Внутренний СССР - Достаточно общая теория управления
«Когда человека постигает какое-либо бедствие, он взывает к Нам. Когда же Мы даруем ему какую-либо милость от Нас, он говорит: “Это даровано мне за мои знания”. Нет, это было испытанием, но большая часть людей не ведает об этом».
Сура 28 “Рассказ” о том же ещё более определённо:
«78(78). Он сказал: “То, что мне даровано, — по моему знанию”. Разве он не знал, что Аллах [108] погубил до него из поколений тех, кто был сильнее его мощью и богаче стяжанием. И не будут спрошены о своих грехах грешники!»
То же самое в переводе М.-Н.О. Османова:
«[Карун] ответил: “То, что даровано мне, [даровано] за моё умение”. Неужели он не знал, что Аллах до него погубил [целые] поколения, которые превосходили его мощью и богатством? Подобных грешников даже допрашивать не станут [в Судный день].
Последнее касается и Гильбо персонально и его рассуждений на тему о необходимости постановки в России системы образования, «для узкого круга, призвание которого — управлять» (кто, как, на основании чего определяет принадлежность индивида к этому “узкому кругу”?). Именно эта система целенаправленно искореняется в России с 1917 г. и будет необратимо изжита иной системой образования, воспитываемое которой мировоззрение позволит каждому члену общества (рожденному без синдрома Дауна и т.п. патологии, препятствующей нормальному развитию психики) входить в сферу управления по его воле по мере необходимости [109].
Знал это Гильбо к моменту написания этой статьи? — Обязан был знать (в силу того, что руководство Центром «Модернизация» обязывает к профессиональной компетенции) и знал. И признаки этого знания есть и в статье Гильбо:
«Россия имеет шанс перейти из разряда стран “3-го мира” в разряд ведущих мировых держав гораздо быстрее, чем она совершила обратную эволюцию. Необходимое условие для этого — преодоление того отличия от развитых стран, которое есть у сегодняшней России и всех стран “3-го мира”: отсутствие касты правителей (носителей предназначенных не для всех управленческих знаний и навыков в преемственности поколений: наше пояснение при цитировании).
Но даже в случае распада России подобная каста несомненно понадобится Петербургу, который станет центром нового балтийского государства. От того, насколько быстро эта каста будет готова принять на себя осуществление концептуальной власти, зависит срок, когда начнётся новый подъем Великого города».
В приведенном фрагменте знаковым является термин «концептуальная власть». Его следует понимать двояко: во-первых, как тот вид власти, который даёт обществу ; во-вторых, как власть самой концепции над обществом — информационно-алгоритмическую внутреннюю скелетную основу культуры и опору для всей его деятельности [110]. Этот термин — не произведение научных изысканий Гильбо. Он вычитал его из работ Внутреннего Предиктора СССР, в которых явление концептуальной власти описано терминологически определённо с точки зрения достаточно общей теории управления. Внутренний Предиктор СССР — коллективная общественная инициатива — и уже осуществляет концептуальную власть, что невозможно не увидеть и не понять из его работ.
Концептуальная власть осуществлялась и в древности в том типе культуры, который так полюбился Гильбо вследствие того, что в нём есть разделение общества на их “благородия, превосходительства, святейшества” — “элиту”, к которой он себя причисляет, и на подвластное “элите” рабочее быдло, от которого Гильбо, как и многие другие претенденты в разного “их превосходительства”, отделяет себя по умолчанию. Но исторически реально в умолчаниях толпо-“элитарного” общества лежит и тот факт, что есть не одна “элита”, а иерархия многих “элит”. И с каждой ступени этой иерархии все низшие, возомнившие себя какой-то “элитой”, — рабочее быдло, что бы они из себя ни изображали, и как бы ни пыжились изобразить ещё нечто более превосходящее этот статус, предопределённый для них концептуальной властью толпо-“элитарного” общества.
Соответственно и Гильбо в этой системе принадлежит к какому-то отряду рабочего быдла, причем бессмысленно бунтующему отряду, что наказуемо хозяевами системы. Бунт Гильбо выражается, в частности, в том, что в этой системе нет места термину «концептуальная власть»; а бессмысленность бунта — в том, что Гильбо привлекает чуждый системе термин для того, чтобы породить новую, более дееспособную чем прежние, “элиту” и сохранить тем самым толпо-“элитаризм” — “элитарно”-невольничий строй — в какой то новой форме.
Концептуальная власть осуществляется в толпо-“элитраных” социальных системах на основе посвящений, большей частью кланово-замкнуто. На разработку и употребление соответствующего терминологического аппарата есть запрет коллективного бессознательного высших “элитарных” групп. У не-“элитарного” же большинства общества в прошлом просто не было свободного времени для того, чтобы переосмыслить бытие своего общества и человечества в целом и перейти к иному мировоззрению, на основе которого был бы развит соответствующий терминологический аппарат, позволяющий перейти обществу к новому качеству своего бытия.
Этот системный запрет на терминологию обусловлен как внутренним страхом толпы (“элита” тоже толпа, но более образованная, чем простонародье) перед самодержавием концептуальной власти и неподотчётностью её никому в обществе, так и страхом особенно “элиты” потерять монополию на знание и власть, позволяющие получать монопольно высокие цены за своё участие в общественном объединении профессионального труда как непосредственно, так и опосредованно [111]. Последнее необходимо пояснить: если в обществе нет однозначно понимаемого терминологического аппарата, то проболтаться о том, что возможно было бы описать с помощью этого терминологического аппарата, невозможно: нет слов, символов, а подчас и образов. Отсутствие терминологического аппарата при развитой системе многозначных иносказаний, однозначно понимаемых только при освоении ключей, при развитой системе неформальной передачи практических навыков — одно из средств охраны ото всех тех “тайных” знаний, которые в своём коллективном бессознательном несли касты высших управителей (а не правителей, как пишет Гильбо), управленцев в древнем мире.
Как только в обществе появляется терминология, то сохранение тайны на этих принципах становится невозможным, поскольку даже ничего не способные понять попугаи и зомби-магнитофоны будут распространять в обществе прежде тайное знание, пересказывая где-то как-то услышанные ими слова. Пусть они не понимают смысла слов сами, но их услышат те, кто поймёт, о чём идёт речь. А это влечёт за собой качественное изменение бытия общества.
Гильбо, сохраняя приверженность толпо-“элитарной” структуре общества и употребляя терминологический аппарат, гарантирующий однозначность понимания сказанного и прочитанного всеми, рекомендует срочно [112] воспитать касту управленцев, чье мировоззрение отличало бы их ото всех остальных. Если бы он не был привержен толпо-“элитаризму” вследствие “элитарного” демонизма, то он упомянул бы в своей статье Коран, идеалы коранической культуры, согласно которым общество должно быть мировоззренчески единым, и вследствие этого не разделённым на толпу и “элиту”, и поддержал бы своею деятельностью коллективную общественную инициативу, называемую ныне Внутренний Предиктор СССР, которая развивается в направлении осуществления коранических идеалов общественной жизни как Царствия Божиего на Земле (но в этом случае его статья не была бы опубликована в журнале для “элиты” управленцев).
Рассматриваемая нами его статья представляет собой очень выразительную иллюстрацию того, как носители строя психики зомби и “элитарно”-демонического строя психики делают то, чего не понимают, вследствие чего сами же разрушают возможности осуществления того, к чему стремятся, расчищая дорогу и место свершениям других.
И причина этого не в том, что Гильбо чего-то не понял при чтении работ Внутреннего Предиктора СССР: на основе владения грамматикой русского языка; но то, что становится из них понятным, не всегда и не всем читателям оказывается нравственно приемлемым. Нравственная неприемлемость Концепции Общественной безопасности, ориентированной на переход к обществу, в котором человечный строй психики в ранее определённом смысле этого слова — норма, представляет собой непреодолимое препятствие для того, чтобы перейти от порочного мировоззрения (каждое на свой манер) “для правящей элиты” или мировоззрения “для толпы”, с указания на факт различия которых начал свою статью Е.Гильбо.
