Эдвард Люттвак - Переворот
Турбокапитализм приводит к перераспределению национальных ресурсов. В масштабах отдельной страны интеллектуальные, финансовые и организационные ресурсы начинают концентрироваться вокруг финансово-банковской сферы, в которой оседает наибольший процент прибыли от всех бизнес-активностей, втянутых в потоки этого все набирающего и набирающего темпы процесса. Другим полюсом концентрации ресурсов оказываются сферы бизнеса, способные предоставить перспективные коммерческие проекты, акции которых (и деривативы от этих акций) обещают высокую прибыль.
Согласно стратегии, разработанной представителями радикального либерализма, стимулирование со стороны государства перспективных и быстро развивающихся сфер экономики должно привести к перестройке и модернизации экономической системы государства, что сделает ее более конкурентоспособной. Снижение уровня вмешательства государства в экономику должно было придать ей большую мобильность, а снятие излишнего контроля финансово-банковской сферы — обеспечить новые быстро развивающиеся направления бизнеса или удачные проекты уже существующих и успешных компаний быстрыми кредитами и инвестициями. Для того чтобы финансовые накопления, концентрирующиеся в кошельках людей, сумевших встроиться в структуры «новой экономики», не уходили из страны, была запущенна программа по стимулированию потребления товаров и услуг, а тем, кто не смог приспособиться к новым условиям, высокий уровень потребления обеспечивался программой пропагандирующей «жизнь в кредит».
Все эти программы действительно привели к перестройке экономики и к быстрому развитию ее перспективных направлений. Но, как всегда случается в ситуациях «опьянения радикальными идеями», стремление к излишней либерализации привело к ряду проблем и перекосов в функционировании экономической системы в целом: в банковской сфере появляются «финансовые пузыри»; население страны оказывается недостаточно мобильным для того, чтобы поспевать за быстро перестраивающейся экономикой, затребовавшей новые типы и уровни профессионализма; в сфере потребления возникает кризис невозврата кредитов; многие «перспективные проекты» оказываются нереалистичными; а поиск новых регионов для экономической экспансии национального бизнеса приводит к тому, что производство и некоторые другие службы этого бизнеса переносятся в более выгодные для его ведения страны, что увеличивает риск разрастания структурной безработицы.
Во внутренней политике новая экономическая стратегия привела к снижению «воспитательно-образовательной» миссии государства, которая замещалась программами, нацеленными на стимулирование роста потребления населения. Успех внутренней политики либерального государства определяется темпами роста ВВП, индексами потребительской активности населения, созданием новых рабочих мест. И бизнес, и власть заинтересованы в увеличении в стране уровня активного и платежеспособного спроса, а не нравственной чистоты нации или роста уровня образования граждан. Правда, геоэкономически активные страны часто прибегают к стратегии создания особых инкубаторов для разработки новых технологий, а наполнение этих зон рабочими кадрами обычно решается путем создания «интеллектуальных гетто» в виде привилегированных университетов и научных центров или же приглашения уже готовых специалистов из других стран.
Одна из проблем современных капиталистических стран (вырастивших в себе, по мнению Люттвака, особую, новую форму капитализма — турбокапитализм) заключается в том, что темпы развития технологий — финансовых, промышленных, научных, инфраструктурных — существенно опережают темпы развития всеобщего образования. Во-первых, система образования устарела в целом, а во-вторых, ни правительство, ни бизнес не заинтересованы в его развитии. Правительство не считает нужным тратить деньги на образование по причине того, что у того нет своих лобби (за исключением сильных университетов, но, как уже отмечалось, они выводятся в особые «интеллектуальные гетто»), к тому же за имеющиеся бюджетные деньги и так идет непрестанная война.
Было бы ошибочным возлагать ответственность за повышение уровня образования и на бизнес. Ведь он не заинтересован в обучении широких народных масс, а кроме того, он не хочет за свои деньги выращивать себе конкурентов. Человеку, владеющему какой-то особенной бизнес-схемой или знающему, как капитализировать какую-либо технологию, выгодно не видеть на рынке других людей, способных сделать то же самое, поэтому он не будет ни делиться своим опытом, ни обучать своему искусству кого-либо еще. В период существования «контролируемого капитализма»[140] государство брало на себя расходы по поддержке образования населения на уровне, необходимом для развития национальной экономики. В условиях турбокапитализма население оказалось предоставленным самому себе, не имея ни ориентиров, ни средств для самообразования в ситуации, когда умение осваивать новые знания и навыки становится особенно важным для «экономического выживания» в быстро меняющихся условиях.
Турбокапитализм своим возникновением обязан, с одной стороны, естественной логике развития капитализма, вышедшего на уровень капитализации интеллектуальных ресурсов, а с другой — тому сдвигу в логике международного противостояния, которое Люттвак определяет как переход от геополитики к геоэкономике. Примерно в этот же период произошло и существенное изменение подходов к организации внутренней политики государства (особенно — в государствах англо-саксонского блока). Как уже говорилось выше — произошел отказ от модели «контролируемого капитализма».
Формирование контролируемого капитализма прошло через несколько этапов. С конца XIX века, или, по крайней мере, с первых десятилетий XX в западных странах начался процесс постепенного приручения свободного и дикого капитализма: ставились нормативные и правовые ограничения, регулирующие не только отношения между субъектами экономической активности, но и трудовые нормы взаимодействия работодателей и наемных работников. А после серии удавшихся и провалившихся социалистических революций внимание к проблемам социальной защищенности и социальных гарантий существенно возросло, особенно в европейских странах[141]. В какой-то мере ограничение капитализма и установление контроля над ним со стороны законодательства, правительств, профсоюзов, общественных организаций и политических партий предохраняло государства от угрозы социалистических революций. Социалистические принципы были как бы инкорпорированы в структуры капиталистических государств в виде особых регуляторов. Разные страны создали для себя свои варианты «контролируемого капитализма»[142].
Однако в 70-х годах XX века, в основном в США и в Великобритании, начала реализовываться в жизнь стратегия «дерегулирования экономики». Был выдвинут тезис, что и производственные, и инфраструктурные, и финансовые, и даже социальные структуры лучше и эффективнее управляются частными лицами, чем государственными органами, и поэтому необходимо произвести максимально глубокую приватизацию самых различных аспектов государственной деятельности. Это решение, по мнению Люттвака, и послужило одним из спусковых механизмов запуска процесса формирования новой «экономической формации» — турбокапитализма.
Вот что он пишет об этом явлении: началась «приватизация государственного бизнеса всех видов и конвертация различных государственных и публичных институтов в инструменты частного предпринимательства. При этом подобной приватизации подвергается самый широкий круг государственных объектов: от университетов и ботанических парков до тюрем, от библиотек и школ до домов престарелых. Взамен всему этому предлагается — более динамичная экономика, которая будет генерировать новое богатство и благополучие, но при этом ничего не говорится о распределении всего этого богатства — ни обещаемого нового, ни того, что уже было накоплено»[143].
В основе типового западного государства лежит комплекс противоречивых и «враждебных» друг другу принципов, которые компенсируют друг друга и не позволяют какому-либо одному из них слишком радикально усилиться, что нивелирует «побочные эффекты» их применения для оздоровления системы функционирования государства как целого. Так, принцип «демократизма» компенсируется «правом» и законом, не допуская разгула демократии, который может привести к неоправданному ущемлению интересов социальных меньшинств или подавлению большинством личной свободы отдельных граждан. Демократические принципы, в свою очередь, ограничивают излишнее усиление либерализма с его склонностью к эгоцентризму, а также к концентрации ресурсов и потенциальной власти в руках наиболее успешных или удачливых граждан. И точно так же «либерализму» (в его экономическом проявлении) и «свободному рынку» противостояли принципы «социальной ответственности», социальных гарантий, социальной защищенности — то есть, по сути, — социалистические принципы. Можно даже составить список этих базовых идей, входящих в несущий каркас идеологии типового западного государства: право, либерализм, свобода рынка (капитализм), демократия, социальные гарантии (социализм), национальные традиции (консерватизм).
