Ганс-Петер Мартин - Западня глобализации: атака на процветание и демократию
В Нью-Йорке, который прежде всегда считался «городом профсоюзов», где штрейкбрехерам делать нечего, всплеска общественного недовольства на этот раз не произошло, несмотря даже на то, что многие работники так и не были приняты обратно и противостояние завершилось мировым соглашением о снижении начальной зарплаты на 20%. Слишком многие американские граждане были сражены доводом, что было бы лучше использовать в качестве рабочей силы голодных с улицы.
Конечно, Соединенные Штаты никогда не воспринимались как однородное или даже солидарное общество, но это?.. Атака на весь средний класс превращается в пожар, который уже охватил значительную часть указанной передовой прослойки мирового сообщества. Неразрешенные расовые конфликты, хорошо известная проблема наркомании, не менее известный уровень преступности, развал когда-то знаменитых средних школ, где учителя работают за зарплату, на которую не согласится ни одна домработница в Германии! Конца распаду не видно, а значит, революция тех, кто на вершине, против тех, кто на дне, продолжается.
А у тебя, Европа, дела идут лучше? Всякое самодовольство где-либо между Лиссабоном и Хельсинки было бы совершенно неуместным. К счастью, инвестор и бизнес-консультант Гленн Даунинг неправ, полагая, что старый континент Европа, откуда родом прародители нынешних планировщиков «американской мечты», держит курс на самоубийство. Но как Европе держаться своих корней, если сбывшийся американский кошмар внезапно возвращается, подобно бумерангу?
Конец германского единстваОтказ от идеи вовлечения как можно большей части среднего класса в процветающие национальные экономики идет рука об руку с растущей дезинтеграцией общества.
В Германии по меньшей мере четверть населения распрощалась с процветанием; нижняя прослойка среднего класса медленно, но верно скатывается к нищете. С особенным безразличием общество, до сих пор являющееся богатейшим в Европе, относится к своей молодежи, и миллион детей уже живет на социальные пособия[321]. Исследователь молодежных проблем из Билефельда Вильгельм Хайтмейер предостерегает:
«Одна из жизненных целей молодых людей всегда состоит в том, чтобы превзойти или, по крайней мере, сохранить социальный статус семьи, в которой они выросли. Но в наши дни это очень трудно, потому что практические условия на рынках труда и образования предельно жесткие. Эта неуверенность в перспективах на будущее постепенно охватывает все социальные слои. И одним из способов психологически справляться со стрессом и конкурентной борьбой является насилие»[322]. Начиная с 1989–90 годов немецкие статистики зарегистрировали резкий подъем уровня преступности среди детей и юношества. Вопреки обычным объяснениям этого явления «снижением нравственных стандартов», Хайтмейер утверждает, что «молодые люди, о которых идет речь, вовсе не отвергают, а, наоборот, с лихвой претворяют в жизнь идеалы «радикального общества свободного рынка»[323].
«Вымогай, грабь, избивай ради сиюминутного удовольствия. Кругом полно соперников», — так «Берлинер тагесцайтунг» с присущей ей резкостью характеризует отношение молодого поколения к жизни[324]. Член СДПГ Вильфрид Пеннер, председатель комитета Бундестага по внутренним делам, видит объяснение в том, что «родители не занимаются воспитанием». Но миллионы родителей могли бы на это ответить: много ли у нас времени на воспитание, если мы вынуждены работать с двойной отдачей и полностью измотаны стрессом? Кроме того, сколько детей до сих пор живет с обоими родителями?[325]. Кардинальная реформа в сфере образования при всей своей несомненной необходимости уже не способна в ближайшие годы удержать миллионы состоятельных представителей среднего класса Германии от сползания на более скромную социальную ступень. Это уже не под силу даже умнейшим выпускникам и выпускницам школ страны.
Пропасть между богатыми и бедными расширяется: те, кто много зарабатывает, все меньше хотят иметь дело с широкими слоями населения, которые кажутся им все более агрессивными. Германское единство разваливается, хотя оно совсем недавно было достигнуто географически. Вместо «процветания для всех», к которому в 1957 году призвал в одноименной книге Людвиг Эрхард, мы теперь повсюду наблюдаем «бунт элит», как определил это явление американский историк Кристофер Лаш в своем последнем труде, опубликованном в 1995 году, уже после его смерти. Обособление богачей становится нормой, и пример берется с Бразилии.
Измена элит: Бразилия как всемирная модельГости выдавливают из тюбика зеленый сыр на соленое печенье; на складной столик выставляются запотевшие от холода алюминиевые банки слабоалкогольного пива. На решетке над углями шипят великолепные бифштексы, а восьмилетний сын хозяина дома в тенниске с надписью «Национальная футбольная лига Майами» бежит из сада в свою комнату, чтобы принести оттуда золотисто-желтый пластмассовый кубок, выигранный им на последних школьных соревнованиях по дзюдо. Что это, идиллия уик-энда в каком-нибудь непритязательном североамериканском пригороде?[326].
С наступлением вечера отец семейства, Роберто Юнгманн, катается по округе на велосипеде с маленькой Жудокой и ее младшей сестрой Луизой мимо недавно посаженных эвкалиптов и вилл, украшенных деревянными балконами в альпийском стиле и фасадами в стиле пост-модерн. «Лежачие полицейские» на дорогах замедляют уже довольно интенсивное движение транспорта, а на выездах из гаражей установлены недоступные для собак металлические корзины для мешков с мусором. «Здесь рай», — говорит жена Роберто Лаура. «Рай» площадью в 322 581 квадратный метр, или почти в 44 футбольных поля, называется Альфавилль и находится на западе Большого Сан-Паулу. Окруженный стенами высотой в несколько метров, на которых установлены прожектора и электронные детекторы движущихся предметов, он является идеальным прибежищем для своих обитателей, которые боятся наводняющих центр мегаполиса преступников и хулиганов и хотят жить, как средние семьи в Европе или процветающих районах США, не сталкиваясь с неприглядной социальной реальностью своей страны.
По Альфавиллю круглые сутки патрулируют в поисках непрошеных гостей частные охранники. Это подрабатывающие в свободное от службы время офицеры военной полиции, которые разъезжают на мотоциклах или служебных автомобилях, оснащенных мощными сигнальными лампами вроде тех, что можно увидеть в фильме «Улицы Сан-Франциско». Стоит даже кошке пробраться в это гетто преуспеяния, и недремлющие стражи порядка немедленно мчатся к месту происшествия.
«Эта система должна быть совершенной, — говорит переводчица Мария да Сильва, — потому что совсем рядом живет очень много вооруженных людей». Позволить себе несколько собственных охранников могут лишь «действительно богатые люди». Для среднего класса, заявляет застройщик Ренато де Альбукерк, — «Альфавилль это модель с будущим». Юрист Юнгманн явно доволен: «Мой сын может резвиться тут целый день, и мне не нужно о нем беспокоиться». И немудрено: детей до 12 лет не пропускают через стальную решетку на входе без сопровождения родителей или воспитателей, а несовершеннолетние подростки вообще должны иметь при себе письменное разрешение от родителей.
Любой посетитель обязан предъявить документ, удостоверяющий личность, и пропускается на территорию только после подтверждения по телефону от соответствующего жителя гетто. Охранники тщательно обыскивают большие автомобили и на выходе прощупывают с ног до головы разносчиков и строительных рабочих на случай, если те что-нибудь украли. Власть наемных блюстителей спокойствия, которым жители Альфавилля с радостью себя вверяют, почти неограниченна. Домашняя прислуга, которая в Бразилии вовсе не является прерогативой сравнительно малочисленного высшего общества, здесь может быть нанята только с разрешения охраны. При рассмотрении кандидатур нянек, судомоек или шоферов все они тщательно проверяются по архивам военной полиции. «У тех, кто в прошлом хоть раз совершил кражу или ограбление, нет никаких шансов», — подтверждает компаньон застройщика Йодзиро Такаока.
Этот магнат недвижимости японского происхождения настаивает на том, что реальный Альфавилль не имеет ничего общего с одноименным, снятым более тридцати лет тому назад научно-фантастическим фильмом французского режиссера Жана-Люка Годара, в котором показан технотронный мир будущего, где каждый находится под наблюдением. Это название — фантазия одного бразильского архитектора, является, стало быть, случаем трансконтинентального фрейдистского внушения.
Такаока продает участки земли «только людям с безупречной репутацией». Цена за квадратный метр, 500 марок, мало кому доступна не только в такой стране «третьего мира», как Бразилия.
