Мартин Гилберт - Первая мировая война
Судя по всему, апрель не сулил Германии и Австрии ничего хорошего. Соединенные Штаты постепенно станут активным участником войны. Россия, несмотря на продолжающиеся аресты и убийства офицеров своими же солдатами, продолжала воевать. Армии союзных держав уже превосходили армии Центральных держав в живой силе и ресурсах. Впрочем, у Германии с Австрией был один неотъемлемый географический актив: преимущество «внутренних линий» коммуникаций. Сеть железнодорожных, автомобильных и речных сообщений связывала армии, заводы и столицы в компактный континентальный узел. Связи между Нью-Йорком и Лондоном, между Британией и Францией и их важнейшими заморскими источниками поставок сырья и продовольствия заметно осложнялись атаками подводных лодок. Связи между Берлином, Веной, Будапештом и Белградом эффективно нарушить было невозможно.
Негодование союзников усилилось после того, как 8 апреля у берегов Сицилии немецкая подводная лодка U-55 торпедировала британский пароход «Торрингтон». Подводники не только уничтожили одну из спасательных шлюпок, убив четырнадцать находившихся в ней человек, но и сознательно ушли под воду в тот момент, когда два десятка пассажиров «Торрингтона» цеплялись за корпус подводной лодки. Все они утонули.
В этот день, стремясь подорвать одну из опор Антанты, Ленин и 32 его соратника-большевика начали свой путь из Цюриха на специальном поезде через Германию и Швецию, а потом на катере через Ботнический залив в Россию. Кайзер, когда ему сообщили об этой военной хитрости, отнесся к ней положительно. Впрочем, его австрийский коллега, молодой император Карл, высказал опасение, что успех большевистской революции может представлять опасность для всех монархов, пять из которых уже были «свергнуты в ходе войны» [165].
16 апреля Ленин благодаря возможностям, предоставленным ему немцами, прибыл в Петроград. Первое же его выступление на Финляндском вокзале Петрограда содержало зловещую для Германии фразу: «Недалек тот час, когда по призыву нашего товарища Карла Либкнехта народы обратят оружие против своих эксплуататоров-капиталистов».
На Западном фронте готовилось новое наступление союзников. 5 апреля английский летчик Уильям Лиф Робинсон, в сентябре сбивший над Англией немецкий самолет и удостоенный за это Креста Виктории, сам был сбит над немецкой линией фронта и оказался в плену. До конца войны он пробыл в неволе, его несколько попыток побега провалились. Былые заслуги не располагали к нему его тюремщиков. «Боши донимали, травили, запугивали его всеми возможными способами», – позже вспоминал его приятель военнопленный. К тем, кто пытался бежать, относились особенно плохо, и Робинсон, в насмешку прозванный одним из начальников лагеря «английским Рихтгофеном», часто подвергался наказаниям и унижениям.
Британские солдаты на Западном фронте ждали нового наступления, но это никак не проявлялось в их переписке. 8 апреля британский поэт и художник Исаак Розенберг написал своему другу: «Мы уже довольно давно не испытываем угрозы артобстрелов, хотя жуткие сражения очень близки. Но что касается жилья и элементарных условий человеческого существования, мы в такой же степени могли находиться в пустыне Сахара. Если было бы желание рассказать тебе то, что довелось видеть, я мог бы нарисовать несколько леденящих кровь картин того, как от разрывов снарядов трупы выбрасывает из могил, и многое другое, но лучше избавлю тебя от этого».
9 апреля, на второй день Пасхи, британские и канадские войска предприняли одновременное наступление в районе Арраса и хребта Вими. В предшествовавших ему воздушных боях, когда в течение пяти дней английские летчики пытались очистить небо для воздушной разведки, было сбито 75 британских самолетов, погибло 19 летчиков. Первое наступление британских войск утром 9 апреля оказалось успешным. Им удалось преодолеть линию Гинденбурга и взять в плен 5600 немцев. Почти вся система траншей передовой линии противника была захвачена за три четверти часа; через два часа была захвачена и вторая линия обороны. К ночи под контролем британцев оказалась даже часть третьей линии. Канадцы также преуспели в первые часы и взяли 4000 пленных.
Отчасти успех наступления 9 апреля был обеспечен новой системой артиллерийской поддержки – «катящейся», или, как ее позже стали называть, «ползучей»: артиллеристы постепенно и систематически переносили вперед огонь своих батарей, а пехота продвигалась следом, пользуясь результатами работы артиллерии, приводившей в смятение защитников и уничтожавшей оборонительные сооружения. Систему «ползучего» артобстрела придумал и реализовал при Аррасе бригад-майор Алан Брук [166].
Впрочем, третья линия немецкой обороны, гораздо лучше укрепленная, чем две предыдущие, устояла перед наступлением, хотя и оказалась прорвана в нескольких местах. К исходу дня британские танки, которые должны были наступать перед пехотой, остановились, отчасти застряв в грязи, отчасти из-за механических поломок. Пушки на конной тяге было очень трудно перетаскивать через захваченные немецкие траншеи. Они оказались неожиданным и неприятным препятствием для артиллеристов, которым еще никогда не приходилось перемещать свои орудия за линию фронта. И слово «успех» отнюдь не означало, что победители испытывали меньше страданий, чем побежденные, как в этом наступлении, так и в любом другом. Среди канадцев, погибших 9 апреля, был и рядовой Эрл Хемброф, который в прошлом октябре находился на Сомме в составе канадского медицинского отряда. Тогда он записал в дневнике: «Мало кто из крыс и фрицев слишком занят, чтобы не обращать внимания на газ». В первый день сражения при Аррасе погиб и поэт Эдвард Томас, очень любивший британскую глубинку.
А пахарь, что убит в бою свирепом,
Дремал частенько под открытым небом
И похвалялся, что, хлебнув немного,
Спал под кустом – за пазухой у Бога.
А что за куст и где произрастает,
Никто не знал, да и теперь не знает,
Во Франции или в краю ином
Тот пахарь почивает вечным сном [167].
Среди убитых был Р. Э. Вернед, 41-летний лондонец. После ранения на Сомме он отказался от предложенной ему канцелярской работы в Военном министерстве и вернулся на фронт. Он погиб под пулеметным огнем, ведя свой взвод в атаку на Авренкурский лес. В стихотворении «Передовой пост» (A Listening Post) он выразил уверенность в правоте дела союзников:
Вдвоем со снайпером крутым,
Уже почуяв запах крови,
Мы за деревьями сидим
С оружием наизготове.
А если будет мазать он,
Не сбросит мир свои оковы,
Исчезнет Англия, как сон,
И все неладно будет снова.
9 апреля атакующим войскам выпала неожиданно холодная ночь. Пошел снег. Как минимум один человек погиб от переохлаждения. 10 апреля наступление возобновилось. Срочность диктовалась тем, что командующий, генерал Алленби, узнал, что немцы выдвигают значительное подкрепление. Во второй вечер наступления Алленби был настолько уверен, что до окончательной победы рукой подать, что отправил своему начальству сообщение: «Все войска понимают, что 3-я армия преследует терпящего поражение противника и следует смело идти на риск». Последний биограф Алленби Лоуренс Джеймс комментирует: «На фронте это сообщение восприняли бы скептически».
Ощущение близкой победы присутствовало и на третий день, когда, по настоянию Хейга, вперед была выслана кавалерия, чтобы прорваться в расширяющийся, как казалось, зазор между оборонительными порядками немцев. Всадники рысью продвигались сквозь метель. Кто-то пел песню Итонской гребной регаты «Хорошая лодочная погода» (Jolly boating weather). Однако, как позже написал Алленби, им преградили путь «проволочные заграждения и пулеметы». Коннице пришлось отступить.
11 апреля, на третий день наступления, Алленби захватил один из объектов, намеченных на первый день, – деревню Монши-ле-Прё. Снежные бури становились все чаще. Тем временем на поле битвы подоспело немецкое подкрепление. Для многих атакующих три дня непрерывных боев оказались тяжелейшим испытанием на выносливость. Один офицер с передовой сообщил Алленби, что его люди «страдают от холода и совершенно лишились сил». Теперь Хейг призывал к осторожности, говоря Алленби, что время «больших рисков» прошло, новые пехотные атаки приведут только к необязательным потерям в живой силе, и «мы должны по возможности использовать снаряды вместо людей». Алленби предпринял еще одну пехотную атаку, направив вперед шотландский батальон. Во время наступления он неожиданно попал под неверно рассчитанный ползучий огонь собственной артиллерии, понес серьезные потери, а затем его встретили грамотно расставленные немецкие пулеметы.
14 апреля бойцы Королевского Ньюфаундлендского полка при обороне Монши-ле-Прё совершили подвиг, получивший широкое освещение. Они пять часов отбивали атаки немецкой дивизии; 485 человек погибли или получили тяжелые ранения, но оставшиеся десять выстояли и дождались прихода подкрепления. На хребте Вими канадцы продвинулись на четыре километра в глубь обороны противника и захватили в плен 4000 немецких солдат, но при этом сами потеряли 3598 человек убитыми и более 7000 ранеными. В этот день три британских генерала вопреки армейской традиции напрямую выразили протест Хейгу в связи с ростом потерь. Алленби заметил, что войска слишком долго сидели в окопах и забыли, как надо воевать на открытой местности. 15 апреля Хейг отдал приказ остановить наступление. По стандартам Западного фронта, Алленби мог считать себя победителем. Его войска прорвали линию немецкой обороны шириной 15 километров и продвинулись вглубь на 6,5 километра.
