Максим Калашников - Наперекор
Ведь судьба Чижевского сходна с судьбой Капицы-старшего. Советское правительство заметило работы ученого, оценило их значение для сельского хозяйства и медицины. Ведь мировых аналогов технология «отрицательных аэроионов» тогда не имела. Более того, сталинское правительство в апреле 1931 года выпустило постановление о поддержке работ Чижевского в интересах животно-и птицеводства, медицины. Но именно это и стало началом травли новатора. В конце концов его «коллеги» по науке в 1936 году добились своего. Чижевского объявили шарлатаном и закрыли его лабораторию.
Подобных историй, увы, много. Можно вспомнить и то, как в СССР не смогли использовать мировой приоритет в создании Львом Юткиным электровзрывных технологий. Хотя это будет тридцать лет спустя. Перечислить все будет трудно, но мы попробуем дать картину упущенных шансов штрихами.
Итак, первым в мире создав спутник телесвязи (1966 г.), наша страна дальше утрачивает мировое лидерство в этой сфере.
Первым в мире создав уникальный заменитель крови, перфторан, СССР утрачивает преимущество. Инновация практически уничтожается трудами некоторых академиков АН СССР.
СССР, первым в мире (1970-е) занявшийся стволовыми клетками, не смог развить это направление.
Первым в мире создав «Сетунь», компьютер с троичной, а не с двоичной логикой, СССР не стал развивать это направление дальше.
СССР не смог развить лекарства на основе фагов, а не антибиотиков.
Советский Союз отказался от развития своего направления в авиационной многоразовой космонавтике (система «Спираль» 1966 г., Лозино-Лозинский), а пошел по пути копирования неудачной системы американского «Челнока» (1976 г.)
СССР не смог развить альтернативные виды транспорта – экранопланы и подводные атомные грузовые суда.
СССР последовал за США, свернув им в подражание дальние пилотируемые миссии к Луне и Марсу в начале 70-х.
Любой серьезный историк науки и техники может привести множество иных примеров того, как Советский Союз мог бы стать первым в мире, но не стал. После первых опытно-экспериментальных успехов уступал первенство другим. К 1980-м годам СССР по большей части лишь копировал Запад. Отдельные прорывы вроде суперкомпьютера «Эльбрус», к сожалению, лишь подтверждают общую пагубную тенденцию низкопоклонства перед Западом. Копировались направления в гонке вооружений, моды и вкусы, бытовая техника, автомобили (ВАЗ как копия итальянской модели 1965 г.), теории и взгляды. Копировались и направления научных исследований. То, что не имело аналога на Западе, чаще всего заглушалось.
Каждый четвертый научный работник мира в 1985 году был советским. Но не каждая четвертая мировая новация и новая технология! С моей точки зрения (а я занимался историей нашей науки), промышленность и аппарат госуправления в СССР были не в состоянии воспринять все, что делала и предлагала отечественная наука. Новшества приходилось буквально внедрять, то есть преодолевать сопротивление. Это касалось даже уникальных роботов, созданных в Институте прикладной математики в 1988 году. А ведь они могли своими «руками» вставлять детали в шпиндели станков и даже пробовать то, как они там крепко сидят.
Причем проблему невозможно списать только на негибкость и нерыночность советского экономического механизма. Как вы видите, во вполне рыночной и конкурентной экономике Серебряного века царской России происходило то же самое. Корни, как мы теперь понимаем, лежат в комплексе национального мазохизма, оставшегося неистребимым и при царях, и при генсеках.
С этим и покончит национал-футуризм!
К борьбе за дело национального футуризма!
СССР повторил прежние русские циклы. Мощный рывок в начале своего развития, а потом инерцию и впадение в кризис, ставший для него роковым. Горбачев тоже не смог использовать потенциал русского новаторства, и держава развалилась. Постсоветские «реформаторы» пришли как полные пресмыкающиеся перед Западом, его копировщики, полностью отказывающие русским в способности творить самостоятельно.
Сейчас, когда мы пережили катастрофу СССР и так много потеряли, скатившись к статусу деиндустриализованной, полусырьевой страны, нам снова нужно совершить чудо. Снова индустриализовать Россию, сделав ее мощной научно-промышленной державой. Одним словом, опять совершить Чудо. Но на сей раз – свободное от проклятия прежних циклов. Без затухания и перехода в инерцию, а потом и в застой. Со ставкой на творческие способности собственного народа. Ибо весь мир – на переломе эпох. Предстоит смена фаз цивилизационного развития.
Чистое копирование здесь становится просто гибельным. Необходимо сочетание «подсматривания» с совершенно самостоятельными прорывами. Тем более что враг наш создает свой вариант будущего – новое кастово-рабовладельческое общество с расой господ-долгожителей. Трансгуманистических существ, измененных с помощь инфо-нано-биотеха. Он навязал нам цифровое слабоумие, отупление народа, сырьевую деградацию. Доступ к ряду технологий он нам, русским, перекрывает уже сейчас. По сути дела, русским нужно создать альтернативную цивилизацию. А это национальный футуризм, не меньше!
Поэтому на первый план выходят главные задачи обеспечения рывка. То есть не только реиндустриализация (ибо наука и изобретательство не живут без собственной промышленности!) и не только поощрение предприимчивости во всех сферах деятельности. Не только борьба с коррупцией. Нет, придется наконец вдохнуть в русских веру в собственные силы. Дерзость идти первыми, опережая прочий мир. Стремление совершать невозможное и ценить собственных гениев. Нам придется прежде всего излечиться от комплекса «вторичности», национальной неполноценности. Совершить то, чего не удалось довести Сталину в борьбе с низкопоклонством. Все общество пропитать духом молодости, напора и дерзости. Мы можем все! Нам нет преград! Мы самые творческие в мире! Для этого потребуется сделать очень многое. И не только на духовно-идеологическом, пропагандистском фронте.
И это даст нам Общее Дело. То, что сплотит нацию. То, что дополнит самоуправление и новую жизнь в футурополисах. То, что спасет нас от вырождения и небытия. Что сохранит нас от превращения в рабов в новом мировом порядке – от превращения в невольников кастовой Глобалии.
Послесловие
В 2010 году случилось мне побывать на всемирной выставке в Шанхае. Под девизом: «Лучший город – лучшая жизнь». Я летел туда, снедаемый жгучим любопытством. С детства я помнил, что на таких выставках можно увидеть все самое интересное, самое передовое. Еще в детстве будущий Максим Калашников с жадностью читал о выставках «ЭКСПО» в наших журналах. О выставках пятидесятых-семидесятых годов ХХ века.
Господи, какое же разочарование ждало меня в Шанхае! Вместо павильонов, полных чудес искусства, науки и техники, мне представилась экспозиция постмодерновой бессмыслицы. Какой-то гнетущей пустоты. Павильон РФ с его Незнайкой в роли главного символа был, поверьте, еще не самым худшим!
Павильон Соединенных Штатов состоял из одного кинозала, где показывали две короткометражки. О том, как девочка сподвигла соседей на то, чтобы благоустроить запущенный внутренний дворик дома. И о том, как разные американцы говорят «Здравствуйте» по-китайски – «нехао»…
Павильон Великобритании оказался построен в форме гигантского ежика. Его иглами служили стеклянные световоды, которые направляли солнечные лучи к центру. К экспозиции семян разных растений.
Павильон Финляндии представлял собой чашу с большим гранитным валуном посередине.
В павильоне Канады хотелось повеситься от тоски и хандры. Какие-то фотографии кладбища под дождем. Какой-то угрюмый мультик, транслируемый на стену. Ну стоит понурая фигура человека и стоит. Потом за ее спиной расправляются крылья как у летучей мыши, и грустный даже со спины человек куда-то улетает. Прочь из этой реальности?
В павильоне Италии чувствовалась какая-то усталость итальянцев от истории. Своими фотографиями древней и средневековой архитектуры они словно говорили: «Ну да, у нас была долгая и бурная история. Когда-то. А теперь мы утомились. Нам ничего не надо…».
Где-то внизу виднелись модные платья на вычурных вешалках. И на стене прилепились стулья целого симфонического оркестра с инструментами. Какое-то бессмысленное пустое кривляние…
Павильон РФ оставил ощущение балагана. Кто-то пытался воспроизвести реальность из книжек Носова про творческих человечков. Мы шли среди гигантской травы и великанских ягод бутафорской земляники. Правда, из всех героев Носова тут был никак не Знайка, не кипучие технари Шпунтик и Винтик, а неприкаянный Незнайка. Что глубоко символично. Среди травы стояли какие-то будочки, заглянув в каковые, ты видел видео забавных девчушек, на китайском рассказывавших про будущее. Банальщину о нанотехе или о том, как наш мозг будет соединен с компьютером. На потолке павильона, словно вмазанные в толстый слой застывшей серой краски, угадывались перевернутый «Луноход» 1971 года, какие-то остатки советских космических аппаратов сорокалетней давности. Они так напомнили насекомых, погибших в затвердевшей корке болотной грязи…
