Коллектив авторов - Государство Российское. Новый этап. Арктический вектор
Дело – прежде всего в правильной организации процессов производства-потребления. И здесь опыт наших предков просто бесценен.
Не будем касаться античной Гипербореи и раннесредневековой Гардарики (страны городов), согласно всем историческим свидетельствам, располагавшихся на территории современной России. Обратимся к временам создания собственно русской цивилизации – а это середина XIV века, эпоха малого ледникового периода, когда традиционные методы ведения хозяйства, социального и государственного устройства во всём Старом Свете, от Китая до Португалии, переживали кризис, усугублённый эпидемиями «Чёрной смерти» 1346–1369 годов (тогда государства Европы и Ближнего Востока, включая Византию, потеряли, по разным оценкам, от трети до половины своего населения). Именно на этот период приходится жизнь и деятельность Сергия Радонежского, одного из величайших и самых почитаемых русских святых.
Помимо своих духовных подвигов, а также неразрывно связанных с ними дел церковного и государственного устройства, святой Сергий совершил и великий цивилизационный подвиг, создав новую модель гармоничного духовного, политического и экономического устройства в виде монастырской общины. Впервые организованная им в виде Свято-Троицкого монастыря (ныне – (ныне – Свято-Троицкая Сергиева Лавра) под Москвой, эта модель очень быстро была воспроизведена его учениками и последователями в сотнях монастырей, быстро покрывших буквально всю территорию Московского и сопредельных с ним княжеств, ставших основой современной русской цивилизации. Здесь организовывали процессы земледелия и ремесленного производства, здесь учили и лечили окрестных жителей, здесь, в случае необходимости, защищались от «нашествий иноплеменных», здесь разрешали конфликты и споры внутри общин, которые в «социальном симбиозе» с подобным управляющим центром (на пиках монастырского землевладения им принадлежало до трети всех земель) дожили, в форме колхозов, фактически до второй половины ХХ века. Расположенный у самого Северного полярного круга Спасо-Преображенский монастырь на Соловецких островах, основанный уже в 1429–1430 гг., – пожалуй, самый яркий и сохранившийся до наших дней образец потенциала этой формы общественного устройства.
Кстати, примерно к началу XV века, то есть к тому же историческому периоду, исследователи относят и изобретение русской печи – уникальной многофункциональной конструкции, позволившей резко повысить социальный «коэффициент полезного действия» для весьма ограниченного «энергопотока», основанного на сжигании дров.
Случайно ли это совпадение, или же создателем первого прототипа русской печи действительно стал один из насельников «монастырей нового типа», созданных Сергием Радонежским, нам узнать уже не удастся, но бесспорно то, что для русской цивилизации эти монастыри сыграли ту же роль, что для «западно»-европейской цивилизации – каравеллы Колумба и Васко да Гама. И эта же «монастырская» модель социального устройства стала основой и образцом для артелей и ватаг русских землепроходцев, которые уже через 100 лет после сокрушения в середине XVI века поволжских ханств войсками Ивана Грозного дошли до Тихого океана, а затем начали осваивать Аляску и Калифорнию. Параллельно Московское царство (с 1547 года), объединяя земли бывшей Киевской Руси, распространяло своё влияние и на запад, где ему противостояли первоклассные в военно-политическом отношении державы того времени: Речь Посполита, Швеция и Османская империя с её сателлитами. Процесс этот шёл чрезвычайно тяжело: в начале XVII века, в годы Великой Смуты, Московское государство стояло на грани уничтожения, но «запас прочности», заложенный в его фундамент святым Сергием, был настолько велик (трехлетняя осада Троице-Сергиевой лавры в 1608–1610 гг. польско-литовско-казачьим войском закончилась весьма символичной победой её защитников), что интервенты были изгнаны, а всего через несколько десятилетий, после Переяславской Рады 1654 года и возвращения «матери городов русских» Киева, Московское царство снова получило право именоваться Россией. На те же годы второй половины XVII века приходится расцвет “златокипящей” Мангазеи, русского города, более сотни лет существовавшего за Северным полярным кругом.
Быстрый рост мощи государства и необходимость противостоять новейшим европейским военно-политическим технологиям привели к “секуляризации” российского государства и российского общества в начале XVIII века, “петровским реформам” и постепенной трансформации русской цивилизации. Как известно, немка Екатерина II за годы своего пребывания на престоле Российской империи (1762–1796), после Указа 1764 года о монастырском землевладении закрыла едва ли не больше православных монастырей, чем это было сделано впоследствии при Советской власти, конфисковав их земли и собственность в царскую казну, то есть “в пользу государства”. При ней же были разрушены традиционные межсословные связи, что привело сначала к быстрому, взрывному “выбросу” освобождённой энергии воинского сословия дворян, а затем – к почти вековому, после Отечественной войны 1812 года и восстания «декабристов», кризису Российской империи как “дворянского государства”, который закономерно закончился революциями 1917 года.
Одним из явных проявлений этого кризиса можно считать и “южный вектор” российской политики, выразившийся в постепенном присоединении Кавказа и Средней Азии. Следует признать, что, несмотря на все усилия, за сто, двести и более лет пребывания в составе единого с Россией государства, ни “русифицировать”, ни “советизировать” эти территории и этноконфессиональные общности, их занимающие, не удалось. После уничтожения СССР в 1991 году российское государство словно вернулось в “ситуацию 1650 года”, не имея при этом ни объединяющей его идеи, ни объединяющей его силы, ни объединяющей его социально-экономической модели.
По большому счёту, данная ситуация сохраняется и поныне – даже с учётом того, что теперь в кризисной ситуации оказался практически весь мир, в то время как современная Россия “ дно” такого кризиса, судя по всему, преодолела в конце 90-х годов и поэтому находится в относительно выигрышной ситуации по сравнению с другими ведущими акторами мировой политики и экономики. Тем не менее, ни перспектив, ни связанного с ними желания вернуться к “формату империи” у современной России нет, а “юго-западный” вектор её развития всё явственнее сменяется “северо-восточным”. Приоритетом которого (вспомним знаменитое «Россия сосредотачивается!» канцлера Горчакова после проигранной Крымской войны) закономерно должно стать освоение и развитие Сибири, Дальнего Востока и русского Севера – гигантских пространств, занимающих более ¾ территории страны, где в настоящее время живёт всего лишь около 1/7 её населения. А это означает не только строительство новых городов, дорог и промышленных предприятий – это означает и создание новых смыслов, новых систем ценностей (с учётом того, что порой новое – это хорошо забытое старое).
Как известно, неиспользуемый ресурс очень быстро становится проблемой. Поэтому России предстоит, образно говоря, взвалить на свои плечи бремя полярных сияний, не дожидаясь, когда это за неё сделают другие цивилизационные и государственные системы, которые под прикрытием различных экологических, культурных и правозащитных проектов с конца 80-х годов активно приступили к деятельности в этом направлении. Речь идёт не об экстравагантных предложениях американцев «купить у России Сибирь», как некогда они «купили Аляску», но о куда более прозаических и реализуемых проектах. Так, под эгидой WWF (World Wild Fund, Всемирный фонд дикой природы) и других международных организаций, на российском Севере создан и функционирует целый анклав территорий, фактически находящихся вне зоны действия законодательства РФ. Активно финансируется из-за рубежа деятельность общественных и прочих «некоммерческих» «неправительственных» организаций, взявших на себя функцию «представлять интересы коренных и малых народов» Севера, Сибири и Дальнего Востока. В рамках действующей Конституции РФ 1993 года определяется, что: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории» (ст. 9, п. 1). Несомненно, такая конституционная формулировка не способствует единству народов, проживающих в Российской Федерации и входящих в её состав, – особенно на богатых ресурсами и малозаселённых территориях Севера, Сибири и Дальнего Востока, о которых идёт речь и применительно к Арктике.
Более того, со стороны наших западных «партнёров» предпринимались и предпринимаются значительные усилия, направленные не только на усиление сепаратистских настроений во всех «национальных» субъектах Российской Федерации, включая народности Сибири и Крайнего Севера, но и на раскол собственно русской идентичности, вычленение из неё «сибиряков», «поморов» как особых и самостоятельных этнокультурных сообществ и их противопоставление русскому народу по уже отработанной «малоросско-украинской» модели.
