Эдуард Днепров - Женское образование в России
Это выделение женского образования из общей школьной системы произошло в два этапа: де-факто – при Павле I, в тех его поручениях 1796 г., о которых уже говорилось, и де-юре – при Александре I, в «Уставе учебных заведений, подведомственных университетам» 1804 г. Этот Устав, знаменитый многими своими прогрессивными уложениями, в первую очередь – всесословностью школы и преемственностью всех ее ступеней, создавал на месте прежних главных и малых народных училищ, в которых могли обучаться девочки, три новых типа учебных заведений – гимназии, уездные и приходские училища. Первые два типа школ предназначались исключительно для лиц мужского пола, и только в приходские училища разрешалось принимать девочек.
Таким образом, вольно или невольно произошло «законодательное изгнание» женского пола из государственных повышенных начальных и средних учебных заведений. Женское образование вновь сосредоточивалось только в отгороженных от общей школьной системы институтах благородных девиц, в частных женских пансионах и школах, а также в традиционных способах домашнего образования.
Эта отгороженность средней женской школы от общей системы образования во многом и определила ту специфическую линию ее развития, ее особое социально-педагогическое лицо, которые отличали женское образование от общего реформаторского курса в школьном деле начала XIX в. На фоне заявленного Александром I всесословного принципа школьного строительства откровенная и жесткая сословность женского образования, исповедуемая Марией Федоровной, была особенно разительна, хотя именно эта установка матери-императрицы была несравнимо ближе к существовавшим тогда стереотипам общественного сознания, нежели опережающая образовательная всесословная политика ее сына. И если политика Александра I была направлена на социальный вырост, на изменение стереотипов сословного сознания, то Мария Федоровна вела линию на упрочение этого сознания и укоренение сословных, равно как и многих других, предрассудков.
«Признаюсь, – откровенно заявляла мать-императрица, – что вижу большие неудобства в смешении благородных девиц с мещанскими, ибо несомненно, что обязанности и назначение последних во многих отношениях различествуют от обязанностей и назначения благородных девиц… Приобретение талантов и приятных для общества искусств, которое существенно в воспитании благородной девицы, становится не только вредным, но и пагубным для мещанки, ибо это ставит ее вне своего круга и заставляет искать опасного для ее добродетели общества… Стало быть непременно надо их (т. е. благородных и мещанок) разделить» [78, с. 143].
«Стремление сделать образование строго сословным, – писал П. Ф. Каптерев, – пригвоздить каждое сословие к определенной для него школе и ни в какие другие не пускать – было основным стремлением школьной николаевской политики» [78, с. 146]. Эту политику Мария Федоровна упредила более чем на четверть века.
Проблема сословности, точнее – строго сословного отбора в разного рода женские учебные заведения и «несмешения сословий» в каждом из них, была одной из центральных забот императрицы. Здесь она не только намного опередила своего сына – Николая I, но и сумела сделать значительно больше, чем он. Николаю предстояло «расчищать» созданные его старшим братом Александром I всесословные мужские гимназии, тогда как мать-императрица попросту не допускала «неблагородных» в благородные учреждения и строжайше сортировала девочек, принимаемых в различные женские учебные заведения, не только по сословиям, но и по чинам Табели о рангах, по служебному положению и даже профессии их отцов. Так, на благородную половину Смольного института не приняли девочку, отец которой соответствовал всем «параметрам» высокого дворянского рода, но, увы, был «скульптор, следовательно художник», а потому считался «непроходным» [94, кн. 2, с. 54].
Последующая история российского образования (и женского, и мужского), кроме николаевской эпохи, не знала столь жестокой сословной селекции (исключая немногие привилегированные учебные заведения), как та, к которой прибегла Мария Федоровна. Для каждой социальной группы, для всякого звания, чина, положения, занимаемого родителями воспитанницы, она учреждала особые женские учебные заведения, которые подразделялись на мельчайшие категории, со своими специфическими целями, учебным курсом, внутренней организацией и т. д. (Эта сословная россыпь позже была упорядочена Николаем I в стройные сословные шеренги женских учебных заведений.)
Естественно, что при таком подходе мещанское отделение Смольного института постепенно превратилось в учебное заведение для дочерей низшего дворянства и чиновничества. И даже несмотря на то, что Павел I при первом докладе императрицы 11 января 1797 г. не согласился на сокращение мещанских воспитанниц в Смольном институте и вдвое увеличил их число (со 100 до 200), выделив соответствующие для этого средства, императрица медленно, но неуклонно провела свою линию, оставив от мещанской половины Смольного лишь ее название.
То же произошло и в других открытых при Марии Федоровне институтах благородных девиц. В первой четверти XIX в. было создано 10 таких учебных заведений. Пять из них находились в С. – Петербурге – Мариинский (1797) и Павловский (1798) институты, училище ордена Св. Екатерины (1798), Елизаветинский (1808) и Патриотический (1813) институты. Три в Москве – училище ордена Св. Екатерины (1802), Александровский (1804) и Елизаветинский (1825) институты. И два были открыты в провинции: в 1812 г. Харьковский институт (о специфике которого речь пойдет ниже) и в 1819 г. Полтавский институт.
Идеология новой реформы среднего женского образования отчетливо проявилась в первых же документах, регламентирующих деятельность средних женских учебных заведений, – в разосланных в 1797 г. инструкциях их начальницам и правилах приема в Общество благородных девиц. Эти документы, отчасти собственноручно написанные императрицей Марией Федоровной, отчасти тщательно выправленные ею, отчетливо выявили характер ее воззрений на среднее женское образование и определили основные направления его развития на ближайшие полстолетия.
Прежде всего изменению подвергся взгляд на само назначение женского образования и, соответственно, – на его цели. Две кардинальные государственно-педагогические идеи Екатерины II – Бецкого – «образование новой породы отцов и матерей» и смягчение путем воспитания нравов русского общества – были сданы в архив. На первое место вышли две другие идеи – сословность и благотворительность. «Екатерининские широкие воспитательные задачи гуманно-общественного характера, – отмечал П.Ф. Каптерев, – были заменены более узкими – подготовкой из воспитанниц «добрых супруг, хороших матерей и хороших хозяек»». «В качестве хозяйки, – писала Мария Федоровна, – женщина – достойный и полезный член государства».
Таким образом, женское образование теперь становилось не столько общим, сколько «профессионально женским». Императрица Мария Федоровна, как и Екатерина II, подчиняла образование воспитанию. Но цели этого воспитания были принципиально иными. Как отмечал П. Ф. Каптерев, «мариинский институтский дух и екатерининский были совершенно различные духи: при императрице Марии Федоровне была открыта чисто женская профессия, она-то и была выдвинута на первый план в институтском курсе… Институты сделались профессиональными женскими учебными заведениями, тогда как при Екатерине они преследовали общественные задачи и цели» [78, с. 142—143; выделено нами. – Авт.].
В зависимости от сословного контингента обучаемых эта новая цель женского образования варьировалась на разные лады. Перед созданным императрицей на собственные средства «сиротским» училищем (Мариинским институтом) стояла задача – сделать из «бедных сирот» «честных и добродетельных супруг, хороших и понимающих экономок, заботливых нянь, гувернанток и в случае необходимости доверенных лиц, верных и ревностных». Целью девичьего училища военно-сиротского дома, где воспитывались и дворянские и недворянские дети, была подготовка «добрых супруг, добрых матерей, добрых наставниц или хороших хозяек и мастериц, искусных горничных или служанок» [94, кн. 2, с. 165, 167].
Поскольку цель создания «людей вообще просвещенных» и «производства новой породы отцов и матерей» сменилась задачей строго сословного воспроизводства с примесью забот о беднейшем дворянстве, изменились во многом не только идеология, но и сама организация, весь строй внутренней институтской жизни. В первую очередь императрица изменила возраст приема в женские учебные заведения и сроки пребывания в них.
Императрица Мария Федоровна, супруга императора Павла I
