Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.
„Ведомость
количества собранных церковных ценностей по 1 ноября 1922 года
Золота — 33 пуда 32 фунта
Серебра — 23 007 пудов 23 фунта
Бриллиантов — 35 670 штук (Почему не в каратах? — Л.В.)
Других драгоценностей — 71 762 штуки (Каких? — Д.В.)
Жемчуга — 14 пудов 32 фунта
Золотой монеты — 3115 руб.
Серебряной монеты — 19 155 руб.
Различных драгоценных вещей — 52 пуда 30 фунтов (Что за вещи? —ДЈ.)
Кроме указанных церковных ценностей отобраны антикварные вещи в количестве 964 предмета, которым будет произведена особая оценка".
По решению Политбюро немалая часть конфискованных ценностей оставалась на местах для нужд местных властей. Значительные средства шли на обеспечение партверхушки. Тысячи отобранных у буржуазии домов в Подмосковье обставляли конфискованной мебелью. Рождался новый социальный слой — партократия, советская буржуазия. Начиная с 1920 года члены Политбюро, секретари ЦК, наркомы, комиссары разных рангов ездили пачками на лечение и отдых за границу. Главным образом в Германию. Очень часто в протоколах Политбюро встречаешь такие записи, как, например, „О болезни т. Рыкова. Озаботиться о предоставлении ему молочной диеты". О том же человеке Политбюро еще раз решает в самый приступ всероссийского голода: „Обязать т. Рыкова выехать за границу для постановки диагноза и лечения".
Рушили не только церкви, но добрались и до святынь. Например, П.Красиков, работник Наркомата юстиции, занимавшийся церковью, близкий знакомый Ленина, из Костромы сообщил, что „серебряная гробница" с мощами Варнавы должна быть конфискована.„Вскрытие должно быть обязательно рассчитано на последующее удаление так называемых мощей". Красиков заключает:„Если ожидаются крупные осложнения — немедленно сообщить в ГПУ". Политбюро одобряет изъятие „серебряной гробницы". И так оскопляли, уродовали, уничтожали христианство на Руси.
Но что мощи Варнавы? Раньше других надругались над святыми мощами великого духовника Сергия Радонежского, олицетворителя высокого православного и российского начала. Тот же усердный Красиков постарался из факта вскрытия мощей сделать пропагандистскую киноленту. Просьбы и протесты патриарха Тихона, молившего не допускать богохульства, не были услышаны. Запустили руки и в Киево-Печерскую лавру. Украинская комиссия хотела использовать ценности на месте под видом помощи детям. Из Москвы раздался окрик: передать конфискованное в общесоюзный бюджет, оставив для детей лишь 25 процентов.
Такая же судьба разграбления досталась Троице-Сергиевой лавре, другим святым захоронениям. По настоянию Ленина выходит постановление Наркомата юстиции „О ликвидации мощей". Так большевики снискали себе сомнительную славу „гробокопателей". Комплекс святотатства был им неведом.
Миллионы людей голодали, священников расстреливали, а партийная элита искала пути инициирования мировой революции с помощью церковного золота, не забывая и о себе. Ленин тем временем торопил с процессами над высшим духовенством. В начале мая по инициативе Ленина Политбюро еще раз принимает решение:
„Дать директиву Московскому трибуналу:
1. Немедленно привлечь Тихона к суду.
2. Применить к попам высшую меру наказания".
Хотели было начать немедленный молниеносный процесс, но в мире многие известные деятели возвысили голос протеста. Прислали в Москву телеграммы папа римский, известный норвежский исследователь Нансен, социал-демократы Германии, пацифисты Швеции. Решили судебный процесс пока отложить, подготовив его более тщательно. А главный партийный атеист Ем.Ярославский (Губельман) предложил: если Тихон раскается, то можно было бы перевести его в Валаамское подворье, не запрещая заниматься церковной деятельностью.
Тем временем в Москве уже завершился суд, который 8 мая приговорил 11 священнослужителей и мирян к смертной казни, многих — к различным срокам заключения. На прошение о помиловании, направленное в Политбюро, шестерым приговоренным к смертной казни была „дарована жизнь", а пятерым подтвердили: расстрел. Священники Х.Надеждин, В.Соколов, М.Телегин, С.Тихомиров, А.Заозерский пополнили многотысячный список безвинно убиенных. Точного числа расстрелянных священнослужителей в архивах нет. Но, по моим данным, арестованных, сосланных, расстрелянных было не менее 20 тысяч.
С Тихоном „работали", как и с остальным духовенством. Бесконечные допросы, угрозы, давление, посулы… В октябре 1922 года „куратор" церкви в ГПУ начальник 6-го отделения секретного отдела Государственного политического управления чекистский инквизитор Тучков сообщал в ЦК:
"Доклад о тихоновщине
Образована группа т.н. „живая церковь", состоящая преимущественно из „белых попов", что дало нам возможность поссорить попов с епископами, как солдат с генералами, ибо между белым и черным духовенством существовала вражда. Ведем работу по вытеснению тихоновцев из патриархата и из приходов. Создаем христианские группы „ревнителей обновления". Так, после речи священника Красницко– го в Храме Христа Спасителя в группу обновленцев записалось 12 человек мирян…"
А с Тихоном, заключенным в Донском монастыре, продолжали „работать" Тучковы. Допросы продолжались и после того, как Ленин стал немощным; его директива в отношении церкви исполнялась неуклонно. Летом 1923 года Политбюро заслушало доклад Ярославского и приняло реше ние:
„1. Следствие по делу Тихона (а фактически психологическую „обработку". —Д.В.) вести без ограничения срока.
2. Тихону сообщить, что в отношении к нему может быть изменена мера пресечения, если:
а) он сделает заявление о раскаянии в совершенном преступлении против советской власти;
в) отмежуется от белогвардейцев и других контрреволюционных организаций;
г) заявит об отрицательном отношении к католической церкви.
В случае согласия будет освобожден…" Еще до этого тучковские „обновленцы" собрали 11 Всероссийский Собор, на котором Тихона лишили сана патриарха, но он и его ближайшее окружение не сочли законным это раскольническое решение Силы Тихона, с которым „работали", были уже на исходе. 16 июня 1923 года он подписал странное заявление, по стилю явно написанное (или продиктованное) работниками Государственного политического управления.
„От содержащегося под стражей патриарха Тихона — Василия Ивановича Белавина. …Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к советской власти враждебно… временами враждебность переходила к активным действиям, как-то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 году, анафемствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 году. Все мои антисоветские действия, за немногими неточностями, изложены в обвинительном заключении Верховного суда. Признавая правильным решение суда о привлечении меня к ответственности… обращаюсь с настоящим заявлением:
Раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархической белогвардейской контрреволюции.
16 июня 1923 г. Патриарх Тихон
(Василий Белавин)".
Прошло еще немало месяцев, пока Политбюро среагировало на покаянное заявление, в котором, похоже, кроме слова „анафемствование", все остальные принадлежат тучковским соглядатаям. 18 марта 1924 года, уже после смерти вдохновителя антикрестового похода, Политбюро наконец постановляет: „Прекратить дело Тихона". Для полного завершения „дела" Тихону остается только умереть. Что он через год и делает, надломленный арестом. А доносит первым о смерти патриарха не кто иной, как начальник секретного отдела Объединенного Государственного политического управления (ОГПУ) Дерибас:
„7 апреля 1925 года в 23.45 умер в больнице Бакуниных на Остоженке, 19 патриарх Тихон в присутствии лечивших врачей Е.Н.Бакуниной, И.С.Щелка на и прислужника Тихона Паскевича от приступа грудной жабы. Похороны в Донском монастыре". Не смог живым выйти из рук ГПУ—ОГПУ 60-летний Василий Иванович Белавин — патриарх Тихон… Кто знает, не приложил ли здесь руку большой специалист по постепенным умерщвлениям Г.Ягода со своей службой. Слишком откровенной была команда: „Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удается нам по этому поводу расстрелять, тем лучше…" Но раз не судили — хороши все другие способы. Ведь решило же Политбюро: „Применить к попам высшую меру наказания…" И царь Николай II и патриарх Тихон пали по воле высшей партийной верхушки большевиков, где дирижировал сам вождь. Хотя в каждом случае действовал „архиконспиративно". Но как гласит „От Марка святое благовествование": „Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу".
