Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
Абсолютное большинство средств, полученных от продажи конфискованных ценностей, ушло на партийные нужды. ЦК же боролся с голодом с помощью американской гуманитарной организации АРА (за должностными лицами которой следило ОГПУ) и журнала… „Безбожник". В нем расписывались мрачные дела церкви, чуть ли не по вине которой, мол, и вспыхнул голод. Комиссия по отделению церкви от государства при ЦК РКП обязала каждого своего члена „писать ежемесячно не менее двух статей в журнал „Безбожник".
После ленинского массированного удара по церкви она действительно не только „не забыла этого в течение нескольких десятилетий", но и не смогла оправиться. Почти замолчавшую церковь превратили в декоративный придаток государства (чтобы на Западе ничего не сказали…), лишили ее духовной свободы, навнедряли в среду церковнослужителей людей типа Тучкова… Но беды ее не кончились. Разграбление церкви продолжалось еще долго.
С началом коллективизации обезглавленную церковь, как изуродованный и обезображенный собор, большевики продолжали держать под прицелом. В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года „О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации" в восьмом пункте говорилось: „Срочно пересмотреть законодательство о религиозных объединениях в духе полного исключения какой бы то ни было возможности превращения руководящих органов этих объединений (церковные советы, сектантские общины и пр.) в опорные пункты кулачества. Поручить оргбюро ЦК дать директиву по вопросу о закрытии церквей…"
По инициативе Совета Труда и Обороны, одобренной, разумеется, Политбюро, началось снятие церковных колоколов. Каждый год спускался специальный план (как на добычу руды), сколько тонн бронзы получить на печальной ниве обезглавленных церквей.
Политбюро, например, 11 мая 1933 года утвержадет „в целях обеспечения автотракторной промышленности колокольной бронзой… увеличить годовой план бронзы с 5200 тонн до 6300 тонн…". И дальше дается разнарядка по областям:
Московская область — 670 тонн колокольной бронзы
Ленинградская — 335
Северный Кавказ — 120
Средняя Волга — 130
Ивановская область — 200 и т.д..
Церкви постепенно закрывались и после массового погрома. Пустели соборы. Скорбно стояли на сельских пригорках обезображенные, без куполов, храмы. Теперь уже безмолвно, печально, обреченно. Правда, иногда откуда-то из глубин поруганного национального и религиозного сознания, а может, просто от безысходности выплескивались мятежные протесты.
В сентябре 1938 года тогда еще заместитель народного комиссара внутренних дел Берия доложил Сталину, что Некрасовским райисполкомом Ярославской области было принято решение о закрытии церкви и снятии колоколов в селе Черная Заводь. Приехали руководители района. Собралась толпа, стали раздаваться крики: „Караул!", „Грабят!", „Пьяные бандиты приехали". Церковники установили круглосуточное дежурство у церкви. Руководители района растерялись…
Сталин, недочитав донесения до конца, размашисто набросал в углу листа: „Т. Маленкову. Прошу проверить и доложить. Арестовать организаторов. И.Сталин".
Может быть, это было одним из последних проявлений сопротивления замолчавшего народа?
Накануне войны, используя богатый ленинский опыт, Система стремилась взять под контроль новые районы, вошедшие в состав Союза и известные своей религиозностью. Порой Сталин бывал даже покладист (как-никак, не забывал, что выбился в вожди из семинаристов).
В октябре 1940 года секретарь ЦК КП(б) Украины Н.С.Хрущев обратился с донесением-просьбой к Сталину. Думаю, готовясь подписать это письмо, секретарь ЦК вынужден был хоть что-то уяснить в деле, в котором явно ничего не смыслил. „По древнему преданию евреев, — говорилось в документе, — в течение 10 дней в году бог подводит счеты всем евреям за предыдущий год их жизни… В течение 9 дней евреи молятся богу и просят о прощении грехов. В это время им работать не разрешается. На десятый день („судный день"), который в 40-м году падает на субботу 12 октября, евреи никогда не работают…
К секретарю Львовского обкома т. Грищуку обращается много жителей еврейской национальности с просьбой разрешить им не работать на фабриках, в учреждениях 12 октября в субботу.
Прошу указания, как поступить в данном случае".
Сталин царственно разрешил: „Пусть празднуют. Сообщите Хрущеву. Ст. 11.Х .40 г.".
А вот как осуществлялось управление новыми епархиями. Конечно, через спецслужбы. Приведем еще один документ, адресованный Сталину народным комиссаром Государственной безопасности СССР В.Меркуловым в марте 1941 года.
„На территории Латвийской, Эстонской и Литовской республик в настоящее время существуют автокефальные православные церкви во главе с местными митрополитами — ставленниками буржуазных правительств.
В Латвийской ССР (175 тыс. православных прихожан). Вокруг главы Синода Августина, в прошлом активного сторонника Ульманиса, группируются антисоветские элементы — бывшие участники фашистской организации „Перканируст".
В Эстонской ССР (200 тыс. православных) митрополит Паулус. Большинство белоэмигрантского духовенства Эстонии принимало активное участие в антисоветской организации „Русское христианское студенческое движение" (руководили из Берлина князь Шаховской и из Парижа митрополит Евлогий).
В Литовской ССР (40 тыс. человек православных). Глава епархии умер. Пытается место захватить архиепископ Фео– досий Федосеев, возглавлявший антисоветскую группу церковников…
НКГБ подготовил проведение следующих мероприятий:
1) Через агентуру НКГБ СССР вынести решение Московской патриархии о подчинении ей православных церквей Латвии, Эстонии, Литвы, для чего использовать заявления от местного рядового духовенства и верующих.
2) Для управления епархиями Прибалтийских республик решением Московской патриархии назначить в качестве экзарха (уполномоченного) архиепископа Воскресенского Дмитрия Николаевича (агент НКГБ СССР), воспользовавшись для этого имеющимися в Московской патриархии соответствующими просьбами со стороны местного духовенства…"
Этот документ, по-моему, откровеннейшим образом подтверждает еще раз, что уверенность Ленина в том, что „победа над духовенством обеспечена нам полностью", не была беспочвенной. Она была столь полной, что Сталину и его соучастникам порой нелегко было разобраться: священнослужитель это или „агент НКГБ СССР" в рясе… Большевистская Система, так много говорившая о свободе совести, обильно цитировавшая ленинские фарисейские обрывки мыслей о том, как гуманно социализм относится к религии, в очень короткий срок путем универсального насилия обитель духа и веры превратила в гнездовье интеллектуальных надсмотрщиков. Ну а еще едва живую церковь, не потерявшую способность к сохранению высокого и непреходящего в сфере духа, старались задушить и денежными налогами. Специальным решением Политбюро в июле 1937 года правительству СССР предписывалось „установить взимание всех налогов со служителей культа как лиц, имеющих не трудовые доходы". Даже натуральным налогом обложили церкви и монастыри: зерно, картофель (по нормам налогов с единоличного хозяйства).
Это фактически означало почти полное удушение остатков приходов. Ведь незадолго до смерти Сталина в стране осталось лишь 12 499 человек — служителей культа. Шло настоящее вымирание церкви. Страшное начало этой атеистической чуме положил Ленин. Его послужной список в антицерковных делах чудовищно впечатляющ. Вскоре после октябрьского переворота закрытие монастырей, затем попытка раскола церкви, вскрытие святых мощей, наконец, конфискация, грабеж церковных святынь и массовое физическое уничтожение духовенства.
Церковь затихла. Ее возрождение — дело настоящего и будущего.
Послевоенное состояние церкви характеризует (весьма своеобразно) записка Хрущеву председателя Совета по делам православной церкви при Совете Министров СССР Карпова в июле 1953 года. Председатель Совета информировал Первого секретаря ЦК КПСС, что в СССР сохранилось еще (кроме полностью разрушенных и снесенных) 19 тысяч недействующих церквей. Из них 13 тысяч заняты под склады, остальные — под клубы и промышленные предприятия; есть некоторюе количество церквей (около трех тысяч), сохранивших культовое оборудование, но находящихся под замком, и там служба не ведется.
Карпов информирует Хрущева, что „многолетней практикой работы Совета установлено: когда здания недействующих церквей стоят или даже используются не по назначению (склады, хранилища и т.д.), но не ставится вопрос о внешнем и внутреннем переоборудовании, это не вызывает большой активности групп верующих, и, наоборют, как только ставится вопрюс о переоборудовании или сносе здания недействующей церкви, сразу возникает активность…".
