Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
Мумия, возможно, случайна. Но идол Ленина закономерен.
Зимой и летом, в стужу и зной идут люди к большевистской мумии. Но сегодня ведет их уже больше не потребность поклониться, а чаще простое человеческое любопытство. Человек, нанесший самый страшный удар по религии, церкви и разрушивший многие святыни православных мощей, сам превратился в идеологическую мумию. Вероятно, на пороге XXI века Мавзолей Ленина превратился в пантеон ленинизма. Символ печальной вечности. Греховного величия. Напоминание о сокрушительном крахе гигантского эксперимента.
Бальзамировать идейное наследие — это одно и то же, если бы пытаться остановить время.
Наследие и наследники
Претензии марксистов на свою исключительность были потрясающими. Еще Карл Маркс, действительно выдающийся мыслитель, тем не менее сделал весьма легковесное заявление: „…буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества". Это утверждение стало восприниматься таким образом, что подлинная, истинная, „настоящая" история началась лишь с того момента, как Ленин вскарабкался в апреле 1917 года на броневик у Финляндского вокзала.
Большевики, главным образом усилиями Ленина, смогли внушить великому народу, что дорога к счастью, равенству, процветанию лежит через беззаконие, произвол, насилие. Эта тема стала лейтмотивом ленинских выступлений на протяжении многих лет. Еще в 1906 году, полемизируя с кадетами, Ленин сформулировал доктринальную установку, от которой не отступал никогда: „Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть…" Позже, разъясняя сущность диктатуры, он пишет, что это „власть опирающейся не на закон, не на выборы, а непосредственно на вооруженную силу той или иной части населения".
Могут возразить, что Ленин иногда расширял понятие диктатуры до „нового высокого типа общественной организации труда по сравнению с капитализмом". Но это никого не должно вводить в заблуждение. Эта „общественная организация труда" — подневольная, обязательная, регламентированная, подконтрольная, несвободная. Ведь „уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие — люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить с собой они едва ли позволят)…
Вот на такой методологической основе большевики стали созидать новое общество. Ценой неимоверных страданий, чудовищных лишений и жертв было создано мощное милитаризованное полицейское государство, достигшее своего апогея к концу жизни Сталина.. Максимум силы и минимум свободы — могло бы быть ленинским девизом пролетарского государства.
Защитники большевизма любят повторять слова Черчилля (который вкладывал в них вполне определенный смысл) о том, что Сталин, приняв из рук Ленина государство с сохой, превратил его в мощную страну с атомной бомбой. Но никто не хочет задуматься над тем, каким бы стало государство, если бы в 1917 году большевики не совершили переворот, если бы „февраль" устоял. Я думаю, это была бы великая демократическая держава, занимающая передовые позиции по всем направлениям. А главное, Россия не распалась бы, как СССР. Ведь это Ленин и большевики ликвидировали губернское деление (прототип штатов), заменив его национальными образованиями. А что касается атомной бомбы, то она совсем не может являться показателем цивилизованности и прогресса государства. Ирак был на пороге получения ядерного монстра, а Федеративная Республика Германия не имеет и не стремится к обладанию атомной бомбой. Но разве сопоставим демократизм этих государств?
На ленинских принципах было создано классическое тоталитарное государство. И хотя со временем, после XX съезда КПСС, советское общество постепенно несколько либерализовалось, оно никогда не было подлинно демократическим.
В государстве, провозглашенном общенародным, общественные организации (профсоюзы, комсомол, кооперация), Советы народных депутатов, трудовые коллективы составляли советскую политическую систему, были элементами все той же ленинской диктатуры (но теперь уже не пролетариата, а одной-единственной партии). Последняя Конституция СССР много говорит о полновластии народа. Но достаточно было задать один-единственный вопрос, на который коммунистические пропагандисты никогда не могли дать удовлетворительного ответа: почему выборы в органы власти всегда проходили на безальтернативной основе? — как становится ясной вся иллюзорность казенной демократии ленинского государства.
Центральным содержанием и идеей этого государства была „руководящая и направляющая роль КПСС". По сути, ленинское изобретение государства, вопреки тому, что он писал в 33-м томе своих сочинений, свелось к созданию партократического общества. И диктатура КПСС была закреплена в Конституции. Партия, единственная партия, провозглашалась „ядром политической системы", что означало: мозг, судья, прокурор, надсмотрщик всего и вся.
Главное ленинское наследие, таким образом, заключалось в создании мощной партократической системы, опиравшейся на бюрократический, военный и полицейский аппараты. И мало этого, официальным тезисом партийного руководства было: роль партии будет и впредь повышаться. „По мере того как советские люди будут решать все более сложные и ответственные задачи строительства коммунизма, — говорил Л.И.Брежнев, — роль Коммунистической партии будет все более возрастать…" Генсек счел нужным далее добавить насквозь лживую фразу: „И это ведет не к ограничению, а ко все более глубокому развитию социалистической демократии…"
Партократизм ленинского общества постепенно выродился во всесилие узкого клана партийных бонз в центре и на местах. Это всесилие было абсолютным. Царское самодержавие не могло и мечтать о столь неограниченной полноте власти. Государственные органы, начиная с правительства, служили лишь для исполнения воли таинственного и загадочного „Политбюро". Со временем слово „политбюро" приобрело мистический смысл и означало всевластие, всесилие, вседозволенность, всезнание.
В этот узкий клан впускали редко и только после всесторонней проверки. Но для того, чтобы можно было быстро освободиться от любого члена, у Генерального секретаря и главы службы безопасности было тайное досье с компрометирующими материалами на каждого члена Политбюро. Эти досье были запечатаны в конвертах „Особых папок", которые могло вскрыть только первое лицо партийной олигархии — Генеральный секретарь. Даже на такого ортодокса в составе Политбюро, которого побаивались все, М.А.Суслова, имелось в тайном досье несколько неприятных для него документов. Например, в одном из них на конкретных фактах доказывалось, как секретарь Ставропольского крайкома партии М.А.Суслов, бросив во время войны на произвол судьбы раненых бойцов, бежал из города, мобилизовав для своих нужд несколько автомобилей. Другой документ — о злоупотреблениях Суслова в Москве на ниве закрытой торговли, где он и его семья приобретали большие количества дефицитных товаров по символическим ценам.
Подобные компроматы — на всех членов Политбюро: один имел сомнительное „поповское" происхождение, другой — замечен в неосторожных высказываниях среди своей челяди, третий — презрев „коммунистическую мораль", баловался с женщинами из своего технического окружения. По сути, каждый член Политбюро был „заминирован" и мог быть в любой момент удален, если он чем-либо не угодил „первому". Так, Шелепина удалили из ареопага после того, как тот стал проявлять, по словам первого лица, "ложный демократизм": поехал отдыхать не на спецдачу, а в обычный санаторий и — о ужас! — стал ходить питаться в общую столовую! Причины были глубже, но эти факты пригодились для вынесения партийного приговора.
Чем только не занималось „ленинское Политбюро"! Здесь оно полностью унаследовало ленинские традиции. Проиллюстрирую эту мысль несколькими примерами.
Первый ленинский наследник любил обсуждать на Политбюро вопросы острые и конфиденциальные. В начале сентября 1950 года был рассмотрен вопрос о создании двух бюро по линии МГБ. Бюро № 1 по диверсионной работе за границей и бюро № 2 по выполнению специальных заданий внутри Советского Союза. Назначены по представлению В. Абакумова конкретные лица.
В Положении о бюро № 1, состоящем из одиннадцати пунктов, есть, например, такой: агентура должна быть готова к проведению в нужный момент диверсионных мероприятий. "В необходимых случаях — наблюдение и подвод агентуры к лицам, ведущим за границей вражескую работу против СССР, пресечение которой может быть произведено особыми способами по специальному разрешению".
