Олег Грейгъ - Сталин мог ударить первым
Генерал армии Иван Ефимович Петров в 1945 году стал Героем Советского Союза, был награжден пятью орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й ст., Кутузова 1-й ст., Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и др.
В 1965 году звание Героя Советского Союза — «за подвиги в годы Великой Отечественной войны» — присвоили члену Военного совета Черноморского флота вице-адмиралу Николаю Михайловичу Кулакову. Также награжден двумя орденами Ленина, Красного Знамени, орденом Нахимова 2-й ст., Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды и медалями.
«Герои», достойные своей эпохи…
Глава 36
Это нужно не павшим, это нужно живым…
…Со взятыми в плен высшими командирами лично вел беседу командующий 11-й армии Эрих фон Манштейн, удостоенный фюрером чина генерал-фельдмаршала за взятие Главной базы Черноморского флота и города Севастополя.
Сидя в удобном кресле и кутая ноги в клетчатый плед, престарелый полководец, уже порядком устав от внимания прибывшего издалека с определенной миссией слушателя, откровенно говорил мне, вспоминая о тех днях:
— Получение генерал-фельдмаршальского жезла было знаком победоносно осуществленной кампании и наверняка означало венец моей военной карьеры. Я был горд. Но при этом я не забывал, сколько нужно солдатской удачи, чтобы достичь этого… Впрочем, что стоят эти почести в сравнении с бременем ответственности, которое несет тот, на кого вместе с командованием армии одновременно возлагается и ответственность за огромное количество жизней, отчасти даже за судьбу своей страны. В тот благословенный час я и мои соратники думали о том, что именно благодаря храбрости и чувству ответственности наших солдат были преодолены все неимоверные трудности и достигнут успех в кампании, которую победоносно завершила 11-я армия… моя армия, верная немецким солдатским традициям… она сражались по-рыцарски благородно… Я не имел возможности увидеть всех своих солдат и офицеров, чтобы пожать им руки, я пригласил только командиров, вплоть до командиров батальонов, и всех тех офицеров, унтер-офицеров и рядовых, всех тех, кто имел Рыцарский крест или Золотой немецкий крест, на торжественный акт в парк Императорского дворца Николая II в Ливадии. Ты хочешь знать, что я действительно сказал им? Я сказал: «Солдаты, вы внесли большую лепту в то, чтобы освободить русских от большевистского рабства и чтобы вернуть этот дворец его истинным хозяевам — внукам императора Александра II, живущим в Ницце. Чтобы вернуть эту землю русским, татарам, грекам, немцам, достойно ценящим свободу, которую вы принесли им!»
Мой собеседник умолк, чтобы подождать, пока прислуга подала нам кофе, поправила плед на коленях хозяина, заботливо оглядела все вокруг и медленно вышла, после чего, насладившись терпким ароматом и отхлебнув глоток, фон Манштейн неспешно продолжил:
— Там же мы почтили память павших солдат, затем прозвучала вечерняя заря «Сила любви», и наша тихая молитва вознеслась к небу, к Создателю нашей вечности. Последнюю дробь барабана сменила песня о добром товарище, которая, пожалуй, нигде не была более уместной, чем после боев на Востоке, — прощальный привет тем, кого нам пришлось похоронить в крымской земле.
Я поблагодарил всех солдат 11-й армии и 8-го авиакорпуса, которые не смогли участвовать в этом торжестве. В завершение прошел скромный ужин, правда, несколько советских самолетов, пролетевших с Кавказа, мстительно угостили нас бомбами. К счастью, все обошлось без жертв, а великолепный Императорский дворец не пострадал. Стоявшая в Нижней Ореанде батарея зенитчиков точным огнем сбила четыре самолета, а два других ретировались.
Наутро мы с удовольствием купались на имперском пляже в Ливадии, хотелось думать только о хорошем… Мне уже стало известно, что учрежден знак «Крымский щит» специально для моей 11-й армии. По этому случаю мы собрались в одном домике, и наш начальник разведотдела подполковник генерального штаба Эйсманн сообщил, что недавно он приехал из Симферополя, где один татарин, золотых дел мастер, сделал из серебряных часов пару генерал-фельдмаршальских жезлов на мои погоны. И 2 июля 1942 года эти жезлы с тонкой гравировкой были уже закреплены поверх моих витых золотом генеральских погон. Что бы ни думали обо мне противники — советские маршалы, но мне было очень приятно от этого трогательного знака, доставившего большую радость. Тогда же пришла посылочка, отправителем которой был немецкий кронпринц. В посылочке оказался тяжелый золотой портсигар с выгравированным на крышке планом крепости Севастополь, на внутренней стороне его было начертано имя высокого жертвователя и надпись на немецком и русском языках: «Благодаря вам, генерал-фельдмаршал, и вашим солдатам Севастополь вновь русский». В своем сопроводительном письме кронпринц писал, что ему не было суждено овладеть в свое время Верденом и он искренне завидует генерал-фельдмаршалу; это были слова любезного человека. А один русский священник, бежавший от большевистского режима из России во Францию, прислал мне из Виши толстую трость, изготовленную из узловатой виноградной лозы. В набалдашник был вделан топаз, а на узком металлическом кольце стояла надпись на русском языке. В письме священник писал, что его дед во время Крымской войны, будучи командиром полка, участвовал в героической обороне Севастополя, был тяжело ранен в ногу, и тогда солдаты его полка сделали ему эту трость. Обрадованный тем, что я занял Севастополь и освободил Крым от большевистской тирании, он, священник, прислал мне в благодарность эту памятную трость.
Были и другие подарки. В том числе и мемуары на французском языке моего однофамильца генерала фон Манштейна, который во времена императрицы Анны Иоанновны, находясь на русской службе, воевал под командованием генерал-фельдмаршала Миниха на берегах Черного моря. Странно, не правда ли? И символично…
По окончании боев в Крыму войска 11-й армии получили несколько недель заслуженного отдыха в чудесной местности Южного Крыма. Я тоже убыл в отпуск, отдыхая с женой в Карпатах в качестве гостя маршала Антонеску. Ко мне прибыл старший сын Геро Эрих Сильвестр фон дер Манштейн, закончивший военное училище и уже в чине лейтенанта воевавший в России.
На этой фразе Эрих фон Манштейн замолчал и, прикрыв глаза, надолго ушел в себя. Более в тот день я не стал тревожить пожилого человека, спокойно открывавшего мне свое видение той войны и тех давних событий, непосредственным участником которых он был. Все в ту минуту казалось мне чем угодно: вымыслом, озвученным пересказом, желанием выдать вымышленное за настоящее и даже бредовым сном — только не реалиями. Но я сам был из той организации, где даже самые чудовищные и не воспринимаемые обычными людьми события могут быть только реальными. А потому был научен смотреть на все трезво. Даже если весь мир утверждает совершенно другое! И еще — я помнил, что Геро Эрих Сильвестр фон дер Манштейн, родившийся 31 января 1922 года, прожил недолгую жизнь и погиб 29 октября 1942 года на той войне, которую многие его соотечественники считали Освободительной… Этот юноша — среди тысяч других немцев — спит вечным сном в русской земле.
Горестный вечный приют нашли многие тысячи красноармейцев и краснофлотцев, погибших на обильно политой кровью земле Крыма. То там, то здесь в Севастополе и вокруг него возвышаются монументы, памятники, знаки захоронений советских воинов, павших при обороне и освобождении Главной морской базы, города и полуострова Крым. Но немецкие могилы вы вряд ли найдете здесь…
В конце XX века власти Севастополя разрешили потомкам англичан, участвовавших в осаде города-крепости, установить на месте захоронения их павших предков памятники, оформив все в соответствии с канонами англиканской церкви. И вот что характерно: англичане теперь нам вроде как друзья, а немцы по-прежнему вроде как враги.
Но если отбросить пропагандистскую чушь, вдалбливаемую нам более шести десятилетий, то можно уяснить, что, оказывается, и у немца Хельмута, Эрнста или Карла, останки которого лежат в той же севастопольской земле, были мать, отец, сестра, брат, жена, сын, дочь, дяди, тети… — были родственники, и есть потомки. И разве не хотели бы эти потомки, чтобы на месте гибели близкого и родного им человека была просто могила? Нет, даже не мемориал, не памятник и не монумент, а могила с христианским крестом. Чтобы хотя бы раз в год, раз в пять лет можно было приехать, постоять, подумать о растреклятой зависимости простых людей от власть предержащих, бросающих их в пекло во имя своих шкурных интересов… поплакать, повздыхать, заказать, в конце концов, в местном костеле панихиду по невинно убиенным… Разве виновен солдат вермахта, что большой друг товарища Сталина Адольф Гитлер послал его на войну? Развязывают войны политики, а расплачиваются Фриц и Иван. Фриц и Иван убивают друг друга, а болью это отзывается у родных Ивана и Фрица.
