Сергей Брилёв - Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник
ДАНИЭЛЬ (хитро улыбаясь). Ты знаешь, что общего у коммунизма с порнографией?
ТАБАРЕ: О! Я знаю эту шутку. По телевизору слышал. Ни в коммунизме, ни в порно нет сценария![72]
ЖАМАНДУ (обиженно): Да ну вас обоих, отстаньте! Вот придём к власти, мы вам ещё покажем!
ДАНИЭЛЬ (примирительно): Ну, ладно, ребята. Что-то вы сегодня не в духе. Давайте я вам сегодняшнюю газету почитаю, «Эль Обсервадор».
ЖАМАНДУ: Представляю, что бы мне сказали мои однопартийны, знай они, что мой друг читает буржуазный «Обсервадор»! Чикаго-бой, да и только!
ДАНИЭЛЬ: А ты что хочешь, чтобы все, как раньше, так и бегали по замкнутому кругу: просыпались с петухами с «Эль Пайс», а перед сном клевали носом над «Эль Диа»? Хватит, наелись.
ЖАМАНДУ: Ну, про «Эль Диа» ты махнул! Она уже сколько лет как разорилась!
ДАНИЭЛЬ: Тем более. Что хочу, то и читаю. Я свободный человек. И ты, Жаманду, не торопись. Вам, кстати, обоим должно быть интересно, что я сейчас прочту. Это опрос про то, у кого больше болельщиков, у «Насьоналя» или у «Пеньяроля».
ЖАМАНДУ: У «Пеньяроля»!
ТАБАРЕ: У «Насьоналя»!
ДАНИЭЛЬ: Терпение! Начнём издалека. Опрос по заказу газеты провели социологи из агентства «Фактум». Верьте или не верьте, но только шесть процентов уругвайцев говорят, что футбол их совсем не интересует и любимой команды у них нет.
ТАБАРЕ: Вообще-то всё равно много. Неужели в стране столько извращенцев?
ЖАМАНДУ: Допустим, шесть процентов — это и немного. А что они там ещё пишут?
ДАНИЭЛЬ: Четырнадцать процентов не являются болельщиками ни «Насьоналя», ни «Пеньяроля», а поддерживают другие клубы.
ТАБАРЕ: Ну, мы всё-таки демократия. Должны же быть защищены и права меньшинств.
ЖАМАНДУ: Хотя вот ты хоть одного человека знаешь, кто бы был не за «Насьональ» и не за «Пеньяроль»?
ТАБАРЕ: Нет, я в реальной жизни таких не встречал.
ДАНИЭЛЬ (явно удивлён услышанным): Да?! Ну ладно. Сейчас будет момент истины. Что же ещё показал опрос? Кого же больше: поклонников «Насьоналя» или болельщиков «Пеньяроля»?
ЖАМАНДУ (торопясь, чтобы сказать первым): А тут и сомневаться нечего. Конечно, нас, из «Пеньяроля», больше. Как можно не болеть за первую национальную команду?!
ТАБАРЕ (возмущённо)-. Это кто же национальная? Вы же англичане!
ЖАМАНДУ (заводясь): Это я-то англичанин?! Я типичный креол. Такой же, каким в нашей «английской», как ты говоришь, команде был коренной уругваец Хулио Негрон! Кстати, произошло это уже в 1895 году. Вас тогда ещё и в помине не было. А нам было уже четыре года!
ТАБАРЕ (ядовито): Как это в 1895 году вам могло быть четыре года, если название «Пеньяроль» утверждено вами только в 1914 году?!
ЖАМАНДУ (теперь пришла его очередь возмущаться): Ну вот, типичная грязная пропаганда «Насьоналя»! Мы тогда всего-то сменили название на «Пеньяроль». А основан клуб был в 1891-м. И, кстати, даже когда мы назывались «Железной дорогой», то и тогда про нас писали как о клубе из района Пеньяроль. Ты полистай газеты тех лет! Так что первые — мы!
ТАБАРЕ (важно, с осознанием своей правоты)'. А я листал даже не газеты, а недавние статьи некоторых ваших теоретиков. Они умудрились договориться до того, что вроде как было даже два разных клуба: и «Пеньяроль», и «Железная дорога». Правда, играли они в одной форме. Так что вы, ребята, между собой определитесь, за какую вы версию. Я же скажу так: первая национальная команда — это мы, «Насьональ». Мы уже и первый свой матч сыграли под этим названием. И сразу выиграли. И у кого выиграли? У команды, составленной из тех самых заезжих иностранцев, которые нас, коренных уругвайцев, в свои элитные клубы не пускали.
ЖАМАНДУ: Зато нам, футболистам из «Пеньяроля», вы сразу стали проигрывать. Мы выиграли у вас и первый официальный матч в рамках чемпионата, и первый матч на стадионе «Сентенарио», и первый матч с искусственным освещением, и первый матч в эпоху профессионального футбола, и наш юбилейный сотый матч! И вообще, в общем зачёте за все годы «Пеньяроль» ведёт. И по победам, и по забитым мячам.
ТАБАРЕ: Зато в этих наших с вами «классических» матчах остальные рекорды — наши. Хотя бы и самая внушительная победа со счётом 6:0. Слышишь, ты, Жаманду? 6:0! И это я тебя ещё жалею. Газеты вышли с заголовком «10:0». Потому что одновременно прошёл матч и резервных, вторых составов нашего славного «Насьоналя» и слабаков из «Пеньяроля». И общий счёт составил десять—ноль! 10:0! Позор вам, ура нам!
ЖАМАНДУ (смущённо, а потом, вспомнив о чём-то, весело): Ну, это когда было? В 1941 году! А ты лучше вспомни историю недавнюю. Как в 1987 году судья с чего-то решил удалить трёх игроков «Пеньяроля», но даже и в таком меньшинстве мы у «Насьоналя» выиграли!
ТАБАРЕ: А ты сам начал, как скажут русские, с царя Гороха. Кто до этого сам вспоминал чемпионат 1901 года? Кстати, уж если на то пошло, первый матч мы вам проиграли, но по итогам всего первого для нас чемпионата мы сразу стали вице- чемпионами. Неплохой результат для новичков! А как только мы окрепли, следуюшие-то пару чемпионатов выигрывали мы!
ЖАМАНДУ (пренебрежительно): Ну правильно. Мы, как заботливые отцы, должны были позволить вам почувствовать себя взрослыми.
ТАБАРЕ: Это всё слова! Вы же тогда самоустранились! Вспомните, что случилось при подготовке к первому же матчу сборной нашей страны! И с кем?! С Аргентиной! Да ради такой игры надо было забыть обо всём остальном! А вы?! Ваши космополиты из CURCC вообще отказались от участия в сборной, и её пришлось составлять из игроков нашего «Насьоналя» и «Альбиона».
ЖАМАНДУ: Да, тот матч 20 июля 1902 года наша сборная аргентинцам проиграла...
ТАБАРЕ: Не ваша, а именно наша. Подлые англичане! Зато на матче-реванше с Аргентиной, через год, сборная Уругвая состояла из игроков вообще одного только «Насьоналя». И мы выиграли! Я считаю, правильно у нас в официальной истории клуба про это написано. Я тебе прямо по памяти сейчас процитирую: «Насьональ» — это и есть Уругвай. «Насьональ» — это честь нашего народа. Так был выполнен исторический мандат Артигаса!» Я считаю, что тут нечего стесняться громких слов. Потому что так всё это и было.
ЖАМАНДУ (каверзно): Слушай, ты, национал! А вот ты сейчас что там мусолишь? Не виски ли?
ТАБАРЕ (несколько стыдливо): Ну, виски. Сегодня день тяжёлый был. И потом, мне лечиться надо, я простужен.
ЖАМАНДУ (настойчиво): А я не про простуду, я про марку виски. Как называется?
ТАБАРЕ: Ну, наша это, уругвайская марка.
ЖАМАНДУ (ещё более настойчиво): А как, как называется?
ТАБАРЕ: Ну, «Олд клаб».
ЖАМАНДУ: И ты ничего особенного не видишь, что у нас, в Уругвае, есть своя национальная марка такого вообще-то типично британского напитка, как виски, и называется эта марка опять же не по-испански, а по-английски?
ТАБАРЕ (чувствуя подвох): Ну, а что тут такого особенного?
ЖАМАНДУ (триумфально): А не такая ли история была и у моего клуба «Пеньяроль»? И что он после этого — английский клуб или наш, уругвайский?
ТАБАРЕ (обиженно): Всё, Даниэль, я больше виски не буду. Дай-ка и мне газировку.
ЖАМАНДУ (продолжая атаковать). А ты полное название своей команды помнишь? Как вы там у себя в «Насьонале» сами же пишете слово «футбол»? По-английски пишете: «football». Уж коли вы такие националы, вот бы и писали по-испански — «futbol»! Кстати, и стадион ваш расположен там, где базировалась немецкая трамвайная линия. Так что не так далеко вы от нас и ушли! (Примирительно.) И нечего от виски отказываться. Ты всё-таки действительно простужен.
ТАБАРЕ: Да, Даниэль, давай-ка я всё-таки виски продолжу пить. Не надо мне «Помело».
ДАНИЭЛЬ (изображая подобострастного метрдотеля): Как скажете, сеньор.
ТАБАРЕ (вновь оборачиваясь к Жаманду и решив всё-таки продолжить спор): Но ты, Жаманду, всё-таки мне скажи. А кто первым сделал наше поле знаменитым? Именно там, и очень даже на испанском языке, вождём свободного восточного народа провозгласили самого Артигаса! Ещё в 1811 году!
ЖАМАНДУ (изображая интерес): А Колумб не там высаживался?
ТАБАРЕ: Ты с такими святыми вещами не шути. А когда на том же месте, где Артигас стал нашим вождём, стал играть наш «Насьональ», то мы-то испанский язык как раз обогатили. Скажи, откуда, например, взялось испанское слово «инча», «болельщик»?
ЖАМАНДУ (удивлённо): А откуда, кстати?
ТАБАРЕ: Это помощник тренера «Насьоналя» громче всех болел на стадионе за свою команду. И когда про него спрашивали, кто он такой, знающие болельщики отвечали, что этот тот, кто надувает мячи. Не мне тебе рассказывать, что на нашем говоре этот глагол звучал как «инча». Оттуда и пошло.
ЖАМАНДУ (издевательски): Ой, нашли чем гордиться! Мячи первыми стали надувать! Зато ты посмотри вот на эту фотографию на стене. Кто был капитаном нашей сборной на «Мара- кане»? Уж коли мы сидим в «боличе» с таким названием...
ТАБАРЕ: Кто-кто? Ну, Обдулио Варела.
