Внутренний СССР - Дело было в Педженте
Указанный порядок определяет приоритетность названных классов средств воздействия на общество, поскольку изменение состояния общества под воздействием средств высших приоритетов имеет куда большие последствия, чем под воздействием низших, хотя и протекает медленнее и без “шумных эффектов”. То есть, на исторически длительных интервалах времени быстродействие растет от первого к шестому, а необратимость результатов их применения, во многом определяющая эффективность решения проблем в жизни общества в смысле , — падает.
* * *
Определившись с приоритетностью информационного оружия, можно полагать, что большевизм после соприкосновения с кораническим исламом вступил в открытое противоборство с заправилами и хозяевами Библейской концепции порабощения человечества с использованием всех приоритетов обобщенных средств управления-оружия. Концепция Общественной Безопасности [19], вызревшая в соборном интеллекте народов СССР-России и выраженная в определённой лексике Общественной Инициативой, придаёт большевизму новое качество — концептуальной власти глобальной значимости, Внутреннего Предиктора СССР [20].
В киноповести и в фильме различными персонажами используются разные виды оружия: пистолет, карабин, пулемет, динамит, горящая нефть, алкоголь, табак и даже аркан. А вот с кинжалом дело сложнее: в фильме им пользуется Саид в последних кадрах; в киноповести кинжал, подаренный Сухову Саидом, ни разу не используется. Согласно сюжета киноповести изначально кинжал имели два персонажа: Саид и Абдулла. Очень важная для понимания иносказания деталь, опущенная в фильме: сообщение Саида о том, что кинжал — подарок отца (по киноповести) и фраза Абдуллы при первой встрече с Саидом («Твой отец был другом моего отца») — дополняют друг друга в том смысле, что кораническая и библейская концепции — разные пути и способы преодоления одного и того же мировоззрения общества — многобожия. Поэтому кинжал — важнейший символ при оценке вероятных вариантов развития событий в матрице общего хода вещей, раскрывающийся на уровне второго смыслового ряда. Он указует на то, что почти 1300 лет в глобальном историческом процессе шла информационная война двух непримиримых концепций (коранической и библейской).
Передача кинжала Сухову Саидом на уровне второго смыслового ряда означает, что после того как коранический ислам открылся обществу, борьбу с извращениями откровений Единого Завета повел русский большевизм, открыто предъявивший миру Концепцию Общественной Безопасности (КОБу) с восходящим к Русскому эпосу названием “Мертвая вода”, что вызывает у запамятовавших смысл эпоса истерику или неприятие. Следовательно, согласно киноповести кинжал, как холодное оружие — общий символ холодной (информационной войны), а все остальные виды оружия — символы первых пяти приоритетов обобщенного оружия — средств управления. Так, например, пистолет и карабин, как оружие одиночного боя — символы обобщенных средств управления третьего приоритета, — идеологического. Но если пистолет — оружие командного состава, то карабин — рядового. Так в фильме образно показано, что идеология общественной инициативы на основе КОБы одинаково эффективна и в сфере управления и в сфере материального и духовного производства.
Подарок карабина Сухова Саиду в киноповести символичен и в образной, и в лексической форме. “Без оружия нельзя”, — говорит при этом Сухов. Можно считать, что с этого момента коранический ислам, как наиболее эффективное оружие первого приоритета, становится доступным не только религиозным иерархам, но и всем простым людям искренне верящим Богу.
Изменив порядок передачи оружия в процессе съемок фильма, кинорежиссер (или тот, кто его консультировал), скорее всего неосознанно пытался повлиять на матрицу развития событий в России, поскольку на уровне второго смыслового ряда фильма она оказалась разорвана как целостность. Для кинорежиссера Мотыля [21] это детали “творческого процесса”, обсуждение которых вне рамок его личностного мировоззрения и мировосприятия не имеет смысла. Но мир един и целостен, и сам Мотыль — только часть этого мира, своеобразно отображающая его в свое личностное сознательное и бессознательное, а через отдельные фрагменты процесса отображения можно выявить не только мировоззрение кинорежиссера, но и его отличие от мировоззрения авторов киноповести.
По сюжету киноповести Сухов конфискует динамит у трех старцев, что говорит о не осознаваемой приверженности тандема В.Ежов и Р.Ибрагимбеков к предельным отождествлениям на основе триединства материи, информации и меры. В процессе съемок фильма появляется четвертый старец, лежащий на ящике с динамитом. Так образно проявляется приверженность Мотыля к мировоззренческому калейдоскопу, в основе которого — четыре ложных предельных обобщения и отождествления: материя, энергия пространство и время, — вторичные по отношению к триединству материи, информации и меры и потому являются их искаженным зеркальным отображением. Управлять процессами глядя в зеркало конечно можно, но при условии, что управленец различает объективную реальность и реальность, отображенную в зеркале, без чего невозможно отличить истинно правое от зеркально-правого, т.е. реально левого, и наоборот. Однако вероятность ошибок при таком способе управления всегда будет больше, чем в управлении при опоре непосредственно на объективную реальность. Если же индивид лишен различения и не видит зеркала вообще, то любой процесс или явление каждый раз в новых обстоятельствах будет выглядеть для него иначе и потому решения, принимаемые им, никогда не будут адекватными потребностям объективно складывающегося реального процесса.
При первой встрече Саида и Сухова в фильме есть диалог, отсутствующий в тексте киноповести.
— Везёт мне на эти дела… Двоих таких откопал — ничего. Третий попался, вытащил — так он меня за горло: бандит оказался. Вот какая история. Его свои же и зарыли. Еле отбился, — рассказывает Саиду Сухов.
Кто же эти “двое”, которых Сухов “откопал и ничего” и кто “третий — бандит, которого свои же и зарыли”, но который Сухова взял “за горло”?
Согласно ключам к иносказанию, Сухов — представитель тех, кто всю жизнь боролся с паразитизмом меньшинства на производительном труде большинства и кто делал всё от него зависящее для самобытного, самодержавного [22] развития России. В указанном здесь смысле «большевиком» может быть не только рабочий или крестьянин, но представитель любой профессии и даже любого социального слоя, если он также понимает «справедливость» и действует в соответствии с этим пониманием.
К большевикам можно отнести, например, одного из выдающихся аналитиков России начала 20 века — генерала А.Нечволодова, поскольку его книга “От разорения к достатку”, изданная в 1906 году в С.-Петербурге в типографии штаба войск Гвардии и Петербургского военного округа, имеет вполне «большевистское» посвящение: «Всем представителям производительного труда», из которого уже можно понять, что все без исключения паразиты на производительном труде будут недовольны её содержанием. Один только перечень затронутых в книге вопросов (“Русские финансы” — “Масонская программа” — “Тайна золота” — “Народные деньги” — “Аграрный вопрос “ — “Промышленность” — “Переселение” — “Наши дела на Дальнем Востоке” — “Проведение реформы” — “Возможное будущее”) говорит о том, что автор ещё на заре ХХ века пытался разработать меры эффективного противостояния в условиях Российской империи доктрине скупки мира еврейством на основе глобальной надгосударственной монополии на ростовщичество.
На двенадцатой странице книги, после общего обзора состояния мировых финансов, А.Нечволодов приводит цитату из Библии: «Ты будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы; и господствовать будешь над многими народами, а они над тобой господствовать не будут. (Второзаконие, 15:6)».
А.Нечволодов прямо пишет о господстве поимённо еврейского ростовщичества в финансах Евро-Американской системы государств и потому приводит цитату из Второзакония, которой, в одной мировоззренческой культуре разоблачается зло ростовщичества, а в другой — еврейству даётся установка (если говорить языком нынешних программистов психики) на мировое господство. Из этой установки проистекает необходимость для еврейства существовать в рассеянии и обособляться от народов, на землях которых они появились.
Можно сказать, что А.Нечволодов — “молодой Сухов”. Те “двое”, которых он “откопал”, анализируя Библию [23] (перевод её на живой великорусский язык появился только в 1876 г.; это так называемый — синодальный перевод, издаваемый ныне по благословению патриархов Московских и “всея Руси”) — иудаизм и его экспортная модификация — исторически сложившееся христианство (Ветхий и Новый Заветы в российском варианте Библии сведены в одну книгу). Раскрытое выше лексически выраженное иносказание сопровождается внелексическими (зрительными) образами уползающей змеи и улетающей птицы, которые появляются на экране после слов Сухова «Двоих таких откопал — ничего». Подобная последовательность лексических и внелексических образов не случайна.
