Мартин Кревельд - Трансформация войны
Заключение: контуры будущего
То, что мы переживаем сейчас, — не конец истории, а ее переломный момент. Подобно тому как подвиги Александра Македонского к поре Средневековья превратились в смутные и невероятные легенды, так же и люди будущего, наверное, будут смотреть на XX век как на период могущественных империй, многочисленных армий и невероятных боевых машин, безвозвратно канувших в забвение. И скорее всего вряд ли впредь люди будут сожалеть об их исчезновении, потому что каждый век склонен рассматривать себя как лучший из возможных и оценивает прошлое с точки зрения того, способствовало оно или препятствовало возникновению того, что ценится в настоящем.
Если не произойдет ядерного холокоста, традиционная межгосударственная война с применением обычных видов оружия, по-видимому, завершит последнюю стадию изживания себя; если же он все-таки произойдет, то можно считать, что она уже прекратила существование вместе со всем миром. Такая дилемма отнюдь не означает, что вечный мир уже наступил, и еще в меньшей мере свидетельствует о том, что настал конец организованному насилию. Если представить себе историю в виде вращающейся двери, то в то время как война между государствами «выходит» с одной ее стороны, с другой «входит» конфликт низкой интенсивности между различными организациями. Сегодня конфликты низкой интенсивности в подавляющем большинстве сосредоточены в так называемых развивающихся странах. Однако серьезным заблуждением было бы считать, что так будет всегда или даже достаточно долгое время. Подобно раку, который разрушает организм, поражая один орган за другим, конфликт низкой интенсивности является наиболее «заразной» формой войны. В начале последнего десятилетия ХХ в. целые регионы, стабильность которых начиная с 1945 г. казалась гарантированной, такие как Индийский полуостров, Юго-восточная Европа и республики Советского Союза, вновь буквально охватываются пламенем. До сих пор эти события несильно сказывались на положении в так называемых странах «первого мира», но население этого «мира» составляет меньше одной пятой человечества. Как можно считать столь изолированное, однородное, богатое, купающееся в довольстве общество принципиально неуязвимым?
Первейший долг любого общества — защитить жизнь своих граждан. Современное государство либо справится с конфликтом низкой интенсивности, либо исчезнет; однако растет подозрение, что в любом случае оно обречено. Поскольку война самый подражательный из всех видов человеческой деятельности, сам процесс борьбы в рамках конфликта этого типа приведет к взаимному уподоблению сторон, если только не покончить с ним быстро и решительно. Продолжительный конфликт такой природы уничтожит существующие различия между правительством, вооруженными силами и народом. Национальный суверенитет уже подрывается организациями, отказывающимися признать монополию государства на вооруженное насилие. Армии будут заменены специальными силами безопасности полицейского типа, с одной стороны, и бандами головорезов — с другой, причем разница между ними не вполне просматривается уже сегодня. Национальные границы, являющиеся на нынешний день, пожалуй, единственным существенным препятствием для ведения конфликтов низкой интенсивности, вероятно, сотрутся или же потеряют свой смысл, поскольку враждующие организации будут гоняться друг за другом, невзирая на эти рубежи. Вместе с границами исчезнут и государства, обладающие территорией. Все это значит, что и «хвост виляет собакой», и «собака виляет хвостом». В той степени, в какой война на самом деле есть продолжение политики, радикальная трансформация войны неизбежно приведет к существенным переменам в политике.
По мере того как старые правила ведения войны будут отмирать, на смену им, несомненно, придут новые, ибо ведение войны без таких правил в принципе невозможно. Функции закона войны впредь останутся теми же, что и раньше, то бишь он будет определять то, кому и кого можно убивать, ради каких целей, при каких обстоятельствах и с помощью каких средств. Кроме того, он будет решать проблемы jus in hello[78], такие как неприкосновенность святилищ, переговоры, перемирия, процедуры капитуляции и т. д.; все это совершенно необходимо для ведения любой войны. Подобно тому как когда-то «естественное право» пришло на смену рыцарскому кодексу, новый закон войны сменит старый и будет носить другое имя. Безусловно, его установление будет сопровождаться грубыми нарушениями, как случайными, так и намеренными. Но это вовсе не говорит о том, что природа человека становится более злой, нежели была когда-либо, или что все перемены будут непременно в худшую сторону. «Цивилизованные» методы ведения войны ХХ в. хотя и запрещали солдатам заниматься мародерством и насилием, но в то же время не колеблясь позволяли военно-воздушным силам стирать с лица земли целые города. У нас нет оснований гордиться своими подвигами гуманности. Вполне вероятно, что грядущие поколения будут содрогаться от ужаса при воспоминании о нас.
Закат традиционной войны приведет к тому, что исчезнет и стратегия в традиционном понимании слова, заложенном Клаузевицем. То же самое произойдет с современным мощнейшим и новейшим оружием, которое во многом обязано своей эффективностью среде с тринитарной структурой, для которой оно и создавалось. В том же смысле, что стратегия всегда подразумевает формирование вооруженной силы, принципы ее останутся неизменными. Это также верно в отношении «тройной преграды», включающей неманевренность, трение и неопределенность, учитывая, что первые два фактора неотъемлемо присущи вооруженным силам любой численности, а без третьего война одновременно невозможна и не нужна. Что важнее всего, основные принципы стратегии по-прежнему будут определяться тем, что она носит взаимный и интерактивный характер, т. е. война сама по себе жестокое соперничество двух противников, каждый из которых движим собственной независимой волей и до определенного предела свободен поступать так, как он считает нужным. Необходимость сконцентрировать как можно более мощные силы и нанести в решающий момент сокрушительный удар все так же будет сталкиваться с необходимостью перехитрить противника, ввести его в заблуждение, обмануть, повергнуть в изумление. Победа, как и прежде, будет на стороне того, кто сумеет наилучшим образом привести в равновесие эти два противоречащих друг другу требования, и не в абстракции, а в конкретный момент, в заданном месте и против определенного противника.
Цели, которые любое сообщество ставит перед собой, не произвольны, а частично продукт его базовой системы верований, которая, в свою очередь, зависит от его структуры. Когда организации нового типа возьмут жизненно важные военные функции на себя, нет сомнений, что эти организации провозгласят новые мифы и определят свои цели радикально иными способами. Увеличение числа вооруженных конфликтов нового типа и их распространение приведут к тому, что границы между частным и общественным, правительством и народом, военными и гражданскими станут такими же размытыми, какими они были до 1648 г. Может наступить момент, когда наши современные понятия о политике и интересах, которые тесно связаны с государством, придется изменить или заменить другими, более подходящими для новых обстоятельств. Все это ни в коей мере не отрицает того, что общества будущего последуют примеру предшествующих и будут сражаться за то, что, по их мнению, будет для них полезно, необходимо и выгодно. Однако все вышесказанное свидетельствует о том, что природа этих предметов и то, как они будут сочетаться с этическими, правовыми и религиозными соображениями, могут так же сильно отличаться от наших представлений, как наши отличаются от средневековых.
В некотором смысле вопрос о том, ради чего общества будущего станут воевать, почти не имеет отношения к делу. Война не является лишь средством для достижения какой-либо цели, и люди не обязательно сражаются ради того, чтобы достичь той или иной цели. В действительности все обстоит как раз наоборот: люди часто ставят перед собой ту или иную цель для того, чтобы воевать. В то время как вполне можно усомниться в пользе, которую приносит война как средство достижения практических целей, ее способность увлекать, воодушевлять и очаровывать никогда не вызывала сомнений. Война — это жизнь во всех ее проявлениях. Из всех существующих на земле видов деятельности только война одновременно и позволяет, и требует использовать с полной отдачей все человеческие качества — и самые благородные, и самые низкие. Жестокость и беспощадность, храбрость и решительность, чистая сила, которая с точки зрения стратегии необходима для того, чтобы вести вооруженный конфликт, — все это является одновременно его причиной. Литература, искусство, игры и сама история — все это красноречивое доказательство одной и той же простой истины. Один из действеннейших способов обрести радость, свободу, насладиться счастьем и даже испытать исступление и экстаз заключается в том, чтобы не сидеть дома с женой и детьми: часто бывает именно так, что люди ощущают себя в высшей степени счастливыми, оставив самых близких и любимых ради нее — войны!
