Коллектив авторов - Доктрина Русского мира
Присоединение Крыма, а затем активные военно-политические и дипломатические действия России на Ближнем Востоке ускорили течение мировых процессов, оказывая собственное, суверенное русское информационно-психологическое воздействие на всю мировую аудиторию, побуждая другие потенциальные центры силы в мире к субъектным действиям вразрез с попытками униполярного диктата. В то же время возвращение Крыма внесло коррективы не только в чужое, внешнее, но и в наше собственное понимание того, что такое Русский мир.
Русский мир против гомогенностиУместно напомнить, что несколько лет назад шел понятийный спор вокруг термина «соотечественник». Разброс подходов оказался тогда неожиданно широким: одни определяли это слово общественной активностью, другие – языковой принадлежностью, третьи – фактом рождения в СССР, независимо от воспитания, мировоззрения и деятельности. В законодательном поле, как и следовало ожидать, спор решился в пользу первого варианта: гармония была поверена бюджетной алгеброй.
Однако после возвращения Крыма и переселения в Россию более миллиона восточных (и не только) украинцев, оставивших за пограничными вышками и таможенными постами контрольно-следовой полосой своих родственников, прежний бюрократический подход недопустим. Мы не можем делать вид, что нас не касается судьба граждан Украины – как русских, так и украинских по своей идентификации. Это наши беда и болезнь, беда и болезнь нашего мира. Это наша ответственность – не только бюджетная, но и духовная.
По ту сторону общественных чаяний существует, и в последнее время активизируется, полемика о границах идентичности вообще: так, например, крупный финансист, талантливый уже тем, что умудрился внедрить своего коллегу в нынешнее украинское правительство, не признает и не понимает термина «Русский мир», зато оперирует термином «люди индиго», в которых видит будущее гомогенной и бесполюсной глобальной цивилизации. Если законодательство будет следовать его логике, то в разряд соотечественников попадет, например, недавно самоорганизовавшееся сообщество безупречно русскоязычных хорошо обеспеченных лиц, именующих себя в Риге «новыми латышами». Зато другие рижане, в том числе и этнические латыши, отстаивающие права на преподавание и обучение на русском языке, в этот разряд не попадут, поскольку не заняты в продвинутых IT-стартапах и следовательно, «малоценны для человечества».
Требует уточнения и содержание деятельности того ведомства, которое отвечает за поддержку соотечественников – Россотрудничества, как и его структур-партнеров. Это важно для определения приоритетов и избежания нецелевого использования средств. Это важно и с учетом новых условий, в которых приходится работать и государственной, и публичной дипломатии во многих странах – в том числе прессинга колониальных режимов буферной зоны (особенно Балтии) в адрес общественных структур и отдельных лиц, – от ученых до местных клириков, заподозренных в принадлежности к Русскому миру. Если Россотрудничество будет работать по прежнему стереотипу, то его услуги будут адресованы всевозможным «новым латышам», а подлинные представители Русского мира – останутся за бортом.
Коллективное осознание идентичности, произошедшее два года назад, не «рассосалось» и остается актуальным, а введенные против нас санкции не сподвигли русского человека к выбору «холодильника вместо телевизора», как бы того ни хотелось гомогенизаторам. Те же самые недружественные действия западных стран, а на Украине, при их молчаливом согласии – карательные акции в адрес живых людей, книг, кинофильмов, памятников, топонимов, – не дают русскому человеку «раствориться» в бесполюсности, а напротив, систематически напоминают о его цивилизационной особости.
Нам не дают забыть о нашей идентичности ежедневно – и через телевизор, и через холодильник. Мы живем в обстановке, никак не способствующей воцарению потребительского сознания. Нам не приходится измышлять и конструировать себе образ врага – это делают за нас наши оппоненты. В свою очередь, другие сопротивляющиеся цивилизации и те островки Европы, где проявляется сопротивление т. н. «прогрессистской» гомогенизации (не путать прогрессизм с прогрессом), вызывают у нас симпатии. Церковное размежевание в связи с Критским Собором летом этого года добавило нам чувства родства с болгарами и грузинами, а давление Брюсселя на поляков пробуждает в нас теплые чувства к ним, несмотря на враждебный к нам настрой официальной Варшавы.
С другой стороны, то же обостренное чувство идентичности формирует общественный запрос в адрес государства. Этот запрос перестает быть исключительно социальным, как это бывает в потребительском обществе. Мы хотим от государства не только доли распределенного общественного богатства, но и действий для защиты нашей идентичности. Иначе говоря, возникает запрос не только и не столько на «сильную руку», но и на справедливую волю и на приверженность национальным ценностям.
Это запрос на идеократическое государство. Вокруг этого термина, введенного евразийцами, также существовали споры. Однако ясно, что моральный запрос в полной мере относится и к дипломатическому корпусу, включая упомянутое Россотрудничество. Ведь это, ни больше ни меньше – ведомство защиты Русского мира. И оно получит в обществе достойный авторитет лишь тогда, когда его деятельность войдет в соответствие с общественным моральным запросом. Это, в свою очередь, требует законодательных критериев, включая механизмы ответственности.
Определение Русского мира, которое может быть заложено в базовый закон «О защите идентичности» (где Россотрудничеству, как представляется, должна быть посвящена самая важная и детальная, но не единственная содержательная глава), не может ограничиваться ни критерием языка, ни критерием вероисповедания. Русский мир – не сеть и не вертикаль, а сфера с ядром, обладающим свойствами притяжения. К нему могут притягиваться элементы других обществ, и от него могут отторгаться элементы собственного общества.
Критерии этой сферы – во-первых, русскость не как морфологический признак, а как выражение субъектности, то есть я не просто думаю по-русски, а 1) понимаю, что моя страна – не только нация, но и цивилизационный полюс мира, 2) считаю свою цивилизацию самодостаточной, самоценной и имеющей уникальную миссию в мире, 3) признаю, что центр этой цивилизации на данный момент – Москва, а не какие-то иные географические точки, даже если с такими точками связаны реальные или мифические системообразующие смыслы – будь то древний Киев, новый Петербург или блуждающий Аркаим).
Во-вторых, определение русскости не номинативно, а предикативно: важно не то, как я выгляжу, как позиционируюсь, в какой формальной функции состою и как часто молюсь в храме, а то, что я делаю и что я сделал, и что сделали мои предки, и что сделают – моими сегодняшними воспитательными стараниями – мои потомки для моей цивилизации, моей страны, моего края, моего рода.
В-третьих, воцерковлен я или нет, но у меня есть представление о грехе и добродетели, и соответственно, моя русскость – еще и моя ответственность и одновременно свобода. Я отвечаю за свои проступки, но я же свободен предъявлять другим, в том числе вышестоящим в любой формальной иерархии, требования отвечать своему предназначению, статусу и общественной роли.
Ядро русской сферы – не что иное, как совокупность лиц, вырабатывающих стратегии, принимающих решения и обеспечивающая их исполнение. Это источник одновременно мысли (собственно идеологической, геополитической, экономической, оборонной), власти и авторитета. Как прямой вызов цивилизации, брошенный гомогенизаторами на киевской сцене, так и косвенный, но сущностный вызов преемственному военно-политическому союзнику на Ближнем Востоке, стали стимулом для очистки российской элиты и кристаллизации этого ядра. Еще больший вклад в этот процесс внесли санкции, которые были рассчитаны именно на распад элиты, а фактически привели к позитивному, т. е. совершенствующему отбору. Внешние недоброжелатели и примкнувшая к ним грантоедская прослойка успели создать из окружения президента России образ узкого круга, зацикленного на маниакальном самообогащении. Вызов помог обществу увидеть другое лицо значимой части нашей политической элиты – лицо людей, демонстрирующих великолепное презрение к инициаторам санкций. Последние ротации свидетельствуют о продолжении очистки истэблишмента – от спецслужб до гуманитарной сферы – и консолидации здорового и деятельного ядра. При этом, конечно, процесс очистки и выявления здорового ядра далеко не завершен, он только начинается.
Целевые пространстваПериферия русской сферы дискретна: к ней относятся как географические удаленные и необустроенные сообщества, в том числе на границах с другими цивилизационными ареалами, так и сообщества – территориальные эксклавы (Приднестровье), так и диаспора. Последний элемент неоднороден: это а) отчужденные сообщества бывшей советской территории в союзных и нейтральных странах СНГ, б) отчужденные сообщества в странах, управляемых колониальными режимами, в) сообщества социально благополучных эмигрантов в западных странах, г) сообщества малообеспеченных эмигрантов в странах Восточной Европы и Латинской Америки, д) сообщества эмигрантов в кризисных странах.
