Мартин Гилберт - Первая мировая война
Балканское бездействие продолжалось. На Изонцо итальянцы предприняли десятое наступление на позиции австрийцев. Артиллерийские батареи британцев, впервые задействованные на Итальянском фронте, удостоились лирического признания итальянского генерала Кадорны: «В рокоте битвы отчетливо слышался голос британских пушек». Сражение длилось восемнадцать дней. Хотя многие высоты, занятые итальянцами, в результате австрийских контратак пришлось оставить, оно считается победой итальянцев, захвативших 23 681 военнопленного, в том числе более 600 офицеров.
Итальянские солдаты не питали иллюзий относительно быстрого прорыва. Среди множества их песенок была и такая:
Il General Cadorna
Ha scritto alla Regina
‘Se vuoi Trieste,
Compra una cartolina’ [176].
Среди пленных, попавших к итальянцам, было много чехов, словаков, хорватов и даже итальянцев из австрийской Истрии. Часть из них вступила в итальянскую армию, чтобы сражаться против своих бывших имперских господ.
13 мая в Петрограде ушел в отставку военный министр Временного правительства генерал Гучков, заявив, что существует предел демократизации в армии, «за которым неизбежно начинается распад». 15 мая Петроградский Совет выпустил воззвание «К социалистам всех стран», в котором призвал к заключению «мира без аннексий и контрибуций». Временное правительство отвергало все призывы к миру. На следующий день после публикации воззвания социалистов портфель военного министра перешел к министру юстиции Александру Керенскому. Его целью было восстановление наступательных возможностей русской армии.
В этот же день в рейхстаге канцлер Бетман-Гольвег предложил русским заключить мир. Временное правительство отклонило предложение, но антивоенные силы укреплялись. В день предложения немцев в Петроград прибыл интернированный в Канаде на протяжении предыдущего месяца видный революционер Лев Троцкий. Тогда же Временное правительство включило в свои ряды шестерых умеренных членов Петроградского Совета, членов меньшевистской партии, которую некогда возглавлял Троцкий и с которой Ленин и большевики, входящие в Совет, непримиримо боролись.
Война и революция оказались неразрывно связаны. Один из наиболее активных членов Временного правительства, Александр Керенский, недавно назначенный военным министром, был решительно настроен положить конец анархии и движению к миру. 19 мая он заявил, что больше не будет приниматься отставка старших офицеров, а все дезертиры, которые не вернутся в свои части, будут наказаны. Через три дня он вместо нерешительного генерала Алексеева назначил на должность Верховного главнокомандующего русской армией победоносного Брусилова, и 25 мая издал приказ о наступлении. Но на следующий день стало известно, что ежедневно в Киеве появляется до 30 000 дезертиров с фронта, разбегающихся по домам.
В конце мая в Австрии впервые после марта 1914 г. собрался австрийский парламент – рейхсрат. Польские депутаты высказались в поддержку независимости Польши, сербские, хорватские и словенские депутаты объявили о создании Югославского парламентского клуба. На следующий день, надеясь притушить националистические разногласия, император Карл пообещал после войны принять новую конституцию, больше учитывающую национальные интересы.
Этой весной антивоенные настроения проявлялись не только в России. Во французской армии росло число дезертиров. 22 мая британский кабинет министров одобрил план «контрнаступления против пацифистского движения» в стране. Отказывающиеся от военной службы по идейным соображениям предпочитали длительные тюремные сроки отправке на фронт. Стихи фронтовых поэтов были проникнуты небывалой горечью. Зигфрид Сассун передал ощущение безнадежности, рассказав о солдате из рабочей команды, таскающем ночью мешки с песком на бруствер своего окопа и мечтающем вернуться, чтобы выпить глоток рома и завалиться спать.
Он потащил другой мешок на бруствер
И высунулся из окопа. Вспышка
Сверкнула над нейтральной полосой
И проволочным загражденьем.
Свинец прервал биенье этой жизни.
Он голову склонил, и все погасло.
18 мая в Британию прибыли первые 243 американских солдата. Это были медицинские работники и санитары для эвакуационного госпиталя. 26 мая первые боевые части американцев прибыли во Францию. К концу недели их уже насчитывалось 1308 человек.
Прибытие первых американских частей совпало с резким изменением обстановки на французском участке Западного фронта, где растущее число дезертирств 27 мая вылилось в мятеж. На фронте, вдоль дороги Шмен-де-Дам, около 30 000 солдат покинули свои траншеи и запасные квартиры и ринулись в тыл. В четырех городах за линией фронта войска проигнорировали приказы командиров, захватили здания и отказались отправляться на фронт [177]. На следующий день на железнодорожной станции Фер-ан-Тарденуа мятежники попытались уехать в Париж, но поездам не дали сдвинуться с места. Двумя днями позже на фронте несколько сотен пехотинцев отказались выдвигаться в траншеи на передовую, где они были нужны для поддержки марокканских частей, уже занявших свои позиции.
28 мая, когда во французской армии второй день продолжались мятежи, командующий американским экспедиционным корпусом генерал Першинг со своим штабом отправился из Нью-Йорка в Ливерпуль на борту британского парохода «Балтик». Во время трансатлантического плавания Першинг разрабатывал план переброски во Францию армии численностью как минимум в миллион человек «как можно быстрее». Для французского Верховного командования, встревоженного ежедневными сводками из недовольных регионов, даже «как можно быстрее» казалось отдаленной перспективой.
1 июня в Мисси-о-Буа французский пехотный полк захватил весь город и установил антивоенное «правительство». В течение недели во всей зоне боевых действий французов царил хаос. Мятежники отказывались возвращаться на передовую. Военные власти предприняли срочные действия. Под руководством Петена начались массовые аресты и военно-полевые суды, которые вынесли мятежникам 23 385 обвинительных приговоров. Более четырехсот солдат были приговорены к смертной казни, пятьдесят из них расстреляны, а остальные отправлены на каторжные работы во французские колонии. Нескольким миллионам пехотинцев, часть которых воевала уже около трех лет, Петен немедленно улучшил условия, предложив более длительный отдых, более частые отпуска и лучшее питание. «Я намерен срочно подавлять серьезные случаи неповиновения, – докладывал он своему начальству 18 июня. – Я буду применять жесткие меры, но при этом не забывать, что речь идет о солдатах, которые вместе с нами провели в окопах три года, и что это наши солдаты». Через шесть недель с мятежами было покончено. «Они затихли с поразительной скоростью, – отметил один историк, – и остается только догадываться, какие из действий Петена заставили армию смирилась с бесконечным продолжением тоскливой и опасной войны» [178].
Размах мятежей ясно дал понять французскому Верховному командованию, что солдаты больше не желают страдать во время нового наступления. Они будут держать фронт, но вперед не пойдут. Этот груз лег на плечи британских войск, которым вскоре придется взять на себя основную тяжесть боевых действий союзников во Франции и Фландрии. «Тяжелейшие потери, которые понесли британцы в Третьей битве при Ипре (при Пасхендале), – пишет ведущий британский военный историк, – возникли отчасти в результате усилий отвлечь внимание и силы немцев от ослабевшего французского сектора» [179].
25 мая немцы продемонстрировали новый способ ведения войны в воздухе. Днем 23 бомбардировщика поднялись с двух аэродромов в Бельгии и взяли курс на Лондон. Самолеты назывались «Гота», и в самом этом названии было что-то наводящее ужас. Каждый нес по тринадцать бомб. Из-за облачности только две машины добрались до Англии, но пять бомб, сброшенных с одного из самолетов, нанесли больший урон, чем любой из предыдущих налетов «цеппелинов». 16 канадских солдат погибли в военном лагере в Шорнклиффе. В Фолкстоне жертвами стали гражданские лица: 16 мужчин, 30 женщин и 25 детей. В результате налета погибло 95 человек и 192 получили ранения. Война приобрела новое измерение, достигшее апогея спустя два десятилетия. «Древний Иегова до сих пор повсюду, – написал 3 июня Альберт Эйнштейн своему другу в Голландии. – Увы, он губит невинных наряду с виновными и набрасывается на них с такой слепой яростью, что они могут не ощущать чувства вины».
4 июня немцы совершили еще один воздушный налет на Британию. Погибло 13 гражданских лиц.
Война на полях сражений отныне представляла причудливый контраст. И на Восточном, и на Западном фронте беспощадность столкновений соседствовала с массовым дезертирством, мятежами и братанием войск. Генерал Хоффман, воевавший на Восточном фронте, записал 1 июня в дневнике, что «во многих местах» практически установлено перемирие. В других местах продолжались бои. «Поистине странная война!»
