Станислав Бышок - Евромайдан имени Степана Бандеры от демократии к диктатуре
Распространённые же на Украине повсеместно протестантские или эзотерические группы в эту обойму не попадают. Поэтому подлежат запрету. Подобная практика существовала в нацистской Германии. Все «нетрадиционные» религиозные и эзотерические группы были запрещены, а их активные сторонники посажены в концлагеря.
Весьма примечательным моментом является то, что организационный центр СНА находится не в Тернополе и не во Львове, а в Харькове. Убедительное большинство членов организации русскоязычны, что являет собой полную противоположность как «Тризубу», так и традиции украинского национализма вообще. Традиционный украинский национализм более всего распространён именно на Западной Украине. СНА кто-то может назвать даже не «бандеровцами», а гитлеровцами. Не больше и не меньше.
Корни этого явления надо искать в идеологическом вакууме, который образовался на Украине после крушения СССР. Идеология традиционного украинского национализма, которая была востребована дорвавшимися до власти местными элитами, не была укоренена в обществе. Её пришлось воссоздавать с нуля, на основе завезенной из эмиграции литературы. Так возникло то самое традиционное националистическое («ретронационалистическое») движение, которое так критикуют идеологи СНА. Время его воссоздания — самое начало 90-х гг. Идейные ориентиры этого движения формировались вокруг тематики украино-российских отношений, Голодомора, реабилитации Степана Бандеры и ОУН-УПА. Именно так формировалась и культурно-историческая повестка новой независимой Украины.
Поколения советских украинцев были отрезаны от полной картины своей истории и культуры. Поэтому в начале 90-х гг. эти ранее запретные темы вызывали бурный интерес у общества. Романтика вновь созданного государства подталкивала к пересмотру отношения к России. На этой почве и вырастала новая версия украинского национализма. Особенно в Западной Украине, где была жива бандеровская (или, как принято говорить в современной Украине, «национально-освободительная и антиимперская») историческая традиция. В Галичине почти в каждой семье кто-то в своё время был связан с УПА. Семя упало на благодатный грунт.
Но вот выросло поколение молодёжи, которое не застало Советского Союза и романтики национального возрождения. Для этого поколения существование своего национального государства уже не было ценностью в себе. При этом адекватной идеологии, способной привлечь молодёжь, не было. Никакой национальной идеи, кроме знаменитого выражения президента Леонида Кучмы «Украина — не Россия», предложено не было. Левая идея была полностью дискредитирована практикой «реального социализма» в СССР.
Духовное и материальное состояние молодёжи оставляло желать лучшего. Почти полностью были уничтожены центры научно-технического творчества молодёжи. Никаких молодёжных организаций вроде пионерского движения тоже не было. Часть этого поколения, движимая романтикой приключений либо потребностью в компании и самоутверждении, пошла в неонацистские группировки.
Неонацизм — это наиболее радикальный способ протеста против общества, в котором молодёжь не находит себе места. Тем более, что в условиях периферийного капитализма и массового обнищания столь агрессивная субкультура может дать определенные выгоды для выживания в спальных районах.
Именно распространённость субкультурного неонацизма даёт питательную почву для развития таких организаций, как Социал-национальная ассамблея. И именно из этой среды она рекрутирует себе новобранцев. Именно для них СНА организовывала факельные шествия по районам общежитий для иностранных студентов или вьетнамских торговцев.
Традиционно ксенофобия — это хороший способ выплеснуть свою неудовлетворенность положением дел в обществе. Враг видимый, его легко отличить. Легко объяснить самому себе, почему именно «они» не дают «нам» нормально жить. Кроме того, государство, и особенно правоохранительные органы, смотрят на эту проблему сквозь пальцы. То же зачастую относится и к рядовым горожанам, по понятным причинам больше интересующимся поиском средств к существованию, чем развитием толерантности в украинском обществе.
СНА не ограничивается ксенофобией. Организация также вовсю критикует «спекулятивный капитал», коррупцию партийно-политической системы. Дает понятный алгоритм решения всех общественных проблем: ввести диктатуру. Как часто мы слышали разговоры о необходимости «сильной руки», массовых расстрелов и т. п.!
В экзистенциальном смысле СНА, как и другие фашистские организации, тоже даёт простой ответ на сложные проблемы. Смысл жизни — в расширении мощи своего государства и своей нации. Завоевание новых территорий. Освобождение «белого человечества» из-под ига сионистов и спекулянтов. Сколько крови для этого нужно будет пролить, не уточняется. Видимо, использование «эскадрильи космических бомбардировщиков и истребителей Лозино-Лозинского» должно уменьшить жертвы с украинской стороны.
Исследование идеологических тонкостей в дискурсе «Тризуба» или СНА-ПУ не имело бы особого практического смысла и какой-либо актуальности, существуй подобные неофашистские маргинальные организации на задворках политической жизни Украины. Но события «Евромайдана» подняли почти что с самого дна политического маргинеса молодёжные ультраправые группировки и ввели их в большую политику. Основной вектор «Евромайдана» — либерально-националистический, в отличие от либерально-демократического Майдана 2004 года. Большинство пришедших на «Евромайдан» в 2013 году киевских обывателей достаточно осторожно относилось к ультраправым. Но, поскольку события стали принимать всё более ожесточенный характер, понадобилась какая-то сила, которая могла бы войти в силовое противостояние с властью. Либералы самостоятельно подобной силы создать не могли. И эту роль пришлось исполнять ультраправым.
Здесь нельзя не упомянуть особую циничность и избирательность украинских либералов. Они безустанно находили и распространяли любые сведения о «неонацистах», принимавших участие в пророссийских протестах на юго-востоке Украины[279]. Но «своих» неонацистов в упор не хотели видеть. Не раз можно было услышать шутливые высказывания насчёт того, что «вот пойдите, найдите хоть одного нациста на Майдане». Тех же, кто, указывал на наличие последних, обвиняли в работе на врага, подыгрывание путинскому империализму и подобных грехах. Это весьма характеризует украинских либералов: под микроскопом выискивая пропутинских «неонацистов», старательно не замечать промайдановских. В физиологии зрительных систем это называется правосторонним игнорированием.
Особенно в этом смысле показательно очень популярное интернет-телевидение «Громадське ТВ»[280]. Авторам этих строк врезалось в память высказывание журналиста Дмитрия Гнапа 16 января 2014 года после присутствия на баррикадах возле киевского стадиона «Динамо», где только что начались бои. Напомним, там «Правый сектор» вступил в ожесточённые схватки с милицией, начал поджигать и переворачивать милицейские автобусы. При этом на щите одного с бойцов «Правого сектора» был нарисован символ современных ультраправых — кельтский крест и цифры 14/88[281], которые используются как шифр неонацистами всего мира[282].
Фотография этого парня со щитом всплыла и в российских, и в западных СМИ[283]. Но только не на Украине. Вышеупомянутый Дмитрий Гнап в тот день в эфире заявил, что был в колонне «Правого сектора» и никаких нацистов там не обнаружил. Даже французским журналистам как-то их обнаружить удавалось, а вот своим, украинским, — нет.
Украинский журналист Андрей Манчук на своей странице в соцсети Facebook начал распространять это фото, но был несколько раз забанен из-за жалоб сторонников «Евромайдана»[284]. И не только он, а даже те, кто распространил эту фотографию с его страницы. Интересно то, что жаловались они на них формально за… распространение неонацизма. Удивительный пример двуличия и цинизма.
В феврале 2014 года журналист британского канала ВВС сделал небольшой репортаж про неонацистов на киевском «Евромайдане»[285], Украинской редакции ВВС пришлось тоже распространить его у себя на Интернет-ресурсах. Но при этом возможность комментировать видео была отключена. С другими же видео украинской редакции ВВС ничего подобного не наблюдалось. И, как несложно догадаться, это видео осталось абсолютно незамеченным либеральной журналистикой. Зато, когда начались пророссийские протесты на юго-востоке страны, с каким упорством они выискивали «неонацистов» среди протестующих!
Дэвид Краммер, председатель организации «Freedom House», заявил, что слухи об угрозе экстремизма на Украине очень преувеличены[286]. Ультраправые организации есть, но они очень маловлиятельны. В отличие от России, где всё с точностью до наоборот. Ещё один пример в копилку двойных стандартов.
