Тензин Гьяцо - Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру
Лично я никогда не мог понять, каким образом такие качества, как запах, вкус или тактильность, могут являться базовыми составляющими материальных объектов. Мне понятно, как может возникнуть логически непротиворечивая теория построения материи на основе представлений о четырех первоэлементах в качестве составных частей. Но в любом случае мне кажется, что данный аспект философской мысли буддизма, будучи по сути своей разновидностью спекулятивной[5], примитивной физики, должен теперь быть пересмотрен в свете современного детального и получившего экспериментальное подтверждение понимания базового устройства материи в категориях частиц, таких как электрон, вращающийся вокруг атомного ядра, состоящего из протонов и нейтронов. Когда я сталкиваюсь с описанием субатомных частиц в современной физике, например, кварков или лептонов, для меня становится очевидным, что атомистические теории раннего буддизма с его концепцией мельчайших неделимых частиц материи являются в лучшем случае очень грубыми моделями. Тем не менее я считаю, что в своей основной догадке о том, что даже мельчайшие составные части материи следует понимать как состоящие из частей, буддийские мыслители находились на верном пути.
В основе научного и философского исследования базовых составляющих материи лежит попытка найти наименьшую неделимую единицу построения вещества. Эта задача ставилась не только философами Древней Индии и современными физиками, но также атомистами Древней Греции. На самом деле это попытка определить, какова абсолютная природа реальности, как бы мы ее ни называли. Буддийские мыслители на основе логических рассуждений показывают, что такой поиск уводит нас в ложном направлении. На определенной стадии развития науки ученые верили, что найденный ими атом вещества и есть конечная единица построения материи, однако экспериментальная физика XX столетия смогла разделить атом на еще более мелкие частицы. Но несмотря на то, что согласно одной из интерпретаций квантовой механики нам никогда не удастся обнаружить конечную объективно реальную неделимую частицу, многие ученые до сих пор верят в возможность ее открытия.
Летом 1998 г. я посетил лабораторию австрийского физика Антона Зайлингера в Инсбрукском университете. Антон продемонстрировал мне инструмент, позволяющий рассмотреть отдельный ионизированный атом. Я старался как мог, но так ничего и не увидел. Возможно, моя карма еще недостаточно созрела для такого зрелища.
Впервые я познакомился с Антоном, когда в 1997 г. он приехал в Дхарамсалу, чтобы принять участие в конференции «Жизнь и сознание». Внешне Антон являет собой противоположность Дэвиду Бому: это огромный человек с бородой и в очках, с прекрасным чувством юмора и раскатистым смехом. Будучи физиком-экспериментатором, Антон проявляет замечательную открытость к любому возможному переформулированию теоретических положений в свете последних экспериментальных данных. Его интерес к диалогу с буддизмом состоит в сравнении теоретических положений квантовой физики с буддийской философией, поскольку оба эти направления мысли, по его мнению, ведут к отрицанию представления о независимой объективной реальности.
Примерно в это же время я познакомился с американским физиком Артуром Зайонцем. Артур, со своим мягким голосом и пронзительным взглядом, который особенно заметен, когда он подробно задерживается на какой-то теме, является одаренным оратором, способным достичь ясности в изложении даже самых сложных тем. В качестве модератора конференции Артур суммировал и обобщал аргументы максимально кратко, что лично для меня было особенно важно.
За несколько лет до этого мне выпала счастливая возможность посетить Институт Нильса Бора в Копенгагене, чтобы принять участие в неформальном диалоге. Примерно за пару дней до этого визита во время краткой остановки в Лондоне Дэвид Бом и его жена отужинали со мной в гостинице. Когда я сказал, что собираюсь участвовать в дискуссии о физике и буддистской философии в Институте Нильса Бора, Бом любезно составил для меня двухстраничный конспект, суммирующий философские представления Нильса Бора о природе реальности. Мне было очень интересно услышать в изложении Дэвида объяснение планетарной модели атома Нильса Бора в сравнении с резерфордовской моделью атома как ядра, окруженного вращающимися вокруг него электронами; обе модели были созданы в ответ на теорию атомного строения вещества, называемую моделью «пудинга с изюмом».
Модель «пудинга с изюмом» была разработана в конце XIX в. после открытия Джозефом Джоном Томсоном отрицательно заряженного электрона; тогда возникло предположение, что положительный заряд, уравновешивающий отрицательный заряд электрона, заполняет атом подобно пудингу, в котором электроны похожи на изюмины. В начале XX в. Эрнест Резерфорд обнаружил, что, когда золотую фольгу обстреливают потоком положительно заряженных альфа-частиц , большинство из них проникает сквозь нее, но некоторые отскакивают назад. Из этого он совершенно справедливо заключил, что положительный заряд не может заполнять атомы золота как пудинг, но должен быть сосредоточен в их центре; когда альфа-частица попадает в центр атома золота, положительного заряда последнего оказывается достаточно для того, чтобы оттолкнуть ее. Исходя из такого наблюдения, Резерфорд сформулировал орбитальную теорию строения атома, согласно которой отрицательно заряженные электроны вращаются вокруг положительно заряженного ядра подобно тому, как планеты Солнечной системы вращаются вокруг Солнца. Позднее Нильс Бор улучшил резерфордовскую модель, заложив тем самым основы современной квантовой механики.
Во время этой беседы Бом также обрисовал мне в общих чертах суть спора между Нильсом Бором и Эйнштейном по вопросу интерпретации квантовой физики. Суть вопроса сводилась к отрицанию Эйнштейном принципа неопределенности; в центре спора лежала проблема, является ли реальность на ее базовом уровне недетерминированной, непредсказуемой, вероятностной. Эйнштейн полностью отрицал такую возможность, что отразилось в его знаменитом высказывании «Бог не играет в кости». Этот рассказ живо напомнил мне мою собственную буддийскую традицию, в которой диспут занимает значительное место в формулировании и обновлении многих философских идей.
В отличие от теоретиков раннего буддизма современные физики могут до невероятных пределов расширять воспринимающую способность глаза благодаря использованию различных инструментов, таких как гигантские телескопы (например, космический телескоп Хаббл) или электронные микроскопы. Результатом стало накопление совершенно невообразимых ранее объемов эмпирических знаний об устройстве материальных объектов. В свете таких изменений я настоял на необходимости преподавания основ современной физики в некоторых монастырских учебных заведениях тибетского буддизма. При этом я указывал на то, что мы таким образом фактически не вводим в учебную программу какой-то новый предмет, а лишь усовершенствуем уже имеющийся учебный план. И я очень рад, что теперь в некоторых академических монастырских учебных заведениях профессора и студенты старших курсов западных университетов проводят регулярные семинары по вопросам современной физики. Я надеюсь, что результатом этого процесса станет полноценное введение курса современной физики в учебные планы тибетских монастырей.
Хотя мне довольно давно было известно о существовании специальной теории относительности Эйнштейна, первое ее объяснение вместе с некоторыми философскими выводами я получил опять-таки от Дэвида Бома. Поскольку у меня отсутствует необходимая математическая база, преподавание мне основ современной физики, а особенно такой таинственной вещи, как теория относительности, было непростой задачей. Когда я вспоминаю терпеливость Бома, его мягкий голос и спокойную манеру поведения, а также его заботу о том, чтобы каждый аспект объяснения был мною полностью понят, меня переполняет чувство благодарности к этому человеку.
Любой человек, который хотя бы на самом общем уровне попытается понять теорию относительности, немедленно столкнется с тем, что излагаемые Эйнштейном принципы противоречат привычному для нас здравому смыслу. В своей теории Эйнштейн выдвигает два постулата: постоянство скорости света и принцип относительности, согласно которому все физические законы должны быть абсолютно одинаковы для всех наблюдателей, находящихся в движении относительно друг друга. Исходя из этих двух предпосылок, Эйнштейн полностью преобразил научное понимание пространства и времени.
Его теория содержит хорошо известную формулу, связывающую материю и энергию: Е = тс2 (надо сказать, что это единственная научная формула, которую я знаю, что неудивительно, поскольку теперь ее пишут даже на футболках), а также ряд поразительных мысленных экспериментов с парадоксальными результатами. Многие из них, такие как парадокс близнецов из специальной теории относительности, замедление времени или сжатие объектов на околосветовых скоростях, получили сегодня экспериментальное подтверждение. Парадокс близнецов, согласно которому один из братьев улетает на космическом корабле, движущемся со скоростью, приближающейся к скорости света, к звезде, отстоящей на расстояние в двадцать световых лет, а затем возвращается и обнаруживает, что его брат-близнец стал старше его на двадцать лет, напоминает мне историю о том, как Асанга был вознесен в небесную обитель Будды Майтрейи, где получил пять ставших впоследствии знаменитыми текстов по махаяне, и все это за время, необходимое на то, чтобы выпить чашку чая. Когда же он вернулся на Землю, оказалось, что там минуло уже пятьдесят лет.
