Егор Канкрин - Теория государственного кредита
Каждый налог создает определенный круговорот действий и становится членом звеном в многочисленных уравнениях частного капитала. Уничтожение налога, стимулирующего какую-либо отрасль промышленности, может не только не принести облегчения для народа, но, наоборот, вовсе расстроить хозяйство. Поэтому было заведено правило: введенный раз налог отменять с большой осторожностью, при этом отменять не тот налог, что ввиду давности и древности видятся кому-то ненужным, а тот, который особенно пагубно отражается на национальном хозяйстве. Отсюда мы можем вывести второй способ применения избыточного капитала кассы погашения. Как только процентная ставка снижена, правительство может определить какой капитал амортизационной кассы необходим для дальнейшего поддержания курса. Если после этого определения выяснится, что в кассе существует избыточный капитал, то его называют «амортизационной разницей» и направляют на цели облегчения налогового бремени. При таком распределении касса погашения благотворно влияет не только на повышение курса, но и непосредственно на сами источники богатства народа и его благосостояния, поскольку государство начинает получать назад те суммы, которые оно тратило на укрепление своей мощи, славы и независимости.7
Описывая систему государственного кредита, мы стараемся не касаться вопросов не имеющих прямого отношения к кредиту и связанной с ним внутренне- и внешнеполитической ситуацией. На наш взгляд, эти вопросы скорее нагоняют туману, чем вносят ясность. Противники кредита, однако, не упускают случая обратить это средство себе во благо. Они уже давно считают кредит виновником всех социальных катаклизмов и причисляют теорию кредита к учениям, которые отмечены печатью проклятия и противоречия. Мы надеемся доказать, что подобное представление о кредите лишено всякого смысла, что кредит не только не подрывает общественный порядок, но, наоборот, укрепляет все буржуазные установления, становясь залогом внешней безопасности и внутреннего спокойствия. Из того факта, что в Англии, Франции и Нидерландах кредит окончательно укрепился после громадных потрясений вовсе не следует делать вывод, что это возможно только путем революции. Только потому что кредит появился там где свобода дает воображению больше пищи, не следует делать вывод о том, что именно эта страна его родина, равно как и о том, что другие правительства не смогут воспользоваться его благотворным влиянием. Мы признаем, что определенный уровень свободы в обществе способствует установлению и укреплению кредитных отношений, но мы также убеждены, что не менее благодатной почвой является и автократия, опирающаяся на просвещение. Правда заключается в том, что, как нам подсказывает история, народы, пользующиеся всеми свободами, чаще растрачивают впустую свои сокровища и гибнут, в то время как автократические нации, в точности соблюдающие основные правила кредита, приобретают уважение и славу. Кредит, как союзник спокойствия и расчета, одинаково реагирует как на необузданность свободного эгоиста, так и на капризы тирана, и он, рано или поздно, одинаково заканчивается как для имевших несуразное аграрное законодательство свободных римлян, так и для деспотичных турок с их неприемлемым законом о наследовании. Везде, где частная собственность защищена законом, где возникают богатства, коих неприкосновенность гарантируется законом, могут пустить корни кредитные отношения и эти богатства значительно приумножить. Все что Бентам8 сказал о законах в равной мере применимо и к кредитным отношениям. Основы последних, как и основы любого хорошего законодательства, не зависят напрямую от формы правления и могут быть принятыми с некоторыми оговорками народом любого государства, независимо от присущей ему формы правления, при условии, что правительство этого государства видит пользу в развитии своей нации, в ее успехах и не видит вреда от процветания хозяйства, преумножения национальной мощи и славы.
В каждой из известных нам историй народов была своя эпоха процветания. Иногда это процветание было результатом мудрой политики их правительства, но чаще причиной всему являлось удачное стечение обстоятельств. Поэтому следует отличать естественное процветание от искусственно созданного. Случайное естественное процветание происходит от стечения непредвиденных, на первый взгляд, даже незначительных обстоятельств, независимо от нашей воли и устремлений. Влияние последних иной раз может быть настолько велико, что им под силу смести любые преграды в виде народного суеверия и правительственного невежества. Например, восхождение диктатора, благодаря удачному стечению обстоятельств, и последующая необходимость прибегнуть к чрезвычайным мерам, чтобы отстоять его независимость и положение – что само по себе большое несчастье; возникновение тесных связей с более развитым народом; открытие нового континента сбившимся с курса судном; возникшая в ответ на спрос иностранных покупателей торговля; наконец, недооцененное современниками изобретение, например, возникшая однажды в Голландии технология засола селедки – все это может обернуться для нации основанием для нерукотворного успеха. Подобное основание может долгое время не быть очевидным, и, тем не менее, являться истинной причиной бурного культурного развития и успеха. Когда действие такого нового обстоятельства проявляется повсеместно среди всего народонаселения, общество пронизывает некая небывалая сила, которая дает начало новой жизни. На что бы ни была направлена эта новая деятельность, будь-то военные предприятия или мирные занятия, такие как торговля, искусства и наука, она всегда вознаграждается успехом без особых усилий, и перед молодой нацией вдруг отворяются двери к богатству, славе и могуществу. Наступает счастливое время, когда все легко меняется и все становится лучше.
Но к несчастью для народа и правительства, подобное бурное время прогресса и славы не всегда одновременно является и временем осторожности и мудрости. Чем хуже мы готовы к успеху, тем хуже мы умеем пожать его плоды. Все эти блистательные эпохи уже несут в себе зерна будущих катастроф. На волне случайного успеха, подобно тому как неудачи отдельных людей остаются без внимания, нераспознанными, остаются неудачи и ошибки правительства, что влечет за собой еще большие ошибки и провалы. Так, правительство в эти периоды обычно начинает без разбору и меры повышать налоги, облагая народ тяжелым бременем, без системы и расчета заключает займы. Все хитросплетения внешней и внутренней политики есть не что иное как порождение честолюбивых намерений. Нация должна твердо занять ту ступень, на которую ее подняла волна успеха. Ее величие должно найти свои проявления; влияние на другие державы должно быть непоколебимым и собственное положение должно оставаться прежним. При подобных обстоятельствах часто случается, что одно предприятие следует за другим, одна уступка за другой, и, пока успех сопутствует, уравновешивая ошибки и просчеты в политическом и финансовом управлении, все предприятия кажутся выгодными для ослепленного переменчивым блеском и славой народа и правительства.
Но однажды наступает час, когда фортуна перестает верховодить, и перед нами начинает разыгрываться совсем иная пьеса. За годы расточительства источник богатства успел истощиться. Повсеместное воодушевление сменяется всеобщим недовольством. Вчерашние расходы пытаются прикрыть при помощи новых налогов. Народ платит плохо, а скоро и вовсе прекращает платить; силы у всех на пределе. Напрасно правительство будет пытаться прибегнуть к одностороннему регулированию и чрезвычайным мерам. Как те, так и другие окажутся бесполезными при истощении сил государства – им суждено разбиться о полное обнищание подданных. В минуту когда благоприятные обстоятельства отступают, здание народного величия, воздвигнутое самим же народом, грозит обрушиться, и правительство, с присущей ему необдуманностью и неосторожностью, рискует стать жертвой своей беспечности. Следуя устоявшейся логике событий, если на нацию, лишившуюся остатка средств, обрушивается несчастье, она должна либо исчезнуть с лица земли, как исчезли многие древние народы, либо впасть в политическую беспомощность, как, например, Испания, либо возродиться через революцию, как это случилось с Англией и Францией. Такова судьба случайного успеха там, где одна лишь удача вписывает в историю тот или иной народ.9
Процветание державы, основанное на расчете и силе ума, имеет иной характер и иные последствия. Единственным и незаменимым условием этого процветания является уровень культуры в обществе. В одном этом слове, при всем многообразии его значений, заключается вся разница между случайным успехом и достигнутым путем проб и ошибок спланированным процветанием, а, так же, непосредственно судьба народа и его правительства.
