Валерий Коровин - Третья мировая сетевая война
Жёсткий сценарий сетевой войны
То, что Россия является ядерной державой, ещё не даёт ей гарантии того, что с помощью сетевых технологий и сетевых процессов не будет свергнут действующий правящий режим, что он не будет заменён на режим внешнего управления. Это преимущество сетевых стратегий — эффективность и относительная дешевизна по сравнению с обычными вооружениями.
Таким образом, Путин стоит перед выбором: либо продолжать настаивать на суверенитете России, либо пойти на поводу у США, для того чтобы сохранить стабильность. А ему могут предложить такой вариант: если хочешь сохранить стабильность в России, хочешь избежать процессов, подобных происходящим в Египте, Ливии, Сирии, — откажись от власти. В своё время Муаммар Каддафи — убитый Западом — изначально стоял на жёстких антиамериканских позициях. Но потом пошёл на поводу у Запада, покаялся за прежнее своё «нехорошее поведение», пообещал, что больше не будет «плохим парнем», — и был принят западным политическим сообществом. Чтобы быть убитым. То же самое готовится для России: Путин, по сути, пошёл на поводу у Запада, сделал своим преемником более либерального, более мягкого прозападного политика. И чем это закончилось для Путина? Массовыми выступлениями на Болотной и Сахарова, стычками с ОМОНом 6 мая 2012 года. У нас уже есть масса аналогий с теми процессами, которые проходят на Ближнем Востоке.
В момент окончания президентского срока Дмитрия Медведева американцы так поставили вопрос перед Путиным: либо вы получаете социальные волнения, дестабилизацию и реализацию сценариев, подобных происходившим на Ближнем Востоке, либо Путин отказывается от власти и оставляет преемника ещё на один срок. А это означало бы последующий очень быстрый распад России по сценарию, который был заморожен в момент прихода Путина к власти. Но тогда возникает вопрос: зачем было затевать всю эту эпопею с суверенитетом, если в любом случае всё будет реализовано по американскому плану? Здесь либо надо стоять на своём и быть готовым к жёсткому сценарию, либо всё прежнее не имело смысла. Это серьёзный исторический выбор. От этого выбора зависит будущее России буквальным образом. Поэтому мы рассматриваем эту проблему в увязке с процессами, происходящими в арабском мире.
Против России ведётся сетевая война. Происходящее с лидерами арабских государств является прямым сигналом в отношении Путина. Готов ли он отстаивать свои позиции ради суверенитета России перед лицом исторического вызова, исторических угроз? Тогда жёсткий сценарий является делом практически решённым. Это будет происходить в любом случае, потому что американцы доводят начатое до конца. Сетевые технологии будут использованы таким образом, что у нас не будет возможности ответить с помощью сил ядерного сдерживания, которые являлись таковыми только в период эпохи модерна, обычных войн и обычных вооружений.
Сейчас мы столкнулись с совершенно новыми технологиями. В России пока нет центров, которые готовы отвечать на эти технологии, и Путин лично столкнулся с историческим вызовом. Сценарий сетевого переворота был запланирован на 2008-й, но из-за уступки, которую Путин осуществил в пользу Запада, назначив преемником Медведева, этот сценарий был отложен, но никак не отменён. Следующая попытка — массовые выступления в декабре 2011 — начале 2012-го — также не дала желаемого для Запада результата. А это означает не что иное, как ужесточение сценария уже в ближайшее время — неутихающий Северный Кавказ, волнения в Бирюлёво, взрывы в Волгограде, недовольство русских — дальше будет жёстче.
Против России ведётся война — сегодня, здесь, сейчас!
Противостояние захватническим действиям со стороны США возможно лишь только в том случае, если руководство нашей страны осмыслит описанные выше процессы не как набор случайностей, которые никуда не укладываются и на которые стоит реагировать лишь по мере их появления, а именно как на стратегию сетевой войны. Такое осознание ведёт к следующему шагу — выработке адекватной ответной стратегии на том же уровне технологических представлений о процессах, на каком ведётся сетевая война против России. Следует признать, что отставание России происходит не на уровне технологий обычных вооружений, а на более серьёзном, парадигмальном уровне. Пока мы готовимся к прошедшей войне, противник начал и продолжает активное наступление — сетевое, виртуальное, ментальное, невидимое, но бьющее точно в цель. По утверждению Ричарда Кларка и Роберта Нэйка, «страна, которая изобрела новую технологию и тактику её применения, может и не стать победителем, если её вооружённые силы зациклились на методах прошлого и слишком надеются на оружие, которое привыкли считать непревзойдённым»[83]. Что уж в таком случае говорить о стране, которая не только не изобрела новую технологию, но даже и не освоила её хотя бы в минимальном приближении.
Невозможно выстроить адекватный ответ без понимания того, что против нас ведётся именно война, хотя и без использования обычных, таких привычных для нас вооружений. Сетевая война идёт на более тонких уровнях, с использованием информационных технологий, дипломатических сетей, неправительственных организаций, с подключением журналистов, СМИ, блогеров и всего остального арсенала информационного общества, лежащего в парадигме постмодерна.
Это многоуровневая стратегия, результатом которой становится весьма конкретная военная победа, выраженная в отторжении территорий, цивилизационном захвате, установлении внешнего контроля и управления. Непонимание этого — нарочито и не раз повторённого в данной книге тезиса — будет заведомо ставить Россию в состояние проигрыша. Мы всегда будем оказываться лишь перед фактом того, что очередная территория, государство, республика вышли из-под нашего контроля, а мы не понимаем свое общество и не знаем, как к нему подступиться. Ведь как, наконец, заметил Владимир Владимирович Путин, несмотря на заверения американцев о том, что пространство СНГ останется в зоне геополитических интересов России, фактически мы наблюдаем стремительную потерю своего влияния там, где ещё совсем недавно стояли наши военные базы, жили наши люди, говорящие на нашем языке, а русская культура формировала поколения народов и этносов единого стратегического пространства большой России. Сегодня же зона американского влияния всё больше погружается в глубь континента, и мы всё ещё не понимаем, как на это ответить. А время ответа пришло. Враг не у порога, он уже в доме.
Глава 5
Сетевая война будущего — военный аспект, сетецентричные войны
Подводя итог беглого обзора понятия «сетевые войны», неумолимо входящего в нашу жизнь, нельзя не предвидеть тех изменений, которые оно внесёт в судьбу человечества уже в ближайшем будущем. А будущее, как всегда, туманно. Однако некоторые контуры, с учётом сетевых стратегий, ставших данностью, всё-таки уже можно набросать.
Великая война континентов, о которой так много говорили геополитики прошлого столетия, неминуемо близится к своей развязке. Умирают государства-нации. Наступает время Империй, время действительно большой игры. Геополитическое противостояние Спарты и Афин греческой цивилизации сменилось противостоянием Рима и Карфагена Средиземноморья, затем — Англии и России эпохи индустриализации и, наконец, перешло в глобальный масштаб, где главными игроками стали Мировой океан, или Мировое могущество с центром в США, и Евразия, Суша — с центром в России. Какое-то количество грядущих Империй уже сейчас на стороне Америки, какое-то количество — на нашей. Суша против Моря. Империи против Империй. Финальная битва за новый Эон. Всё-таки, как ни крути, сетевая война — это война. Война в условиях тотальной компьютеризации сил и средств вооружённой борьбы с использованием новейших технологий, высоких скоростей коммуникации в среде глобального информационного пространства, пронизанного сетями. Боевое столкновение в сетевой войне — как финал битвы континентов, как схватка добра и зла, прообразами которых являются апокалиптические воинство Христа и воинство антихриста — всё же неизбежно.
Проведение «сетевых операций» в области военной стратегии
Понимая сетевые войны как средство ведения войны, следует спуститься с уровня социальных технологий, лежащих скорее в сфере гуманитарных сред, на уровень непосредственно военной науки, в среду, управляемую военными, понимающими войну чуть более буквально, в прикладном смысле, переносящими технологии на более осязаемое и материальное поле боя. А значит, надо чуть внимательнее рассмотреть и такое явление, относящееся к области функционирования военных, как сетецентричные войны. И здесь нас, конечно же, в наибольшей степени интересует своего рода смежная технология, междисциплинарный интерфейс, лежащий на стыке сетевых и сетецентричных войн. Речь идёт об уже не раз упоминавшемся явлении, определяемом как «операции на базе эффектов» (ОБЭ), которые и стали своего рода интерпретатором, дающим возможность транспалировать подходы военной науки на гуманитарную среду. Поэтому чуть подробнее остановимся на ОБЭ, спускаясь постепенно в сферу функционирования армий будущего.
