Михаил Топтыгин - Наука дилетантов
§ 9. Желания
Если человек умеет делать что-нибудь такое, чему его никто не учил, то говорят, что он самоучка. Однако для подобных случаев иногда применяется и другое название. Например, исследователи, изучающие поведение животных, производили такой опыт. Из улья удаляли всех взрослых пчёл, и через некоторое время оставшиеся в сотах куколки, превратившись во взрослых насекомых, продолжали строительство сот, хотя никто их этому не учил. Так доказывали, что строительство сот, в которых личинки и куколки пчёл растут до достижения зрелости, является для них инстинктивным действием. Как классический пример инстинкта иногда приводят поведение осы церцерис, которая впервые в жизни вылетая на охоту, отыскивает жука златку, ни с кем его не путая, и прокалывает ему нервный центр так, что жук не умирает, а остаётся парализованным. Описывая эту исключительную точность инстинкта, поясняют, что парализовать жука нужно для того, чтобы он впоследствии не разлагался и оставался свежей живой пищей для личинки осы. При этом всегда забывают добавить, что раз личинка съедает такого парализованного жука, то она видит и осязает как он устроен и где у него проколот нервный центр. Такая личинка, превратившись затем во взрослую осу, впервые в жизни вылетает на охоту именно со знанием внутреннего устройства жука и в каком месте его нужно проколоть.
Существует даже особый экспериментальный метод для выявления инстинктов. Обстоятельства, в которых животные действуют в своей природной среде обитания, изменяют так, чтобы совершаемые ими действия стали бесполезными. Если животное и после этого продолжает делать что умеет, то есть поступает согласно французской пословице «делай то, что должно делать, что бы ни случилось», то это считается доказательством инстинктивности действия. Ведь эти действия в новых обстоятельствах бесполезны, а потому они производятся чисто механически, то есть инстинктивно.
Чтобы понимать друг друга, людям постоянно приходится учитывать, что мысли и поступки человека всегда вызываются его желаниями и представляют собой всего лишь проявления этих желаний. При этом почти не бывает случаев, когда ничто не мешает удовлетворению, и желание может проявиться прямо и непосредственно: захотел есть – обед уже на столе, захотел приобрести редкую книгу – тут же её приносят, захотел помочь друзьям – и сразу появились необходимые для этого силы и средства. Так почти никогда не бывает, и для удовлетворения желания обычно приходится что-то делать, куда-то идти, ждать, преодолевать какие-то препятствия. Желания движут людьми, заставляют их действовать, а препятствия и вообще внешние обстоятельства изменяют направленность этих движений, и в результате для удовлетворения одного и того же желания в разных условиях приходится действовать по-разному. Соответственно и мысли из первоначального “хочу” превращаются в “необходимо сделать”, “выход должен быть найден”, “будем выяснять”, “переждём”, “нужно попробовать” и так далее. То есть мысли, выражающие какое-то первоначальное желание, могут искажаться до неузнаваемости, и иногда даже сам мыслящий человек не сразу соображает, к какому желанию надо отнести возникшую у него мысль. Если же люди совершают одинаковые действия, то это ещё не значит, что и желания у них одинаковые. Когда множество людей идёт по городской улице в одном и том же направлении, то все они, разумеется, идут каждый по своим делам в разные места. Но внешнее проявление всех этих желаний одно и то же.
Наблюдая поступки и слушая речи окружающих людей, человек старается угадывать их желания, а когда это не удаётся, то перестаёт их понимать, и возникает потребность в дополнительных разъяснениях или наблюдениях. Но как только желания людей становятся известными, так сразу появляется возможность читать их мысли как свои собственные. Разные люди мыслят и действуют одинаково, когда их желания одинаковы и одинаковы обстоятельства, в которых они находятся. Зная желания человека и обстоятельства, в которых ему предстоит действовать, можно предсказывать мысли, которые у него будут возникать.
Даже действия, которые человеку приходится исполнять против воли, вызываются его же собственными желаниями. Он отдаёт грабителю кошелёк не потому, что вдруг захотел расстаться с деньгами, а потому, что хочет сохранить жизнь. И вот такие сильные желания – желание жить, желание спасти людей, избежать мучений, обеспечить семью и так далее – и заставляют человека исполнять те дела, которые ему не хочется исполнять. Если же он очень не хочет выполнить какое-то требование, то для таких случаев существует особое выражение: только через мой труп!
Когда какое-то желание невозможно удовлетворить, то человек его подавляет и продолжает заниматься своими делами как ни в чём не бывало, как будто подавленного желания нет совсем. Однако такое полное подавление удаётся лишь тогда, когда желание слабое. Если же оно становится очень сильным, то может прорваться через любые разумные доводы и заставить человека действовать, хотя и очевидно, что желание неосуществимо, и никакие действия не приведут к цели. Такое очень сильное желание может даже полностью завладеть рассудком человека и заставить его работать на себя. Всё зависит от силы желания, а вернее от того, способен ли человек справиться со своим неосуществимым желанием или нет. Пока человек сильнее, всё идёт разумно. Но как только более сильным становится какое-то его неосуществимое желание, так сразу начинаются бесполезные, нелепые и даже вредные действия. Голодающие пытаются насытиться жмыхами, опилками и другими непитательными веществами; больные неизлечимыми болезнями ищут спасения у знахарей и шарлатанов; потерпевшие кораблекрушение, плавая долгое время на плотах или в лодках в открытом море и страдая от жажды, иногда начинают пить морскую воду, чем только ухудшают своё состояние. Уже вошло в поговорку, что утопающий хватается за соломинку, хотя она никогда не спасает.
Неосуществимые желания могут вызывать только бесполезные, нелепые действия и мысли. А поскольку осуществимость или неосуществимость желаний зависит от обстоятельств, то и разумность или неразумность человеческих действий и интеллектуальных проявлений тоже зависит от обстоятельств. Чем больше обстоятельства соответствуют желаниям людей, тем люди действуют разумнее, а чем это соответствие меньше, тем человеческие действия становятся неразумнее. То же самое можно наблюдать и у животных, изменяя обстоятельства, в которых они находятся, и для понимания этого явления не требуется никаких “инстинктов”.
Несомненно, что многие желания вызываются потребностями. В результате возникла тенденция усматривать за желаниями какие-нибудь потребности и смешивать эти два явления. Для психологии важное значение имеет осознание потребности, потому что только в таком случае она переходит в психологическое состояние. К этому приспособили и терминологию: неосознанная потребность там обозначается как нужда, а осознанная – как потребность.
Однако, если не ставить перед собой узкоспециальные цели, то нужно признать: потребность указывает на то, что необходимо для нормального хода жизни. Когда у человека возникает даже сильное желание закричать петухом или послушать новый анекдот, то это надо считать чудачеством, капризом или ещё чем угодно, но только не потребностью. Если все желания связывать с потребностями, то будет неясно, что такое прихоть, своеволие, самодурство и прочее подобное, без чего легко можно обойтись.
Хотя потребности могут вызывать у человека соответствующие желания, но не все желания вызываются потребностями. Желание жить – это не потребность, а первичное явление, которому подчинены все потребности. Но бывает ещё и желание умереть или желание отомстить врагу, хотя человек от этого не только ничего не выигрывает, но может получить дополнительные неприятности. Бывают желания помочь ближнему или сделать что-то из жалости без всякой даже косвенной пользы для себя.
Некоторые цели человек достигает ценой своей жизни. Во время второй мировой войны в Японии были подготовлены тысячи лётчиков камикадзе, и в других воюющих государствах тоже немалое количество воинов шли на самопожертвование. Если человек пытается чего-то достичь ценой своей жизни, то значит им движет очень сильное желание – самое сильное, какое вообще может быть у человека. А соответствующей потребности тут нет совсем, потому что все потребности внутрижизненны. Потребности удовлетворяются на пользу организму, а желания иногда бывают направлены на вред и даже на самоуничтожение этого организма. Желания выходят за пределы потребностей, и так получается наверное потому, что единичный человек не представляет собой отдельного самостоятельного природного явления. Это составная частица, временно исполняющая обязанности своего биологического вида, и чтобы исполнять эти обязанности, у неё должны быть желания, не выражающие индивидуальных потребностей. Само устройство этих частиц и разнообразие в строении (различие между мужчиной и женщиной, большой или маленький рост, неодинаковые пропорции тела, склонность к полноте или худобе) не зависит от потребностей отдельного индивидуума, а определяется генофондом биологического вида. И возникнуть индивидуально, без других людей, как возникают различные предметы и явления – камни, ручьи, грозовые разряды, тепло, свет, звук – человек не может. Зародиться от одних лишь благоприятных внешних условий, как например, зарождается облако, он не в состоянии. Дискретность биологического вида не является полной, и это обнаруживается желаниями, не основанными на индивидуальных потребностях. А поскольку биологические виды воспринимаются как строго дискретные множества, то, значит, человеческому восприятию окружающего мира свойственна какая-то иллюзия или дефект
