Рэм Красильников - Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка
Разоблачение агента ФБР—ЦРУ не последствие одномоментной информации из Лэнгли, а результат долгой, сложной оперативной работы одного из подразделений органов государственной безопасности СССР, и прежде всего Третьего главного управления — военной контрразведки. «Живучесть» агента (о чем говорится в «Независимом военном обозрении») объясняется не только тем, что «крот» — умный и ловкий профессионал, который превосходил своих инструкторов из ФБР и ЦРУ умением и навыками в операциях по связи, но и странной позицией одного из высших руководителей КГБ, посчитавшего в какой-то момент, что «советский генерал не может быть шпионом». Возможно, очень не хотелось вспоминать о горьких уроках Великой Отечественной войны и «холодной войны». Разработка такого шпиона, как Поляков, требовала особой осторожности и сбора убедительных и безупречных доказательств; военной контрразведке приходилось добывать их по крупицам. Когда в июле 1986 года Полякова арестуют и он окажется в следственном изоляторе КГБ, полностью восстановится картина предательства. Поляков откровенно, с каким-то накопившимся желанием выговориться расскажет о начале своего падения в пропасть, о годах шпионского сотрудничества с американскими спецслужбами, наполненных безотчетным страхом, тяжелыми раздумьями и тревожным ожиданием конца.
А между тем нельзя сказать, что Поляков труслив по натуре. Да и на службу к американской разведке пошел не потому, что сделался жертвой шантажа, — он стал шпионом по убеждению. Некоторые почему-то считают его «твердокаменным сталинистом». Трудно согласиться с этим утверждением. Ему многое не нравится в хрущевской «оттепели»; не по душе кое-кто из непосредственных начальников в ГРУ; противны организованные хрущевским окружением гонения на заслуженных военачальников Великой Отечественной войны.
И генерал-разведчик избрал путь элементарной измены. Тут и ущемленное самолюбие — оно подавило чувства патриотизма и ответственности, — и обыденные меркантильные интересы. Почему, например, у него отнимают жалованье, которое ООН щедро выплачивает своим служащим, — значительную часть его советские сотрудники этой международной организации обязаны возвращать в фонд государства.
В ФБР и ЦРУ, хорошо поняв эту черту его характера, играют на его недовольстве, самолюбии, честолюбивых амбициях. Далеко не бессеребреник, он охотно принимает деньги, дорогие подарки и подношения — их, щадя его странную «гордость», делают американские разведчики. Кое-что он использует в качестве сувениров своим начальникам в ГРУ — в интересах карьеры в ведомстве и укрепления престижа.
Практика «подношений» начальникам со стороны тех, кто возвращался из-за границы, бытовала, к сожалению, не только в спецслужбах СССР Некоторые руководители учреждений воспринимали это, увы, как должное чинопочитание и старались не видеть в жестах подчиненных корыстолюбия. Дико и неприятно читать у отдельных российских журналистов, что вряд ли мотив преступления Полякова — денежные интересы: за годы работы на американцев он получил всего (!) менее ста тысяч долларов (четыре тысячи в год).
«Топхэт» — «Бурбон» не просит снисхождения — знает, что обречен: слишком многих предал, слишком многое выдал. Думает о трагедии своих близких, которую создал своими руками — своим предательством. Они всегда считали его образцовым семьянином, хорошим мужем, отцом и дедом. Никогда, наверно, не поверят, что он предавал безопасность Родины, предавал интересы маленькой ее частицы — своей семьи.
Дмитрий Поляков привлечен к шпионскому сотрудничеству ФБР в 1961 году; в следующем году передан ЦРУ и возвращается в Москву из загранкомандировки в качестве агента Лэнгли «Бурбона».
Большая часть его шпионской работы приходится на периоды заграничных командировок: 1961–1962 годы — США; 1965–1969 — Бирма; 1973–1976 и 1979–1980 годы — Индия. Фактически после досрочного отзыва его из Индии ЦРУ потеряло контакт с агентом. А скорее всего, Поляков сам заморозил свои отношения с американской разведкой — почувствовал, что органы государственной безопасности держат его под прицелом. Тем не менее в московском периоде его деятельности есть кое-что небезынтересное. Остановимся на этом периоде — на акциях посольской резидентуры ЦРУ по связи с агентом «Бурбоном».
Московский период. — 1962–1965, 1969–1973, 1976–1979 годы. В ЦРУ ценят агента, считают его преемником разоблаченных советской контрразведкой шпионов Попова и Пеньковского; для контактов с ним в Москве применяют в основном безличные способы связи — тайники и радиосредства. Сказывается то обстоятельство, что агент — сам разведчик и хорошо разбирается в приемах оперативной работы, в разведывательной технике. Поляков изготовил миниатюрные магнитные контейнеры, в которых передавал ЦРУсобранную шпионскую информацию. Прикреплял эти контейнеры в самых разных местах огромного города: на Большой Ордынке и Большой Полянке, в ЦПКиО имени Горького, у станций метро. Делал тайники и в виде камней; «булыжники» и «камни» входили в моду, но еще не стали излюбленным видом тайниковых контейнеров, которые использовались московской резидентурой ЦРУ В 80-е годы они придут на смену другим методам — консервным банкам, пакетам из-под молока, кускам дерева и т. п. «Булыжники» считались более надежными для тайниковых акций. Конечно, и усилий, и средств для изготовления и маскировки они требовали несоизмеримо больше, чем, скажем, просто грязные носки или старые рукавицы, в которых когда-то агентам передавались инструкции и деньги.
Разведчикам посольской резидентуры сравнительно несложно подбирать тайниковые контейнеры — агент закладывал их или рядом с домами, где они жили, или на маршрутах, которыми обычно пользовались, или в зонах отдыха. Для удобства резидентура с помощью агента разработала специальную условную сигнализацию.
В системе безличной связи с агентом «Бурбоном» решающее место ЦРУотводило радиосредствам. Во время первой командировки в Индию сотрудник ЦРУПол Диллман и другие инструкторы разведки обучают агента работе с новейшей разведывательной техникой — быстродействующей радиоаппаратурой. Тщательно прорабатываются вопросы организации радиосеансов в условиях Москвы. Агенту вручается график на несколько лет вперед, в среднем один сеанс в месяц. Некоторые радиосеансы должны осуществляться на здание посольства США на улице Чайковского, например из троллейбуса, который проходит мимо посольства, чаще — на жилые дома в разных районах города, где проживают сотрудники резидентуры ЦРУЭто несколько сот метров, но они не помеха для вездесущих радиоволн.
Приемо-передающее радиоустройство — чудо разведывательной техники нашего времени. Небольшие размеры и вес (несколько утолщенная пачка «Казбека» — популярные в свое время в нашей стране папиросы) позволяют носить его в кармане пальто или пиджака. В устройство вставляется небольшая антенна — ее тоже нетрудно спрятать в одежде; радиус действия 500 метров или даже больше. Информация (примерно пол-листа рукописного текста; набирается на самом приборе буквами-кнопками) передается с помощью тросика; продолжительность «выстрела» 3–4 секунды. Похоже на специальную аппаратуру космической связи, изъятую у разведчика посольской резидентуры ЦРУ в Москве Ричарда Осборна в 1983 году, — научно-техническая революция в действии.
Существует версия, что действия работников ЦРУ, разгласивших американским журналистам информацию о вербовке спецслужбами США «сотрудника советского представительства в ООН в начале 60-х годов», — это та ниточка, которая привела органы КГБ к агенту «Топхэту». Если это так, выходка ЦРУ непонятна: хотели ли в Лэнгли показать свою силу, или запугать, или заработать на сенсации, а быть может тут борьба кланов в ЦРУ, желающих досадить противной стороне, — как бы то ни было, советской контрразведке удалось распутать все хитросплетения и в конечном счете разоблачить агента и привлечь к ответственности по закону.
Далеко не все из завербованных американскими спецслужбами за границей сотрудников КГБ и ГРУ соглашались на контакт с московской резидентурой ЦРУ. Дмитрий Поляков — из этого числа. Не избежали кары известный нам агент «Весы» — Леонид Полещук, а также сотрудник ГРУ Владимир Васильев, имевший в Лэнгли псевдоним «Аккорд» («Согласие»). Вспомним еще сотрудников советской военной разведки Попова и Филатова, разоблаченных органами КГБ в 50—60-х годах.
В 80-х годах ЦРУ, подхлестываемое Уильямом Кейси и обильно субсидируемое щедрыми вливаниями из бюджета США, развернуло фронтальное наступление на спецслужбы нашей страны. Главный удар направлялся на советских разведчиков, работающих за границей, и он был небезуспешным: в шпионских сетях ЦРУ оказались несколько сотрудников заграничных подразделений КГБ и ГРУ. Одни, обуреваемые тягой к обогащению, соблазнились предложенным вознаграждением, другие (их ничтожно мало), недовольные своими служебными и житейскими делами, прельстились обещанными благами в США. Третьи, попав в разработку американских спецслужб, сделались жертвами комбинаций, в том числе с подводом к ним «ласточек» и последующего шантажа. Подавляющее большинство этих агентов ЦРУ разоблачены органами государственной безопасности СССР и понесли заслуженное наказание по суду. Кроме названных выше, это Геннадий Вареник («Фитнес» — удобство), Валерий Мартынов («Джентайл»), Сергей Моторин («Гоз» — марля), Владимир Пигузов («Джогер» — бегун), Геннадий Сметанин («Миллион»), Борис Южин («Твайн» — бечевка), Вячеслав Баранов («Тони»). Сергей Бохан («Близард» — пурга), сотрудник ГРУ в посольстве СССР в Греции, опасаясь разоблачения, бежал.
