Александр Орлов - За кулисами второго фронта
На самом деле, обстановка в Европе была отнюдь не радужной. 29 сентября на бывшей австро-венгерской границе Гитлер встретился с Муссолини.
«Приближается время, — заверил он дуче, — когда нам придется воевать бок о бок против Франции и Англии».
В октябре глава германского внешнеполитического ведомства И. Риббентроп доверительно говорил министру иностранных дел Италии Г. Чиано:
«Чешский кризис показал нашу силу. У нас есть преимущества в инициативе, и мы хозяева положения. На нас не могут напасть. С военной точки зрения ситуация отличная: уже в сентябре 1939 г. мы сможем вести войну с великими демократиями».
Мюнхенское соглашение от 29 сентября 1938 г. в значительной степени изменило ситуацию в Европе. Англия и Франция, подписав договор с Германией и Италией, дали Гитлеру возможность усилить свое влияние в Центральной и Восточной Европе и, следовательно, в действительности открыли путь фашистской агрессии на всем континенте.
Трагический опыт Мюнхена показал малым странам Европы, что их расчет на помощь «великих демократий» при фашистской агрессии иллюзорен.
Мюнхенское соглашение значительно укрепило стратегические позиции Германии и ее союзников в Европе и разрушило и без того политически неустойчивую договорную систему (договоры СССР, Франции и Чехословакии о взаимопомощи, союзные обязательства Франции и стран Малой и Балканской Антант, а также Польши), благородная цель которой — сдерживать агрессора — была так легкомысленно скомпрометирована.
Вермахт вышел на очень выгодные исходные рубежи для дальнейшей экспансии и продемонстрировал готовность к ней. Это вынудило малые и средние страны Европы переориентироваться в своей политике с Англии и Франции на Германию. Гитлер получил возможность существенно изменить свой «график» агрессии. Если в 1937 г. он говорил о «крупной» войне не ранее 1943 г., то теперь срок ее был перенесен на 1939 г.
Курсу на создание системы коллективной безопасности в Европе был нанесен смертельный удар. По сути, Мюнхен привел к неизбежности войны в ближайшем будущем. Резко ослабли позиции Англии и Франции в Европе.
СССР, отстраненный от участия в судьбе Чехословакии, оказался в положении внешнеполитической изоляции.
Более того, наша страна встала перед угрозой проведения единой антисоветской политики мюнхенских держав, Соединенных Штатов, Польши и Венгрии, при полном одобрении ее правительствами западных демократий. Тогда, в условиях надвигавшейся войны, СССР мог рассчитывать только на себя, как в дипломатической, так и в военно-стратегической сфере.
Сговор в Мюнхене нанес тяжкий удар по силам мира и демократии. Развернулось пацифистское движение под лозунгом «Мир любой ценой!». А это означало, что политика умиротворения Гитлера будет продолжена.
Утрата надежд на коллективную безопасность, переход многих стран на путь тайных переговоров лишили антивоенные силы Европы ясной, устойчивой политической основы. Посол СССР в Лондоне Майский докладывал в Наркоминдел 2 октября 1938 г.:
«…Лига Наций и коллективная безопасность мертвы. В международных отношениях наступает эпоха жесточайшего разгула грубой силы и политики бронированного кулака».
Установив, как, заблуждаясь, полагали в Лондоне и Париже, «директорат четырех», английские и французские правящие круги прямо-таки убедили себя, что третий рейх двинет свои силы на завоевание восточных территорий. Среди политиков Англии и в близкой к правительству прессе, как сообщалось в Москву советским полпредством в Лондоне, выражалась уверенность в том, что «теперь Гитлер пойдет на восток и что его ближайшим крупным объектом является Украина».
Сразу после мюнхенской сделки, 30 сентября Чемберлен и Гитлер подписали англо-германскую декларацию о ненападении. 6 декабря такую же декларацию с Германией подписала и Франция. Риббентроп, комментируя ее, заявил, что она окончательно «отколола Францию от СССР и устраняет последние остатки опасности русско-французского сотрудничества». Министр иностранных дел Франции Бонне писал в те дни, что «отныне германская политика ориентируется на борьбу против большевизма».
Так была сорвана первая попытка СССР и народов западных демократических стран предотвратить войну в Европе угрозою создать два фронта против Германии, если она начнет агрессию на западе или востоке. Гитлер с удовлетворением понял, что у западных лидеров нет политической воли, желания объединяться с Советским Союзом. Оставалось только выбрать — куда направить первый свой внезапный удар: на восток или на запад. Он выбрал запад. Но почему? Да потому что «блицкриг» — молниеносная война — был более легок на территориях малых стран, нежели на огромных пространствах Советского Союза. Ну прямо по Черчиллю: «…на западе армии слишком велики для территорий, на востоке — территории слишком велики для армий».
Гитлер начнет наносить удары по странам Европы, отодвигая нападение на СССР на более поздние сроки, когда в войне против него можно будет использовать всю экономическую и военную мощь захваченной Европы. Он рассчитывал невиданным по силе натиском моторизованных армад «в скоротечной кампании» разгромить Красную Армию и тем уничтожить «большевистскую Россию». Расчет делался не на быстрый захват территории противника, а на молниеносный разгром его вооруженных сил, без слишком далекого проникновения в глубь страны. Только быстрая капитуляция Москвы, только блицкриг обеспечивали победу. Затяжная война на огромной советской территории грозила третьему рейху неминуемой гибелью.
2. УПУЩЕННЫЙ ШАНС. ПОСЛЕДНИЙ
Итак, Мюнхен поднял шлагбаум на пути Европы к войне. Но мировое сообщество (за исключением некоторых политиков) не сразу осознало его роковую для Запада роль. Поначалу казалось, что Гитлер следует предначертаниям, расписанным для него в западноевропейских столицах…
В Лондон пришли сведения, что в Германии изучается возможность «решения украинского вопроса». Действительно, создание так называемой Великой Украины — германского вассала, заселенной украинцами из СССР, Польши и Закарпатской Украины (Карпатская Русь), было в планах нацистского руководства. Решать «украинский вопрос» фашисты были намерены совместно с Польшей. Но «дружба» с Польшей мыслилась в Берлине как полное подчинение ее германскому диктату. В частности, она должна была передать Германии вольный город Данциг (с сохранением в нем своих экономических льгот), согласиться на строительство через «польский коридор» [1] экстерриториальной автострады и железной дороги. Только на таких условиях, выдвинутых Риббентропом, Германия согласна была продлить германо-польскую декларацию о дружбе и ненападении (от 1934 г.) на 10 или даже 15 лет и признать действительной германо-польскую границу.
Польша готова была участвовать в походе Германии против СССР, но делиться с нею своей территорией не собиралась. Идея «Великой Украины» ее тоже не устраивала, ибо вызывала естественные опасения за украинские земли, до сих пор входившие в ее состав. «Если немцы не выдвинут плана «Великой Украины», — говорил вице-директор политического департамента польского МИД Т. Кобылянский, — то Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину». Но в противном случае, подчеркивалось им, ее выступление невозможно. Так ставили вопрос в Варшаве.
В Берлине проблема восточных земель виделась иначе. Гитлер игнорировал добрую волю польского правительства в вопросе о Данциге. 24 ноября 1938 г. он подписал секретную директиву о захвате Данцига. В ней говорилось:
«Действия строить с расчетом захвата Данцига быстрым ударом, используя благоприятную политическую обстановку. Война с Польшей в планы не входит».
Так что вопрос о Данциге стал тогда для рейха более насущным, чем прожект «Великой Украины».
В те же дни Гитлер обсуждал с начальником штаба Верховного Главнокомандования (ОКВ) В. Кейтелем и командующим сухопутными войсками вермахта В. Браухичем планы войны в союзе с Италией против других «друзей» — Франции и Англии.
Таким образом, к концу 1938 г. последовательность вынашиваемой в Берлине агрессии совершенно изменилась. Если в первые месяцы после Мюнхена не исключалось совместное с Польшей выступление против СССР, то в ноябре — декабре уже было принято решение нанести прежде удар на запад, и в такой очередности: весной 1939 г. — Чехословакия, затем— Польша, а далее — Франция и Англия. Война против СССР отодвигалась на будущее. А в германской печати в целях дезинформации продолжалось муссирование «украинского вопроса»…
План «Великой Украины» завораживал, внушал надежды и успокаивал «миротворцев» по обе стороны Ла-Манша. Чемберлен даже посоветовал французам расторгнуть франко-советский договор: ведь «будущее не совсем ясно»… Английский историк А. Тейлор добросовестно указывает на беспринципную установку британского премьера: «Россия должна сражаться за интересы Англии, но Великобритания и Франция не должны сражаться за ее интересы».
