Виталий Иванов - Охранитель
Империя и национализм
4 ноября наша страна во второй раз отмечала День народного единства, праздник, в первую очередь символизирующий консолидацию российских граждан вокруг государства (в этой связи лучше было все же назвать его Днем национального единства — дальше я постараюсь объяснить разницу между нацией и народом). Накануне этого дня в публичном пространстве ожесточилась и без того агрессивная полемика между «имперцами» и сторонниками «национального» пути развития государства. Выдвигаются десятки интерпретаций российской истории, от апологетических до негативистко-критических, на их основе формулируются взгляды на настоящее и задачи на будущее. Представляется, что обе стороны излишне мистифицируют сами понятия империи, национализма и т. д., и это приводит их к неверным и даже вредным выводам. В этой связи я счел нужным поделиться собственными соображениями.
Империя — это государство, сделавшее с момента создания или на определенном этапе развития целью и смыслом своего существования постоянную внешнюю экспансию (политическую, экономическую, военную, религиозную, культурную, идеологическую), сумевшее мобилизовать необходимые для нее ресурсы и преуспевшее, добившееся значительного территориального приращения посредством войн, колонизации, договорных приобретений, подчинившее своему влиянию другие страны.
Империя всегда держава (или даже сверхдержава), но держава вовсе не всегда империя. Державой нужно называть государство, обладающее достаточными ресурсами для претензий на суверенитет, проведения самостоятельной внутренней и внешней политики, вмешательства в дела других государств и защиты от вторжения в дела собственные (сверхдержава может вмешиваться в дела других держав). Держава-«не-империя» не концентрируется на внешней экспансии, не стремится к территориальному расширению, довольствуется признанием остальными своего державного статуса.
История практически любой империи начиналась с захватнических войн (в том числе США, вспомним Американо-мексиканскую войну 1846–1848 годов). Но опять же любая империя на определенном этапе прекращала завоевания и вела лишь войны оборонительные или призванные укрепить, восстановить либо продемонстрировать имперское влияние в том или ином регионе, подтвердить имперский статус (хотя иракская кампания вполне может считаться завоеванием). Как только империя по тем или иным причинам утрачивает способность проводить эффективную экспансию, она начинает разрушаться, в первую очередь терять территории, как зависимые, так и непосредственно входящие в состав государства. Империя также может рухнуть в результате военного поражения или восстания, революции.
Важной составляющей большинства имперских проектов выступают мифы о порядке, мире, процветании, прогрессе, которые приносят человечеству соответствующие империи. Естественно, на практике все не столь однозначно. Многие империи создавались в результате жестокого покорения пассионарными воинственными народами своих более культурных соседей, порой гораздо более культурных (хрестоматийные примеры — Ассирийская, Монгольская, Османская империи). Европейский колониализм и агрессивное прогрессорство прервали естественное самостоятельное развитие десятков стран. О Третьем рейхе можно даже не вспоминать. Так что империи, особенно в периоды своего создания и становления, могут принести все что угодно, в том числе хаос, войны, разруху и деградацию.
Из сказанного вовсе не следует, что империи есть зло. Империи, если угодно, неизбежны, а значит, необходимы. Они — главные локомотивы человеческой истории, которая сама по себе не зла и не добра.
2Нация — это совокупность граждан государства (или подданных при монархиях) и одновременно совокупность народов и диаспор, живущих в государстве. Согласно современным представлениям, нация выступает одним из трех элементов государства (наряду с территорией и публичной властью) и, главное, самостоятельным политическим субъектом — источником власти и носителем суверенитета. Нация и национальность, народ в этническом смысле, то есть этнос, есть разные национальные общности.
Этнос — это общность, исторически сложившаяся на определенной территории, объединенная языком и культурой, обладающая стойким сочетанием самобытных этнических (антропологических, психологических) свойств, воспроизводимых от поколения к поколению.
Нация — это национальная общность, сформировавшаяся на базе, как правило, нескольких этносов, объединенная языком и культурой, а также тем, что называют «историческим путем», создавшая государство или модернизировавшая уже существовавшее.
Хотя довольно часто государственное строительство или переустройство и национальная интеграция шли одновременно и параллельно (как во Франции, где нация окончательно консолидировалась после революции). Теоретически в совершенно моноэтнических государствах народ и нация могут совпадать. Только где кто встречал такие?
Тот этнос, представители которого играли ключевую роль при создании государства и несут далее основное бремя по поддержанию его бытия, нужно считать государствообразующим. Обычно к государствообразующему народу (государствообразующим народам) принадлежит большинство граждан (или подданных), он выступает основой и стержнем нации и потому имеет особый формальный или неформальный статус (к примеру, только его представитель имеет реальные шансы возглавить страну).
Национализм можно определить в первую очередь как мировоззренческую установку, основанную на осознании и переживании человеком, людьми своей принадлежности к определенной национальной общности — этносу (народу, национальности, племени) или нации, к которой они принадлежат с рождения или в которую влились. Отсюда следует, что бывает национализм этнический (этнонационализм) и национализм государственный (госнационализм).
Современный этнонационализм предполагает, что в рамках нации не стираются и не могут стереться границы между составляющими ее этническими элементами, что они должны сохранять свою идентичность и иметь возможность ее предъявлять, что их собственная национальная солидарность не только уместна, но необходима, что любым попыткам покушения на идентичность положено давать однозначный адекватный отпор.
Подлинно государственнический подход исходит из единства государства и единства нации, которые сами по себе представляют общую ценность. При этом он непременно учитывает, что, как уже сказано, нацию образуют не только отдельные люди («атомарные индивиды»), но и народы. И солидарность на уровне нации достигается в том числе солидарностью этнической и межэтнической.
Таким образом, госнационализм в идеале вбирает в себя этнонационализмы в качестве составных частей и одновременно формирует над ними надстройку — ценность единства, нивелирует противоречия, не допускает сползания к национал-экстремизму.
В моноэтнических странах, где государствообразующие народы количественно составляют свыше 95 % от численности населения (как в Дании, Польше, Венгрии, Японии, обеих Кореях), провести границу между этнонационализмом государствообразующего народа и госнационализмом трудно, да это и не нужно. В многонациональных странах она прослеживается так или иначе четко.
Описанная схема — идеальная. На практике, разумеется, нередко возникают противоречия, трения, конфликты, в том числе провоцируемые как недовольством этнонационалистов реальными или выдуманными проблемами своих народов, так и чрезмерным усердием правительств по унификации культурных, языковых и прочих различий, излишне надэтническим характером госнационализма.
Национальный экстремизм есть продолжение этнонационализма, но продолжение злокачественное, оспаривающее, подрывающее, отрицающее единство нации. Это «ультраэтнонационализм», а относительно госнационализма вообще — «антинационализм».
Нацэкстремизм утверждает превосходство одних народов над другими, а в радикальном своем проявлении — нацизме — прямо требует поражения «неполноценных» в правах и даже их уничтожения. Кризисные явления часто запускают рост экстремистских настроений, которые быстро становятся самостоятельным фактором дестабилизации и разрушения государств. Так было и с Российской империей, и с СССР.
Нацэкстремизм может быть и продолжением госнационализма. Наиболее показательные прецеденты были продемонстрированы в эпоху колониализма, особенно британцами. Идея «бремени белого человека» была экстремизмом чистой воды. Особенно когда она воплощалась на практике. Можно, разумеется, ссылаться на то, что компенсацией часто выступали цивилизаторство и прогресс. В общем это так, хотя в конечном счете ответом на один экстремизм становился другой — в виде восстаний, терроризма и т. п. Последствия до сих пор приходится расхлебывать, и конца этому не видно.
