Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года
Но самое любопытное, как по мере приближения Наполеона к Парижу меняется тон сообщений во французских газетах: «Изверг рода человеческого улизнул из ссылки… Корсиканский оборотень высадился под Каннами… Ему навстречу посланы войска, он кончит свои дни в горах как жалкий авантюрист… Чудовище благодаря предательству добралось до Гренобля… Тиран был в Лионе, ужас сковал всех и вся… Узурпатор решился приблизиться к столице на шестьдесят часов марша… Бонапарт шагает семимильными шагами, но никогда не дойдёт до Парижа… Завтра Наполеон будет у городских стен… Его Величество император прибыл в Фонтенбло».
Какой урок властителям, верящим в искренность газетной хулы и хвалы! Наполеон относился к газетам с иронией, хотя, когда в этом была необходимость, пользовался их услугами.
Ну а насчёт того, что он никогда не дойдёт до Парижа… Он прибыл в Париж 20 марта, в четвертый день рождения своего обожаемого сына, короля Рима. Как обещал в тот момент, когда ступил на французскую землю.
Париж встретил его восторженно (не так ли недавно встречал Александра?!).
Из толпы несётся ликующий клич: «Vive l’Empereur!» Солдаты, обнажив сабли, вынуждены защищать императора от угрожающих его жизни выражений восторга. Они подымают его на руки и благоговейно несут свою священную добычу, великого бога войны, сквозь неистовствующую толпу вверх по лестнице, в старый дворец. На плечах своих солдат, с закрытыми от избытка счастья глазами и странной улыбкой лунатика на устах снова подымается на императорский трон Франции тот, кто ещё двадцать дней тому назад был изгнанником, покинувшим Эльбу. Но встречать его не явились почти все маршалы, нет среди встречающих министров самого умного и ловкого – Талейрана…
Зато пришёл на торжественную встречу Жозеф Фуше. Ни умом, ни вероломством он не уступает Талейрану. Наполеон знает, что этот человек покинет его в самый опасный момент, как он покинул и предал жирондистов, террористов, Робеспьера и термидорианцев, так же как он предал Барраса, Директорию, Республику и Консульство. Однако отвергнуть Фуше, сделать его своим явным врагом в такой тревожный момент не решается даже Наполеон. Он назначает Фуше министром, предпочитая услуги умного, хотя и ненадёжного министра услугам министра верного, но недалекого.
Альфонс де Ламартин, известный поэт-романтик и не менее известный политический деятель, давний противник Фуше, вынужден отдать должное позиции, которую занял новый (старый) наполеоновский министр: «Будучи зажат в жестокие тиски между Наполеоном, приносившим в жертву своим личным интересам интересы отечества, и Францией, не желавшей идти на гибель ради одного человека, Фуше запугивал императора, льстил республиканцам, успокаивал Францию, подмигивал Европе, улыбался Людовику XVIII, вел переговоры с европейскими дворами и политическую игру с господином Талейраном… Это была необычайно трудная, столь же низкая, сколь и возвышенная роль, не отличающаяся благородством, но не лишенная любви к отечеству и героизма, роль, в которой подданный поднялся до уровня своего повелителя, министр превзошёл властелина».
Превзойти, конечно, не превзошёл – здесь явное преувеличение. А вот переиграл – наверняка. Как почти всегда шулер переигрывает самого одарённого, умелого, но честного игрока. Если бы Наполеон победил, Фуше мог бы стать его вполне лояльным министром. Но Наполеон проиграет, и Фуше немедленно предаст его. На упрёк по поводу позиции, которую он занимал в течение Ста дней, он ответит с присущим ему цинизмом: «Не я предал Наполеона, а Ватерлоо». Это очередная ложь. Он предавал императора и до Ватерлоо – все три месяца, что был при нём министром. Все его улыбки, подмигивания, расшаркивания и тайные переговоры, о которых едва ли не с восхищением пишет Ламартин, – непрерывная цепь предательств.
Вот такой «помощник» оказывается рядом с Наполеоном в один из самых ответственных моментов его жизни.
А ему так нужна рядом Мария Луиза… И помощь Талейрана пришлась бы очень кстати.
О том, чем занята в это время его жена, подробно рассказано в главе «Мария Луиза. Императрица. Жена». А вот Талейран… Он, как всегда, в центре событий. Он одним из первых участников Венского конгресса узнаёт о бегстве Наполеона с Эльбы и его высадке на французском берегу И – начинает действовать. Покончить с бывшим императором для него – вопрос жизни или смерти. Он понимает: Наполеон не простит.
Ещё недавно союзники, объединённые целью победить Наполеона, легко находили общий язык и казалось, что победа открыла перспективы мира, причём мира продолжительного, какого народы Европы давно не знали. Теперь, когда опасность миновала, каждый преследовал свои интересы, часто с интересами других вовсе несовместимые. Мир снова был под угрозой. И вдруг – явление Наполеона. Распри мгновенно забыты: снова появился общий враг и перспектива возобновления войны, но не той войны, к которой готовились англичане, французы (дипломаты короля Людовика) и австрийцы, а войны, результатом которой могло стать восстановление власти Наполеона не только над Францией – над Европой.
Его слава была огромна, и даже его враги (его победители), кто открыто, кто втайне, боялись и верили, что невозможное для других возможно для него. Они понимали: если не уничтожить его сразу, он сможет уничтожить их всех. Потому действовать начали незамедлительно: через несколько часов после получения известия о высадке адъютанты уже спешили во всех направлениях с приказами вернуть армии, которые возвращались домой.
28 марта союзники возобновили договор о сотрудничестве. Главы делегаций союзников, ещё накануне интриговавшие друг против друга, дружно подписали заявление, в котором утверждали, что, нарушив соглашение о своём пребывании на острове Эльба, Наполеон потерял право на существование. Вторгшись во Францию с намерением внести смуту и беспорядок, он поставил себя вне закона и продемонстрировал всему миру, что с ним не может быть ни мира, ни перемирия. Декларация разъясняла, что всем монархам необходимо объединить усилия и использовать все средства для уничтожения узурпатора, если французский народ позволит ему вернуться к власти.
Если позволит… Но ведь Наполеону уже позволили пройти через всю страну и взять Париж без единого выстрела. Не значит ли это, что именно воля народа вернула его к власти? Но власть оказалась призрачной: впервые он, кого называли богом войны, искренне жаждет покоя, но ему никто не верит. Он пишет письма и воззвания, полные страстных заверений в собственном миролюбии. Его посланцев к императору, королям и великим князьям задерживают на границе как контрабандистов и бесцеремонно отправляют обратно. В общем, Европа, не так уж давно ползавшая у его ног, отказывалась признавать своего господина.
Он понимает: главное сейчас – доверие французов. А они, похоже, хотят свободы. И он призывает своего заклятого врага Бенжамена Констана, который совсем недавно клеймил его в злобных памфлетах, сравнивая с Аттилой и Чингисханом. Наполеон не помнит зла. Правда, уже на острове Святой Елены он скажет с возмущением и обидой: «Я отстраивал деревни, осушал болота, углублял порты, перестраивал города, заводил мануфактуры, соединил два моря каналом, строил дороги, сооружал памятники, а меня сравнивали с вождем гуннов Аттилой! Справедливый приговор, нечего сказать!»
Но до этого ещё далеко. А тогда, не поминая обид, император просит Констана написать конституцию Франции.
Констан, испытанный временем борец против тирании, очарован. Он готов выполнить поручение Наполеона. Французы получат конституцию. Демократическую.
Помощникам Наполеон объясняет своё неожиданное для них поведение: «Я вернулся как из Египта: потому что моей родине плохо… И не хочу больше войн… Нам надлежит забыть, что мы господствовали над миром… Тогда я хотел создать Соединённые Штаты Европы и ради этого откладывал некоторые реформы внутри страны, долженствовавшие обеспечить свободу её гражданам. Теперь я хочу только укрепления и спокойствия Франции, защиты собственности, свободного мыслеизъявления, ибо правители – первые слуги государства». Слушатели одобрительно кивают (как всегда). На самом деле – недоумевают: это так не похоже на Наполеона! Ему не верят: не может человек так измениться. Значит – прикидывается. Значит – жди беды. А он вполне искренен. Просто он не может не признать: наступила новая эпоха. Сообразуясь с нею, и следует себя вести. Но попробуй убеди в этом бывших врагов. Они уверены, что, окрепнув, он снова начнёт завоёвывать потерянные Францией земли. Значит, нужно его опередить. К тому же все они, короли, герцоги, владетельные князья, претерпели от него столько унижений… Так что их решение покончить с ним во что бы то ни стало продиктовано не только государственными интересами, но и личными. А это порой важнее.
Единственным человеком, с которым Наполеон всё же, вероятно, смог бы найти общий язык, – это Александр. Но не только встретиться с ним, но даже передать письмо – невозможно. Талейран и Меттерних прекрасно помнят, что именно русский император, вопреки их настояниям, добился, чтобы поверженного врага не сослали на дальние недоступные острова, а сделали императором Эльбы. Так что и теперь от этого непредсказуемого русского можно ждать любых неожиданностей. И они окружают Александра плотной сетью шпионов, которые должны теперь не столько докладывать о любовных экзерсисах российского самодержца, но – и это главное – не допустить никаких его контактов с Наполеоном.
