Аркадий Беляков - Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов
Четвертый раз я полетел на восток от базы на острове Панкратьева, пересек Новую Землю, затем направился вдоль восточного берега к северу. Условия полета менялись, но в общем были сносными. Ширина острова достигает в этом месте 100 километров. Это был один из самых длительных полетов – он продолжался 4,5 часа.
Трасса пятого полета шла от острова Панкратьева в Крестовую губу, где мы должны были встретиться с пароходом «Печора». Пришлось лететь 3 часа 40 минут при боковом ветре и очень плохой видимости. Во время одного из прояснений я заметил, что самолет снесло с курса. Я залетел почти на середину острова. Исправив ошибку, повернул к Крестовой губе.
Читатель заметил, что в описании последних четырех полетов нет ни слова об их главной цели – поисках экспедиций. Это объясняется тем обстоятельством, что всего через пять дней после первого полета, 12 августа, почти сразу после взлета на самолете отказал мотор. Поломка оказалась серьезной. На доставку запчастей из губы Крестовой и переборку мотора ушло много времени. Самолет снова был готов к полету только 29 августа, а десятью днями ранее, 19 августа, стала известна судьба экспедиций Седова и Брусилова. Еще 5 марта умер Седов. «Святой Фока» стал пробиваться сквозь льды назад, к Архангельску. У мыса Флора экипаж судна случайно подобрал штурмана В. И. Альбанова и матроса А. Э. Конрада – единственных, кто остался в живых из 13 человек, покинувших «Святую Анну». Сам Брусилов с остатками команды погиб вместе со своим судном где-то севернее Земли Франца-Иосифа. Очевидно, раздавленная льдами «Святая Анна» затонула вместе с умирающими членами экипажа. Поэтому, когда самолет Нагурского был готов к новым полетам, «Святой Фока» шел уже своим ходом по Карскому морю. Экспедиция Русанова пропала бесследно. Только в 1934 году на островах у западного побережья Таймыра был обнаружен столб с надписью «Геркулес 1913» и несколько предметов, принадлежащих экспедиции Русанова. Как и при каких обстоятельствах погибли члены этой экспедиции, не ясно до сих пор.
Естественно, дальнейшие полеты Нагурского уже не преследовали поисковые цели, а были направлены на уточнение топографии Новой Земли.
Справедливости ради внесем небольшие коррективы в общепринятое представление о том, что Нагурский был первым русским летчиком, летавшим над Северным Ледовитым океаном (впрочем, совершенно не опровергая это представление). Бесспорно, он был первым пилотом, который совершил несколько длительных полетов в полярном небе. Но в этом же августе 1914 года еще один русский летчик – Д. Н. Александров – летал над бухтой Провидения на гидросамолете «Фарман» поплавкового типа. Его самолет был приобретен морским министерством весной 1914 года для ведения ледовой разведки Северного Ледовитого океана.
Начальник гидрографической экспедиции, работавшей на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач», известный полярный исследователь Б. А. Вилькицкий, анализируя результаты своей работы в навигацию 1913 года, пришел к выводу, что экспедиция могла бы работать со значительно большим эффектом, если бы ледоколы выбирали себе путь во льдах, используя рекомендации летчика, оценившего с высоты полета ледовую обстановку на больших пространствах. Эта идея Вилькицкого нашла отклик в морском министерстве, и самолет был приобретен, доставлен во Владивосток, собран, облетан и установлен на ледокол «Таймыр». 1 августа ледокол прибыл в бухту Провидения, а на следующий день Александров поднял машину в воздух. Летчику не повезло. После второго полета на посадке поломалась хвостовая ферма машины. Самолет решили чинить при заходе ледокола в Ном, на Аляске. Но началась первая мировая война. Многие куда более серьезные планы были пересмотрены, решение многих задач было снято с повестки дня. Забыли и о самолете Александрова.
Естественно, начавшаяся война скорректировала и судьбу теперь уже кавалера ордена Святого Станислава лейтенанта русского флота Я. И. Нагурского. В составе частей авиации Балтийского флота он сражается во фронтовом небе Балтики. Он летает на разведку, бомбардировку кораблей и береговых объектов противника, участвует в воздушных боях с немецкими «Альбатросами». 17 сентября 1916 года с летчиком приключилось необычайное происшествие.
В статье о Нагурском, помещенной в Военном энциклопедическом словаре (Москва, Воениздат, 1983), читателям сообщается, что он первым в мире выполнил на гидросамолете петлю Нестерова (1916 г.). В литературе последних лет можно найти даже подробности этого события. Некоторые авторы утверждают, что летчик собрал своих подчиненных и товарищей по службе, заинтриговал их грядущей сенсацией и, набрав высоту, выполнил у всех на глазах одну за другой две мертвых петли. Сообщают и другие подробности.
Однако обратимся к документам. Вот какие сведения по этому поводу содержит докладная «Обстановка на Балтийском море в сентябре 1916 года»: В 9 часов 30 минут летчик лейтенант Нагурский при перелете из Ревеля в Папенгольм на летающей лодке «М-9» (условный номер 40) попал в шквал. Из-за шквала самолет сделал две мертвые петли. Механика выбросило из гондолы, и он застрял в моторной раме. Весь инструмент вылетел. Был поврежден винт. Нагурский посадил самолет. Механик получил незначительные ушибы головы, летчик не пострадал. В 11 часов 30 минут самолет прибыл в Папенгольм.
Думается, то обстоятельство, что уникальный эпизод произошел по воле разбушевавшейся стихии, не умаляет героизма и мастерства летчика, спасшего машину и жизнь экипажа в условиях грозного природного явления.
Романтическая версия событий, очевидно, ведет свое происхождение от документа, направленного 20 января 1917 года председателем правления Императорского Всероссийского аэроклуба в Воздухоплавательный отдел Морского Генерального штаба:
В видах спортивной регламентации Правление Всероссийского аэроклуба сообщает, что лейтенантом Я. И. Нагурским 17 сентября 1916 года впервые в истории авиации были сделаны на военной станции для гидроаэропланов на острове Эзель мертвые петли на гидросамолете «М-9» при полной нагрузке в 27 пудов с пассажиром. Председатель Правления В. Корн. Спортивный Комиссар К. Вейгелин.
Можно было бы и не акцентировать внимание читателя на этих исторических неточностях, если бы все остальное в биографии Нагурского было однозначно. К сожалению, это далеко не так. Прежде всего, в этом повинен сам Ян Иосифович, который в разное время и разным людям излагал одни и те же эпизоды своей летной жизни, скажем мягко, не строго одинаково. Тот, кто захочет в этом убедиться, легко найдет противоречия, например между докладной Нагурского на имя Жданко о полетах у Новой Земли (мы цитировали ее выше) и воспоминаниями об этих полетах, с которыми он выступал в конце жизни, в том числе и при посещении Советского Союза.
Остается также неясным, при каких обстоятельствах Нагурский оказался демобилизованным из армии и в 1918 году объявился в Польше. По архивным материалам хорошо отслеживается его участие в боевых действиях в небе Балтики до июля 1917 года. В начале августа 1917 года лейтенант Нагурский, судя по документам, откомандирован для прохождения службы в Петроград, в Управление Морской авиации. Документ об этом откомандировании – последний, в котором упоминается фамилия Нагурского, в архивах Балтийского флота.
По воспоминаниям самого Яна Иосифовича, его самолет был сбит при выполнении боевого задания. Это утверждение позволяет сделать вывод, что в Петроград он не уехал и продолжал боевые полеты. В то же время в числе летчиков, принявших участие в последней крупной операции первой мировой войны на Балтийском море – Моонзундской, фамилия Нагурского не встречается. Нет этой фамилии и в документах, сообщающих о боевых потерях авиации Балтийского флота за 1917 год.
Далее летчик вспоминает, что он на подбитом самолете приводнился, машина утонула, а Нагурский с механиком, летавшим с ним, оказались в ледяной воде. События разворачивались как в приключенческих романах. Недалеко от места вынужденной посадки самолета всплыла подводная лодка, и после двух часов, проведенных в воде, оба члена экипажа были взяты на борт этой лодки. Поправив свое здоровье в военном госпитале, Нагурский, если верить его рассказу, едет в Польшу навестить мать. Это уже 1918 год. Над Советской Республикой нависли тучи контрреволюции и интервенции. Подняла голову и панская Польша. Для борьбы с русской революцией американцы и французы снабжают ее боевой техникой. Нужны летчики. Нагурский не желает более воевать и записывается на призывном пункте нижним чином, уволенным из армии по ранению. Друзья устраивают его работать инженером на сахарный завод. Затем следует переезд в Варшаву, женитьба, работа во время немецкой оккупации в антикварной лавочке, малоприметная жизнь стареющего инженера конструкторского бюро в послевоенные годы.
