Макс Неттлау - Очерки по истории анархических идей
Начались судебные преследования против тех, кто сочувствовал делу французских революционеров, и эти преследования стали многочисленны и жестоки. Только оправдание судом присяжных намеченных жертв большого лондонского процесса (1791) предотвратило, к счастью, дальнейшее ухудшение положения, остановив дальнейшие преследования. Однако, была инсценирована одна из тех больших газетных кампаний, какие мы наблюдаем и в наши дни: «анти-якобинская» кампания, на протяжении целых годов настраивавшая общественное мнение против всего реформистского и революционного, народного и демократического, французского и иностранного. Разумеется, некоторые убежденные и упорные демократы, социалисты и свободомыслящие стойко сопротивлялись. Но идеи, для своего распространения требовавшие спокойного и открытого обсуждения, как, например, анархические идеи, впервые изложенные Вильямом Годвином в 1793 г., не могли уже более обсуждаться, их гнусно извращали антиякобинцы, а революционеры, доведенные преследованиями до таких настроений, которые в наше время назвали бы большевицкими, считали анархические идеи слишком умеренными и мягкими. Они были более склонны к террористическим выступлениям, к устройству заговоров и другим предприятиям трагического характера, кончавшимся казнями и ссылками, начиная с заговора полковника Деспара (1803) и до двух дел Артура Тисл-вуда (1817, 1820).
Сам Годвин отошел от этой борьбы к менее компрометирующим литературным трудам и только, много лет спустя, был несколько затронут беспредельным энтузиазмом молодого Шелли, ненадолго вызванном в поэте идеями «Политической справедливости» и хорошо обоснованными Годвином принципами свободомыслия. Но Шелли, подобно более сильному Байрону, подвергся преследованию со стороны тогдашнего общественного мнения и кончил жизнь в добровольном изгнании. Роберт Оуэн, со своей цепкой настойчивостью, практической складкой и материальными средствами, занимал более прочную позицию, чем кто бы то ни было из других ранних социалистов. Но и он был, в конце концов, внесен, в каталог общественного мнения, как изменник и человек безнравственный, опасный для религии и семьи и таким образом был вытеснен из круга людей, привлекавших к себе общественное внимание. Таким путем было подорвано влияние либертарных идей в Англии.
Позднее оно возродилось только однажды, благодаря великодушному Вильяму Томпсону, автору «Исследования о принципах распределения благ, наиболее способных сделать людей счастливыми…» (Лондон, 1824, ХХ1У+600 стр.) и подробно разработанного труда о конструктивном социализме, выпущенного в 1830 году под заглавием «Практические указания». Он преждевременно умер в 1833 г. Его учение приняло позднее формальный характер под влиянием холодных резонеров, ограничившихся идеями добровольного экономического сотрудничества на основе строгой взаимности, как, например, Джон Грей, автор книги «Социальная Система: трактат о принципе обмена» (Эдинбург, 1831, XV 4-374 стр.) и других произведений. Иногда эти резонеры приходили к мысли о постепенном и добровольном устранении государства, подобно Герберту Спенсеру («Социальная статика,» 1850 г.), Джону Стюарту Миллю («О свободе,» 1859 г.) и другим. Позднее, еще более формальный индивидуализм, без всякого социального содержания, развился из этих идей. Это направление лучше всего представлено произведениями Оберона Лерберта, младшего сына лорда Кэрнарвона. Эти произведения не совсем лишены некоторого антигосударственного содержания. Эти же идеи повлияли на многих радикалов, помешали им, когда они стали социалистами, некритически уверовать в государственный социализм, особенно в марксизм. Этот полезный результат нашел себе, однако, противовес во многих других результатах, вследствие возраставшего влияния националистического патриотизма и теократического этатизма Мадзи-ни, которыми прониклись молодые английские радикалы пятидесятых и шестидесятых годов. Это влияние Мадзини разрушало либертарную традицию, в течение полувека выросшую из великого произведения Годвина.
В Соединенных Штатах особенно в восточных штатах социальные условия все более ухудшались. Городской пролетариат был поглощен экономической самозащитой, организацией чисто-профессиональных союзов и борьбой за условия труда. В то же время в западных штатах сохранялись еще почти нетронутыми условия жизни первых пионеров, а в средней полосе все еще оставалось место для социальных опытов, добровольных общин всякого рода и для соответствующих этому положению разнообразнейших религиозных, экономических, сексуальных, либертарных и других идей.
Роберт Оуэн и здесь был глашатаем идей. Он организовал колонию «Новая Гармония» в 1825 г. В этом опыте приняли участие около 800 человек, получивших в свое распоряжение около 28 000 акров хорошей земли, свыше миллиона долларов и землю, уже возделанную продолжительной работой одной религиозной колонии. Однако, результаты были неудовлетворительны. Исходя от этих результатов, один из членов колонии, Джошуа Уоррен из Бостона (1798-1879), пришел к резкому отрицанию обычных для таких коммун принципов: безграничной солидарности и сотрудничества. Он выдвинул принципы единоличной работы, прямого обмена по себестоимости и строгой взаимности. Эти принципы Уоррен стал применять на практике, создав в 1827 г. в Цинциннати распределительный склад. Он стал рекомендовать повсеместную организацию точно таких же складов колониями, основанными на справедливом обмене продуктов и услуг. В этом духе он вел пропаганду на страницах первой анархической газеты в Соединенных Штатах «Мирный Революционер» («ТЬе Реасеш1 КеуодгЬюшз!») в Цинциннати (1830), написал книгу «Справедливый товарообмен» (1846), «Практические подробности справедливого товарообмена» (1852) и проч. В течение больше, чем пятидесяти лет, он неутомимо вел пропаганду. Идеи Уоррена привлекли на его сторону Стефана П. Эндрюса, который разработал эту систему индивидуализма, главным образом, вопросы о политической и сексуальной независимости в книгах: «Наука об обществе: истинная конституция правительства при суверенитете личности» и «Стоимость, как предел цены…» (1851), а также «Любовь, брак и развод» (1852). Эти идеи настойчиво развивались очень упорными пропагандистами и пропагандистками, как Лизандр Спу-нер, В. Б. Грин, Эзра М. Хейвуд, Мозес и Лилиан Харман. Они достигли наибольшего распространения, благодаря деятельности Б. Р. Таккера (родился в 1854 г.), автора, переводчика, издателя и редактора «The Radical Review» в 1877 г. и «Liberty» (Бостон, позднее Нью-Йорк, 1881-1907).
Эти идеи в той или иной степени оказали влияние на’ движение в пользу земельной реформы, начиная с сороковых годов и вплоть до выступления Генри Джорджа, а также на движение в пользу монетной реформы. Они повлияли также на многие прогрессивные движения в антигосударственном направлении. Однако, эти идеи совсем не были наполнены социальным содержанием, и хотя они должным образом отвергли государственный социализм, зато они же одновременно отвергли и все социальные реформы анархизма (коллективистический и коммунистический анархизм) и особенно идеи Б. Р. Таккера были направлены к решительному дискредитированию этих форм анархизма. Это кончилось тем, что движение анархистов-индивидуалистов было отрезано от общего социально-революционного движения, а раскол лишил эти идеи возможности оказывать постоянное и растущее влияние, как раз в настоящее время, когда каждое антигосударственное движение так необходимо.
Факты свидетельствуют о том, что эти идеи, естественно выраставшие в пионерскую эпоху Джошуа Уоррена, сто лет назад, искусственно и чисто отвлеченным путем прививались Таккером и его поколением позднейшей и современной нам капиталистической Америки. Во время Уоррена на Западе, при обилии земель и минимуме государственного вмешательства и экономического давления, люди могли подниматься до среднего уровня экономического равенства. Они могли бы применять на практике принцип добросовестной взаимности и взаимной солидарности, если бы они этого действительно хотели. Но даже и при таких условиях ненасытная жадность немногих или многих увековечила бы взаимное недоверие. Сознательные люди, ведущие себя честно, были бы обречены на разочарование и изоляцию, если не на исчезновение. При всяких иных условиях современной жизни самые элементарные попытки встречали препятствие со стороны привилегии и монополии, государства и всемогущего капитала, и взаимность становилась невозможной. Это лишило индивидуалистический анархизм, проповедовавшийся Таккером, всякой почвы для действия, закрыло для него всякую социальную среду, где он мог бы применяться, отняло у него возможность связи с жертвами общественного строя, для которых свобода соглашения и надежда на взаимность были не более, как насмешкой.
В Европе Прудон (1809-1865), хорошо знакомый с французским централизованным государством, на его глазах подавлявшим местную жизнь, и с социалистическими системами, носившими принудительный и попечительный характер, в равной степени отрицавшими свободу личности, уже в 1840 г. отверг и государство, и эти системы («Что такое собственность?» Париж, 1840) и стал проповедовать экономическую организацию индивидов и ассоциаций для применения на практике принципов справедливого обмена и создания, путем федерации и соглашения, частного экономического общества, которое могло бы также практически организовать социальные функции государства, в то время, как не-социальные, принудительные функции современного государства были бы признаны просто вредными и упразднены путем отнятия у государства общественной поддержки; таким способом, государство было бы ликвидировано, как бесполезный и вредный организм.
