Дмитрий Менделеев - Толковый тариф. Два письма Николаю II
7) Возбуждающие протекционные таможенные пошлины, опираясь на личные интересы подданных, увеличивают возможность получения в стране новых заработков и усиленного или особого вознаграждения за личный труд, подобно тому как за хорошее ученье если даже не дают прав и привилегий, то предоставляют преимущества всякого иного рода. Как обучение части подданных страны, так и учреждение в ней промышленности требует особых расходов в данное время ради интересов будущих, но с тем коренным различием, что таможенную пошлину несет прямо только тот, кто хочет и кто рассчитывает на торговые выгоды от ввозимого товара, а косвенно только тот, кто сам производительным промышленным трудом не занимается, а государственная казна или собранные народные средства при этом не расходуются, тогда как при доставлении образования государство расходует прямо средства, собираемые со всего народа. Как свободная торговля может отвечать только тем государствам, которые или не заботятся о развитии силы и средств своей страны, или тем, которые уже прежними заботами достигли до широкого перепроизводства своей промышленности, так и беззаботность государства об образовании своих подданных может определяться или пагубной беспечностью, ведущей к гибели государства, или высшей формой просвещения, достигнутого страной, когда пользу от образования сознали народные массы. Так противоположности сходятся. Здесь видна одна из слабых сторон тех рассуждений, касающихся торговли и промышленности, в которых советуют сперва стране поучиться, а потом приниматься за промышленность. Сущность дела и вся история как просвещения, так и промышленности показывают, что они легче всего и согласно развиваются вместе и одинаково под кровом государства и при его сознательных заботах. Говорю это с полным убеждением и усилю прямым утверждением: только там наука будет любезна народу и станет через него развиваться, где промышленное развитие пустило глубокие корни. Именно поэтому как служитель науки ради нее самой я пламенно желаю промышленного развития стран. В Англии виден образец, которому другим народам подражать не грех, а должно, — в единовременном развитии наук и промышленности. Видоизменяя подробности сообразно условиям страны, следует, т. е. полезно, возможно и естественно, суметь сразу охватить оба вида развития. Единственных прочных союзников истинного, живого, а не мертвого, т. е. классического и только резонерствующего, просвещения, т. е. готового на труд борьбы с природой и ее косностью, должно искать в среде промышленников, потому что они, ведя такую борьбу и пользуясь наукой как концентрированным консервом опыта и всяких сведений, непременно внушат и детям, и всем окружающим любовное отношение к изучению природы живой и мертвой, людской и всей божеской. Они одни будут за просвещение не для вида, не для красных слов, не для простого усиления самообожания, а для живого дела, для достижения настоящей правды и возможной пользы. Если без науки не может быть современной промышленности, то без нее не может быть и современной науки, а без их совокупности все будет одним классическим бредом тупых исканий, ограничится резонерством, добрыми пожеланиями и отсутствием трудолюбия, а кончится неизбежно скептицизмом или его специальными формами человеческого отчаяния и неудовлетворенности внешней и внутренней. Оттуда и ведут начало бездействие, пустое фразерство, вера в утопии, стремление перестроить мир одними добрыми похотями и даже полный разлад с жизнью времени, погубивший классические империи. Они не понимали промышленности и полагали насытить народ только хлебом, зрелищами и переменой мест в концерте жизни, а потому погибли, оставив после себя прекрасную литературу и классический пример того, к чему ведет даже полный расцвет просвещения, если оно остается чуждым живых, практических, т. е. промышленно-трудовых, интересов народа. Живое сложно, мертвое же прямолинейно и служит почвой живому. Государство, наука и литература могут быть прямолинейны и чураться промышленности или относиться к ней свысока, но тогда они только повторят классический пример, т. е. ведут хоть медленно, но верно к классическому результату классических империй — Рима, Греции или в лучшем случае Китая.
8) Фискальные таможенные пошлины, составляющие один из удобных и всюду практикуемых способов удовлетворения общих государственных надобностей, или особый вид неокладных (косвенных) сборов, подобных акцизам, отличаются существенно от протекционных таможенных окладов тем, что влекут за собою доходы государственной казны и влияют на расходы тех жителей, которые не могут обходиться без чужеземного добра, но фискальные пошлины не сопряжены прямой связью ни с доходами жителей, ни с их трудовым заработком, ни с развитием и разработкой естественных богатств страны, а потому размеры фискальных пошлин определяются совершенно иными соображениями, чем размеры протекционных пошлин. Однако во многих случаях таможенные пошлины, нося сперва характер чисто фискальный, становятся со временем протекционными, ибо таково свойство таможенных окладов. Так, пошлины на хлопок и виноградные вина в России сперва были чисто фискальными, но ныне становятся уже протекционными, потому что под влиянием пошлин стало развиваться русское производство хлопка и потребление русских виноградных вин возросло. Отсюда видно, что резкого различия фискальных пошлин от протекционных для таких обширных и еще не развивших своей промышленности стран, как Россия, делать не следует, т. е. фискальные пошлины следует обсуждать, сообразуясь с естественными условиями, в стране существующими. Здесь кстати упомянуть один примечательный курьез: Бастиа (Sophismeseconomiques, 1845-1854) и тому подобные софисты, преданные делу свободной торговли, ясно видят необходимость и государственно-народные выгоды фискальных пошлин, их готовы даже защищать. Можно вообще сказать, как это ни странно звучит на первый раз, что есть в мыслях и на деле фритредерские таможенные пошлины. В мыслях фритредеров пошлины фискальные представляют удобство и государственную пользу, народ облегчают. На деле же начал фритредерства держится ныне Англия. Страна эта, имея (1888) 90 млн. фунтов стерлингов всех казенных годовых доходов, в том числе получает 20 млн. фунтов стерлингов таможенных пошлин, а это составляет 22% всего прихода. В России в 1888 году всех доходов поступило 804 млн. и в том числе 141 млн. руб. таможенных, что составляет только 18% всех доходов казначейства. Когда наши фритредеры говорят о том, что таможенные пошлины тягостны потребителям, удорожают товары, а потому должны быть отменены, и в доказательство пользы свободной торговли приводят Англию с ее богатством, силой и промышленным развитием, то они, увы, не только замалчивают прошлый протекционизм Англии, но проходят молчанием и современные таможенные доходы Англии. Однако все же Англия фритредерствует, потому что ей это выгодно, и ее пошлины собираются не с того, что она сама производит (ибо все, что производит, высылает в другие страны), а с того, что, составляя более или менее предмет роскоши и прихоти (вино, чай, табак и т. п.), представляет удобный объект косвенного обложения или вид акцизных доходов, собираемых с подданных, потребляющих ввозимые товары. Без них, рассудим просто, обойтись можно, в воле каждого, следовательно, и квакер, не желающий платить прямые налоги, может, если захочет, не платить их. Не приложимо ли это к России, в отношении к громадному большинству ее жителей, почти не нуждающихся ни в каких чужеземных товарах? Следовательно, признавая принципиально фискальные пошлины, фритредеры поступают и не логически или впадают во внутреннее противоречие. Ведь ни в законе, ни в его применении нельзя отличить фискальных пошлин от покровительственных, хотя их легко отличить от отсутствия пошлин, т. е. от принципиального фритредерства. Следовательно, в практике дело сводится на определение размеров пошлин на отдельные товары. Если пошлина равна нулю, то она отвечает свободной торговле, а если не равна нулю для данных товаров, то закон определяет ее размер. И в этом отношении все и всегда таможенные тарифы были и будут равны между собою, ибо часть товаров выпускается беспошлинно. Следовательно, со стороны истории и со стороны логичности, протекционизм, пошлины налагающий, — общее фритредерства. Ведь на уплачиваемых пошлинах не значится — фритредерски-фискальны они или протекционны, хотя в абстракте различие глубоко. Лично я считаю полезным фритредерство, отнесенное к известным товарам, потребным народу и не могущим заменяться своими, местными товарами; оно не только требуется выгодами, но и разумно. Притом оно совместимо с протекционизмом, касающимся других товаров, и с фискальными пошлинами, относящимися к третьим товарам. Таможенная пошлина, наложенная на товар, могущий производиться в стране, но непроизводимый, не может быть названа протекционной, а тем более вызывающей, если она низка и недостаточна для своей цели, или если она парализована иными мерами, например низким внутренним перевозочным тарифом для иностранного продукта и высоким для своего. Словом, размер таможенной пошлины или ее величина по отношению к данному товару составляют главную сущность всего таможенного дела в отношении его к развитию промышленности страны, даже до того, что снятие покровительственной пошлины на хлеб, сделанное много лет тому назад в Англии и теперь составляющее вопрос для многих государств Европы, может быть сделано вовсе не под влиянием фритредерства, а ради покровительства своим фабрикам и заводам, товары которых подорожают от дорогого хлеба. Очевидно, значит, что протекционизм, правильно понимаемый, не может быть чужд свободного входа многих товаров. Даже напротив того: правильно понимаемый протекционизм должен вести к высоким таможенным пошлинам лишь на такие товары, которые в данную эпоху жизни страны спрашиваются в ней, имеют в ней условия для развития и процветания и представляют возможность внутреннего соперничества и такого роста, при котором избытки могут сбываться иным странам. Таким образом, правильным, «толковым» тарифом должно считать только такой, в котором каждый вид и род товаров обсужден в отдельности, а не в каком-либо теоретическом абстракте — фритредеров или протекционистов. Этою точкою воззрения объясняется то обстоятельство, что главное содержание предлагаемой книги сводится на частное рассмотрение условий производства отдельных товаров. По этой же причине, рассматривая статьи русского таможенного тарифа с точки зрения развития русской промышленности, я не стану пропускать товаров, облагаемых чисто фискальными пошлинами, тем более что торговля ими и их перевозка находятся в прямой и тесной связи со всем промышленным развитием России, ее силою и богатством, ради коих и назначаются ее пошлины.
