фер-ан-Тарденуа.
18 июля 1-я и 2-я дивизии американцев продолжили боевые действия к югу от Суассона. Они начались с «ползучей» артиллерийской подготовки. Американский летчик-наблюдатель Эдди Рикенбейкер наблюдал за ней с воздуха. Взрывы снарядов, позже вспоминал он, «вырывали землю словно огромными горстями» и неумолимо продвигались в сторону немецких траншей. «Я представил, как люди лежат там, не имея возможности никуда деться, и просто ждут, когда безжалостный смерч шрапнели накроет их укрытия, и мне казалось это таким дьявольским способом пытки, что просто в голове не укладывалось, как они еще не сошли с ума от ужаса».
Рикенбейкер увидел, как один снаряд «попал прямо в траншею впереди меня. Ее буквально вывернуло наизнанку, оставив воронку метров десять шириной. Через мгновение из соседней траншеи выскочил бош, бросил винтовку и помчался что было сил к более безопасным дальним траншеям. Не успел он пробежать и десятка метров, как перед ним врезался в землю еще один снаряд. Прежде чем грянул взрыв, я увидел, как он замер, обхватив голову руками. В следующее мгновение он просто исчез в туче взметнувшейся от взрыва земли. Когда клубы пыли и дыма рассеялись, ничто не напоминало, что на этом месте только что был человек».
Американский авиатор продолжил полет, а американские солдаты покинули траншеи и ринулись в наступление на раскуроченные оборонительные позиции противника. Немцы умело и мужественно пытались оказать сопротивление своему новоявленному врагу. Биограф Першинга цитирует строки из дневника Марвина Г. Тейлора, который вспоминал, как, добежав до пулеметного гнезда, «увидел там убитого немца, рука которого лежала на спусковом крючке пулемета. Он лежал навзничь: пуля попала ему в голову, а в горле торчал штык. У пулеметчика было прекрасное поле обстрела, и многие американцы погибли, пытаясь до него добраться. Тейлор был гуманным человеком, но при виде трупа не смог сдержать злорадного смеха; это показалось ему достойным возмездием пулеметчику за то, что он сделал с другими» [245].
К вечеру 18 июля немецкой угрозы Парижу больше не существовало. К концу четвертого дня французского наступления погибло приблизительно 30 000 немецких солдат. В рядах французской армии сражался Иностранный легион, в котором за последний день погиб или был ранен каждый четвертый легионер. На этой неделе в боях участвовал один из героев легиона, старшина Макс Эммануэль Мадер, бывший военнослужащий немецкой армии, воевавший против немцев с 1914 г. и в 1917 г. удостоенный ордена Почетного легиона. Немецким снарядом ему оторвало правую руку по плечо. В тыловом госпитале уже готовились оказать ему последние почести, верные сослуживцы собирались оплакать его неминуемую кончину, но он внезапно пришел в сознание. Перенеся ряд операций, он дожил до преклонных лет.
19 июля, наступая во Фландрии, британцы заняли Метерен и захватили в плен три сотни немецких солдат. Французы и американцы продолжали наступление у Суассона, в ходе которого захватили более 3000 пленных и 150 артиллерийских орудий. Выступ, на который немцы в июне возлагали большие надежды, оказался непригодным для обороны. 21 июля они оставили Шато-Тьерри. «Не было еще ситуации, которая требовала бы от наших солдат большего мужества, силы духа и физической выносливости, – записал 21 июля в дневнике немецкий лейтенант Герберт Шульцбах. – Они преодолели огромные расстояния форсированными маршами, в жару, без отдыха, после собственного неудачного наступления, на которое они возлагали большие надежды, и были брошены в оборонительные бои гигантского масштаба; они исполняют свой долг, сражаются и не опускают рук. Кошмарный день подходит к концу. Непрерывный рев и грохот изматывает нервы, но кто-то еще жив!»
