Леонид Млечин - Империя террора. От «Красной армии» до «Исламского государства»
«Мы чуть не потеряли Барака, – вспоминал Клинтон. – Он решил перекусить и подавился арахисом. Барак бы задохнулся, если бы самый молодой член израильской делегации не стукнул его по спине. Барак сам был твердым орешком: едва он вновь обрел дыхание, как ни в чем не бывало вернулся к работе…»
Американцы представили израильтянам и палестинцам план урегулирования. Арафат получал возможность создать государство со столицей в Восточном Иерусалиме. Под управление палестинцев передавались полностью сектор Газа и девяносто пять процентов территории Западного берега реки Иордан. Предметом спора оставались небольшие участки земли. Эхуд Барак был готов компенсировать их территориями в других местах.
«Барак продвинулся гораздо дальше своих предшественников, – рассказывала государственный секретарь США Мадлен Олбрайт. – И что самое поразительное, он согласился заключить соглашение, по которому Арафату разрешалось бы создать столицу Палестины в пределах Иерусалима. Это был прорыв, который мог изменить все будущее Ближнего Востока… Но Арафат не предлагал ничего конкретного. Он казался усталым замкнутым стариком…»
7 апреля 1992 года Арафат летел на самолете Ан-26 из Судана в район египетско-ливийской границы. Из-за песчаной бури самолет потерпел аварию. Из двенадцати человек трое погибли. Арафат остался жив, потому что его завернули в одеяла, он отделался ушибами. Полдня в Сахаре он ждал помощи. Потом в больнице ему сделали обследование, диагностировали кровоизлияние в мозг, нашли тромб, пришлось в июне сделать операцию в Аммане.
«После авиакатастрофы, в которую он попал, – считает Мадлен Олбрайт, – он стал быстро уставать, и у него ухудшилась память, и ослабло внимание. Возможно, чтобы это компенсировать, он постоянно делал пометки в маленькой записной книжке, которую носил в нагрудном кармане. Иногда с ним было приятно беседовать, но гораздо чаще очень трудно».
Арафат старел на глазах. В сентябре 1997 года в Каире, на заседании Лиги арабских государств, Арафат потерял сознание. Заговорили о том, что он страдает паркинсонизмом. Его голос стал слабым, губы дрожали, руки тряслись. Но его врачи говорили, что это результат постоянного нервного напряжения.
«Несколько раз я отправлялась в домик Арафата, – рассказывала Олбрайт, – просто чтобы проверить, не слишком ли он разгорячен, и мне казалось, что температура у него постоянно повышается. Он был убежден в том, что мы сговорились с израильтянами против него.
Вскидывая руки вверх, он провозглашал, будто выступая перед огромной толпой: «Я не раб, я – Ясир Арафат». Когда я попросила его быть более конкретным, он свирепо оглянулся и проговорил: «В следующий раз вы увидите меня, когда пойдете за моим гробом»».
«Арафат, – рассказывал потом Клинтон, – хотел получить суверенитет над всем Восточным Иерусалимом, включая Храмовую гору. Между палестинцами и израильтянами существовало мало реальных разногласий по поводу Иерусалима; основной вопрос заключался в том, кто будет обладать суверенитетом.
Возможно, Арафат хотел выяснить, нельзя ли вынудить Израиль пойти на дополнительные уступки, и только потом ударить по рукам. Арафат славился тем, что любил ждать до последнего момента, прежде чем принять решение. Я надеялся, что Арафат следит за временем».
«За девять дней моего пребывания на переговорах, – горевала Мадлен Олбрайт, – я съела столько нездоровой пищи, что моя одежда оказалась для меня тесной. К счастью, у меня был очень свободный пиджак, который я могла надеть с темно-синим платьем, а изрядное количество макияжа помогло мне скрыть круги под глазами, появившиеся от недосыпания. А вот с прической мне сделать ничего не удалось».
Эхуд Барак заявил, что примет американский план, если Арафат тоже с ним согласится. Арафат отказался. Переговоры провалились.
«Главной причиной этого краха, – рассказала Мадлен Олбрайт, – было нежелание палестинцев делать даже относительно небольшие уступки, которые от них требовались. Они и гроша не хотели отдать взамен полноценной монеты. Арафат опасался, что, если он скажет «да», его убьют. Ему не хотелось повторить судьбу Анвара Садата. По-человечески я не могу винить Арафата. Но если бы Арафат поступил иначе, Палестина сегодня была бы членом Организации Объединенных Наций, а ее столица располагалась бы в Восточном Иерусалиме».
Арафат решил, что если ему уже уступили так много, значит, можно получить больше. Надо только поднажать на Барака и Клинтона. Вместо того, чтобы продолжать переговоры, Арафат сорвал их и лишил палестинцев возможности провозгласить свое государство. Если бы палестинские евреи проявили такое упрямство и максимализм в 1948 году, когда решалась их судьба, Израиль бы никогда не появился…
Что же случилось с Арафатом? Когда он подписывал соглашения с Израилем, казалось, что глава ООП искренне исходил из того, что только таким путем можно создать палестинское государство. Почему же через несколько лет он отказался от переговоров и сотрудничества с Израилем?
Арафат обнаружил, что в процессе переговоров не только израильтянам придется идти навстречу палестинцам, но и ему предстоит сделать серьезные уступки Израилю. Арафат пришел к выводу, что взбудораженная палестинская улица не простит ему уступок. Он обнаружил, что его популярность растет, когда он ведет войну против Израиля, и падает, когда он договаривается с израильтянами.
После провала переговоров палестинские боевые организации устроили на территории Израиля кровопролитную войну с использованием нового оружия – террористов-самоубийц.
У Арафата был свой расчет. В ответ на каждый теракт Израиль наносит удар, который приводит к жертвам среди палестинцев. Это вызывает негодование мирового сообщества, которое требует от Израиля прекратить применение силы и договориться, наконец, с палестинцами.
Но эта маленькая война с ограниченными целями приобрела совершенно иной характер. В войну вовлеклось все палестинское население, которое, как выяснилось, так и не смирилось с самим фактом существования еврейского государства. В палестинцах скопился такой запас ненависти, что заводить речь о мирных переговорах уже кажется нелепым.
Ситуация внутри Израиля изменилась. Израильтяне решили, что бывший генерал Эхуд Барак слишком мягок и уступчив. 6 февраля 2001 года премьер-министром был избран Ариэль Шарон, который всю жизнь отвечал на удар ударом. Во время переговоров, устроенных американцами, он избегал общения с Арафатом.
«Стол был сервирован фарфором из Белого дома, – вспоминала Мадлен Олбрайт, – нам подавали рыбу и цыплят, приготовленных президентскими поварами, а затем традиционные для обедов в Белом доме мятные конфетки в золотой фольге.
Шарон не пришел на совещание. Когда мы ему позвонили, он ответил, что ему нужно принять душ. Через несколько часов Арафат заметил: «Шарон, похоже, утонул в душе…»
Шарон говорил, что Арафат нарушил все соглашения, которые когда-либо подписывал. «Это шайка разбойников», – повтрял Шарон. Я ответила: «Палестинцы – ваши соседи. Если вы думаете, что палестинцы – это всегда бандиты, то надежды нет: они и будут действовать, как бандиты».
– Я прожил рядом с арабами всю свою жизнь, – ответил ей Ариэль Шарон, – и у меня с нет с ними проблем. У меня проблемы с их лидерами или, по крайней мере, с некоторыми из них, которых я считаю убийцами. Иметь с ними дело – ошибка.
Раз все попытки договориться бесполезны, решил премьер-министр Ариэль Шарон, значит, израильтянам нужно устраивать свою жизнь самим. Шарон принял два решения: во-первых, уничтожать тех, кто организует террор, во-вторых, построить защитную стену и отгородиться от палестинских арабов. И Шарон вывел войска из сектора Газа, оставив его палестинцам.
Шарон сказал соратникам по партии:
– Мы не любим это слово, но это оккупация. Держать три с половиной миллиона палестинцев под оккупацией плохо как для нас, так и для них. Это не может продолжаться вечно.
Для палестинцев, которые живут в лагерях беженцев, Арафат остался героем. Он не пошел на главный компромисс – не отказался от права всех палестинцев на возвращение в Палестину. На Западном берегу и в секторе Газа с ним расстались без слез.
Предполагалось, что, если Арафат получит власть, деньги, территорию, то он начнет заниматься созданием государства и мирным строительством. Автономия получила от Соединенных Штатов и Европейского союза миллиарды долларов и евро.
Арафат раздавал их по своим запискам, остальное прятал на личных счетах. Он не доверял компьютерам. По старинке все записывал в блокноте.
Он сам вел подчеркнуто скромный образ жизни, но все вокруг него богатели. Они имели доступ к фондам ООП, казне администрации автономии или получали выгодные подряды. Таким образом Арафат покупал лояльность своих помощников. Однажды выдав шестьдесят тысяч долларов одному из своих людей, объяснил помощнику:
