Александр Орлов - Тайная битва сверхдержав
Все это позволило новому министру обороны США Клиффорду в 1968 году заявить: «Мы имеем сегодня значительное военное превосходство над Советским Союзом, и я сделаю все, что в моих силах, для поддержания такого превосходства в дальнейшем» {481}. Главное место в новом витке гонки вооружений занимали программы дальнейшего совершенствования ракетных комплексов.
В это время, в середине 60-х годов, внимание руководства США привлекли новые военные программы — баллистические ракеты с разделяющимися головными частями, оснащенные головками индивидуального наведения на цели, и система противоракетной обороны.
Потрясенное в конце 50-х годов появлением в СССР ракетно-ядерного оружия, лишившего США неуязвимости, военное ведомство США жаждало нового супероружия, такого, которого не имел Советский Союз. Эту задачу намеревались решить за счет технологического рывка вперед, с тем чтобы сохранить и увеличить перевес в стратегических вооружениях и оторваться на возможно большую дистанцию от соперника. Разработкой многозарядных головных частей ракет, которые СССР тогда не имел, американские стратеги надеялись значительно повысить возможности США по поражению объектов на территории СССР, число которых в планах Пентагона все время увеличивалось. Еще в августе 1968 года были впервые испытаны межконтинентальные баллистические ракеты «Минитмен-3» и морские — «Посейдон». Последние предназначались на смену «поларисам». Эти типы ракет были оснащены боеголовками МИРВ (многозарядные разделяющиеся головные части индивидуального наведения) — каждая ракета могла поражать от 3 («Минитмен-3) до 10—14 („Посейдон“) различных целей.
Одновременно, чтобы повысить недосягаемость территории США для ответного ракетного удара, разрабатывался и второй компонент «чудо-оружия» — система противоракетной обороны (ПРО).
С 50-х годов научно-исследовательские организации армии США вели работы над системой ПРО «Найк — Зевс» (1959—1963). Однако в ходе разработки выявились крупные недостатки этой системы. Главный ее недостаток состоял в том, что ракета-перехватчик «Зевс» обладала недостаточной скоростью (в четыре раза меньшей, чем МБР). Она должна была запускаться заблаговременно, и перехват совершался высоко над атмосферой. Поэтому американская ПРО могла быть преодолена с помощью сравнительно простых средств прорыва. Вторым недостатком ее являлось то, что радиолокаторы обнаружения, слежения и распознавания у системы имели механически вращающиеся антенны. Они не позволяли следить одновременно за многими целями и могли быть «перегружены» массированной ракетной атакой.
Поэтому в 1963—1965 годы была создана усовершенствованная ракетная система «Найк — Икс». В отличие от «Найк — Зевс» новый вариант противоракетной обороны включал в проекте иной тип радиолокаторов — с фазированной решеткой. В них направление луча задавалось не механическим вращением антенны, а изменением электромагнитного поля, что позволяло следить одновременно за большим количеством целей. Для перехвата головных частей в плотных слоях атмосферы разрабатывалась меньшая по размеру противоракета с повышенным начальным ускорением — «Спринт». Взрыв ее ядерной боеголовки мощностью около 10 килотонн должен был поражать МБР на высоте 40 километров ударной волной и нейтронной радиацией. Для дальнего, надатмосферного перехвата предназначалась противоракета «Спартан» — модификация «Зевса» — с мощностью боеголовки до 10 мегатонн, которая могла вывести из строя наступательную ракету противника рентгеновским и тепловым излучением на расстоянии до 10 километров от эпицентра. Однако ахиллесовой пятой создаваемой системы ПРО оставались радиолокаторы, которые могли быть выведены из строя или «ослеплены» надатмосферными ядерными взрывами {482}.
Интерес к ПРО и ракетным системам с разделяющимися головными частями (РГЧ) возрос еще и потому, что непосредственно касался многомиллиардных заказов таких крупнейших военных монополий, как «Интернейшнл телефон энд телеграф», «Уэстерн электрик», «Локхид», «Мартин Мариэтта», «Дженерал электрик» и «Боинг». Конгресс в своем большинстве поддерживал программы вооруженных сил, и в первую очередь «Найк — Икс», поскольку о разработке многозарядных головных частей был осведомлен еще очень узкий круг людей. Многие деятели Капитолия вели активную кампанию за выделение ассигнований на закупку ПРО. Они считали «Найк — Икс» необходимой для поддержания «ядерного превосходства» США, а также потому, что Пентагон уверял в ее способности прикрыть города в случае ядерной войны и значительно снизить ущерб для Соединенных Штатов.
Вопрос этот в середине 60-х годов был поставлен на практическую основу. Военному ведомству были предоставлены проекты различных вариантов систем противоракетной обороны страны. В их число входили и:
«тонкая» защита населенных центров («защита района или территории») от случайного или малочисленного ракетного удара, состоящая из 2 тысяч противоракет общей проектной стоимостью до 10 миллиардов долларов;
«плотная» защита территории от массированного ракетного удара из 4 тысяч противоракет общей стоимостью 20 миллиардов долларов;
«защита объекта» («точечная защита»), то есть прикрытие стартовых комплексов МБР, значительно менее сложная и дорогостоящая {483}.
В конце 60-х годов, когда развернулись работы по созданию ракет с разделяющимися головными частями «Минитмен-3» и «Посейдон», началось и строительство системы противоракетной обороны «Сентинел» (так с ноября 1967 года стала называться «Найк — Икс»). Новая система ПРО в составе 12 комплексов должна была иметь 600—1000 противоракет {484}. Это были попытки начать создание противоракетной обороны территории США. Однако в начале 1969 года развертывание системы «Сентинел» было приостановлено. Название системы было изменено на «Сейфгард», а вместо развертывания ПРО для прикрытия территории было намечено в первой фазе программы построить противоракетную оборону для защиты части ракетных сил США от советского ядерного удара по американским стартовым комплексам МБР.
«Сейфгард» предназначался уже не для защиты населенных пунктов от ответного удара потенциального противника, а для уменьшения уязвимости ракет «Минитмен», то есть для повышения возможностей американского потенциала ракетно-ядерного «удара возмездия». Для этого комплексы ПРО предполагалось переместить с позиций вокруг американских городов к стартовым позициям межконтинентальных ракет «Минитмен». На первой фазе планировалось развернуть 2 комплекса ПРО (из 12, намеченных к строительству) для прикрытия баз МБР (Монтана) и Гранд-Форкс (Северная Дакота). Вторая фаза программы предусматривала расширение противоракетной обороны на другие базы МБР, а в дальнейшем — и на города США. Таким образом, упор делался не на защиту гражданского населения, как декларировалось раньше, а на повышение неуязвимости ракетных баз — наступательного оружия. Но парадокс заключался в том, что основные технические компоненты системы «Сейфгард» остались такими же, как и у системы «Сентинел», хотя требования к ПРО защищаемых малоразмерных объектов, какими являлись шахты МБР, были совершенно иными {485}.
Так, несмотря на суровые уроки начала десятилетия (карибский кризис), несмотря на то, что многие в США сознавали, что гонку вооружений подстегивает не СССР, а США, несмотря на выявившиеся возможности к смягчению международной напряженности (Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, Космосе и под водой 1963 года, Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года и т. п.), США предпочли продлить безумную гонку вооружений, уповая новыми видами супероружия удержать военное превосходство.
В этих условиях, поставленный перед фактом бурного наращивания военной мощи США, Советский Союз был вынужден укреплять свою обороноспособность, чтобы ликвидировать американское стратегическое преимущество. Это была необходимая ответная мера на растущую угрозу из-за океана. Закономерность и справедливость такого ответа признавали многие авторитетные американские ученые и политические деятели. «Никто не ожидал, — писал профессор Принстонского университета Стивен Коэн, — что Советский Союз навсегда смирится со своим отставанием в военной области, которое наблюдалось в 60-е годы; неизбежная ликвидация этого отставания всегда была основной предпосылкой и необходимой потребностью разрядки». Сайрус Вэнс, бывший государственный секретарь США, отмечал: «Было неизбежно, что Советский Союз создаст потенциал, примерно равный нашему потенциалу». Весьма замечательным откровением являются воспоминания Роберта Макнамары о военно-стратегической ситуации 60-х годов: «Если бы я был советским министром обороны, я был бы чертовски озабочен неравенством сил. И меня бы тревожило то, что Соединенные Штаты стараются создать потенциал первого удара». При этом он ссылается на доклад командования ВВС США 1962 года. В документе говорилось: «Военно-воздушные силы поддерживают такое наращивание сил, которое обеспечит Соединенным Штатам возможность нанести первый удар». «Если военно-воздушные силы думали так, — подчеркивал Макнамара, — представьте себе, что же думали Советы? Какую же их реакцию вы ожидали бы? Они прореагировали так: существенно расширили свою программу стратегических ядерных вооружений… Итак, вы получили феномен: действие — противодействие» {486}.
