Игорь Дьяков - Под крылом Жириновского
Правящие круги Англии с весны 1939 г. по май 1941 г. одновременно с обещаниями Москве заключить трехстороннее англо-франко-советское соглашение по военным вопросам готовили сговор с Гитлером за счет СССР. В этих переговорах принимали участие даже члены королевской династии – прежде Ганноверской, позднее переименованной в Виндзорскую – по месту расположения королевского дворца. Сам король Георг VI в 1946 г., когда началось рассекречивание германских архивов, поручил разведке МИ-5 изъять компромат и архив своих германских родственников герцогов Гессенских. Выполнял это деликатное поручение короля не кто иной, как Э.Блант, троюродный брат Елизаветы II, «стучавший», кстати, и в Москву.
Характерная фраза Чемберлена: «Я скорее уйду в отставку, чем вступлю в альянс с Советским Союзом» – дополняет картину.
Франция устами премьер-министра Даладье заявила о готовности заключить союз с Германией, чтобы избавиться от «союза с Москвой».
Что оставалось делать Сталину? Что было бы в противном случае? Ведь все возможности обеспечения безопасности СССР были исчерпаны, и он пошел навстречу инициативе германской стороны, которая уже начинала проявлять беспокойство.2
Что же такое «протокол» о разграничении «сфер влияния» между СССР и Германией? Что представляет собой маленькая бумажка, на которую налипло столько вредоносной для страны грязи? Этот вопрос не праздный ни для науки, ни для большой политики.
Впервые публично версия о существовании протокола была озвучена на Нюрнбергском процессе, когда защитник Гесса Зайдль попытался использовать добытую им, как он позже признался, у американской разведки (!) «копию с фотокопии» для защиты нацистских преступников (суд отклонил эту просьбу).
Как уже отмечалось, в юридическом отношении он не является составной частью большого Договора.
Его не было в пакете материалов, представленных на ратификацию Верховным Советом СССР и рейхстагом Германии. Это означает, что если высший законодательный орган страны несет ответственность за подписание и ход выполнения Договора о ненападении (до момента прекращения его действия в связи с началом войны), то всякие к нему претензии по «секретному протоколу» – не по адресу. Тем более неправомочны какие бы то ни было «исторические счета» к современной России как правопреемнице СССР.
О протоколе не знал никто, кроме Сталина и Молотова.
Далее. А.С.Капто удалось установить существование секретного документа, который почему-то «принято» игнорировать. Это «Разъяснение к секретному дополнительному протоколу от 23 августа 1939 г.», подписанное 28 августа, когда базовый документ уже был отправлен на ратификацию. Это означает юридически ущербный статус обоих протоколов по сравнению с Договором. Это «рабочие чертежи» при разграничении «сфер интересов», и только. Впрочем, и тот и другой протокол существуют только в машинописных копиях. Их подлинники не обнаружены. Они или утеряны в лабиринтах дипломатического закулисья, или попросту являются фальшивками, востребованными лишь в 1946 году для создания идеологического муляжа под названием «пакт Молотова – Риббентропа».
Попутно отметим, что по протоколу все подлинники протоколов и текст Договора должны быть сшиты между собой и храниться в архиве в одной папке.
Молотов до самой смерти отрицал существование протокола.
Разразилась «перестройка». Текст был опубликован в СССР по немецкому микрофильму. Из текста совершенно не ясно, в чью сферу интересов входит Литва, а в чью – Латвия, Эстония и Финляндия. «Понятно, – пишет А.С.Капто, – что, не оговорив этого специально, Сталин и Гитлер не могли вырабатывать какие-либо соглашения». После подписания Договора Германия сообщила Литве дату нападения на Польшу и потребовала от нее заключения с нею военного союза, то есть Германия строила с Литвой отношения как с суверенной страной.
Никаких следов и намеков относительно «сговора о нападении на Польшу и ее разделе» в тексте также не просматривается. Раздел сфер интересов – это не раздел стран и не договоренность о захвате стран. Из текста Договора непредвзятый человек не сделает выводов не только об оккупации или о занятии части территории, но и о создании военных баз. Ликвидации Польши как государства не предполагалось. Сама Польша незадолго до того претендовала на Советскую Украину и на выход к Черному морю.
3
Итак, впечатляющая по подлости и масштабам «игра с пактом» имела и имеет одной из своих главных задач сокрытие от общественного мнения опасной игры правительств Лондона и Парижа в 1938 – 1939 гг. Другая цель этой игры – избежать серьезного анализа причин войны, подменить причины «созревания» войны поводом для ее начала – Договором, подписанным 23 августа 1939 г. Эта зловещая игра призвана также устранить возможность «второго Нюрнберга» – международного суда не над «нацизмом и сталинизмом», а над распорядителями миллионов человеческих судеб из западных столиц.
Они предпочитают манипулировать фальшивками и судачить о демократии, но сами скрывают в своих архивах многое, очень многое.
До сих пор, например, не преданы гласности даже секретные статьи Тильзитского мира 1807 г. То же самое можно сказать и о секретном договоре между СССР и США начала 1990-х, по которому наша армия и флот были лишены тактического ядерного оружия…
Матерый «заклятый друг» России Г.Киссинджер в своих малотиражных мемуарах назвал «Договор о ненападении…» «дипломатической революцией». С 1939 года проблема переоценки советско-германских договоренностей и тем более территориальной принадлежности Латвии, Литвы и Эстонии вообще не затрагивалась ни в какой форме. Факт пребывания прибалтийских республик в составе СССР официально воспринимался мировым сообществом как аксиома. Тегеран, Ялта, Потсдам определили послевоенное устройство. Заключительный акт общеевропейского совещания 1975 г. закрепил нерушимость границ в Европе.
Но уже с конца 50-х годов незримо действовал принятый Сенатом и палатой представителей США документ «Публичный закон 86-90. Резолюция о порабощенных народах», подписанный нашим «союзником» во время войны президентом Д. Эйзенхауэром. И уже работал миф об «угнетении» прибалтийских народов.
В эти же годы Хрущевым был снят установленный Сталиным контроль за высшими партийными и государственными чиновниками страны. Это их развратило. За японский магнитофон или поездку «за бугор» можно было рассчитывать на антигосударственные деяния. Целенаправленно воспитывалась и создавалась «пятая колонна», одним из «ярчайших» представителей которой явился Александр Яковлев. Он-то при Горбачеве и возглавил на Первом съезде народных депутатов специальную депутатскую комиссию, созданную по предложению эстонского депутата академика Лимппмаа. Состояла она преимущественно из представителей Прибалтики, причем радикально настроенных национал-сепаратистов (11 из 25 ее членов). Родственник Троцкого, ректор историко-архивного института в Москве Ю.Афанасьев ассистировал «главному перестройщику» в беспредельном искажении фактов и обстоятельств, касающихся заключения «Договора о ненападении…» и «секретных протоколов». А еще Ландсбергис. А еще Коротич…
Но на главный вопрос: где же оригиналы? – никто ответа дать не смог.
А резонные указания на то, что все договоры с Гитлером с началом войны утратили свою юридическую силу, были цинично проигнорированы.
Депутаты А.К.Иргашев, В.И.Клоков, Н.С.Петрушенко, А.А.Шишов, В.С.Образ и другие увидели в действиях VIP-жуликов «прямое обвинение в адрес нашей страны, нашего народа в развязывании Второй мировой войны», подталкивание съезда «на путь развала государства». Они резонно отмечали: «нашим потомкам будет стыдно за принятие нами сегодня такого решения, ибо оно принимается, когда закрыты британские и американские архивы, все закрыто».
Нужное разрушителям СССР решение было продавлено с третьей попытки. Съезд осудил несуществующие документы.
Постановление съезда называлось «О политической и правовой оценке советско-германского Договора о ненападении от 1939 г.», но самому Договору в постановлении было посвящено всего лишь несколько нейтральных формулировок, и никакой его оценки в документе не содержится. А вот «секретному протоколу» отведено значительно больше места. И вывод делался такой: «…Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента подписания», что и без того было ясно даже юристу-первокурснику.
Это была глубоко продуманная многоходовка с заранее прогнозируемым финалом. Съездовская интрига была претворена в жизнь своеобразным «треугольником»: прибалтийские делегации – Горбачев и Яковлев – ядро Межрегиональной депутатской группы во главе с Ельциным и Афанасьевым. Вместо объективной оценки возобладали публичное бичевание страны и народа, правовой нигилизм и беспредельное политиканство.
