Борис Рожин - Война на Украине день за днем. «Рупор тоталитарной пропаганды»
То есть надо понимать, что, с точки зрения вооружения, помощь поступала, но была совершенно недостаточной в борьбе с группировкой противника до 10—12 тыс. человек, не говоря уже о танках, артиллерии и авиации. Поэтому по мере развития боевых действий и опережающих темпов наращивания сил противника, Стрелков начал открыто предъявлять претензии, общий смысл которых сводился к тому, что помощь недостаточна.
Тем не менее, кураторы российской политики на Донбассе (а это в первую очередь Сурков, которому передали часть рычагов управления российской политикой на Донбассе, отодвинув от этих процессов Володина) вполне спокойно смотрели, как хунта медленно, но верно охватывала Славянск, замыкая кольцо оперативного окружения. Так же спокойно смотрели и на анклав в Соледаре (охранялся с марта силами спецназа хунты — 150—250 человек), где находилось более 1 млн. единиц стрелкового оружия, которое начало поступать на черный рынок, попадая на вооружение ополченцев и карательных батальонов за деньги (торговать начали ориентировочно в конце апреля — начале мая, когда на вооружении сторон начало массово отмечаться старое оружие). Собственно, и сам Стрелков весной писал, что приходилось покупать оружие у офицеров хунты.
Также за 3 месяца не было организовано внятного штурма танковой базы в Артемовске, где даже по пессимистичным оценкам имелось до 20—25 боеспособных танков, не говоря уже о возможности ремонтировать более-менее сохранившиеся машины за счет совсем нерабочих. За 3 месяца ее так и не удосужились взять, не говоря уже о создании деблокирующей группы, которая могла наносить удары по охватывающим Славянск колоннам хунты, что и позволяло удерживать Славянск и Краматорск далее. Но получилось так, что Славянск окружали и в конце концов окружили, а в Донецке даже не почесались. Про сводки Стрелкова начались писать ересь, что «раз Стрелков грустит, это к успеху», хотя если посмотреть на эти сводки сейчас, то они как раз объективно отражали ухудшающуюся обстановку под Славянском.
Причины этого «игнорирования» Стрелкова вполне понятны: пока он там сражался под Славянском, через Донецк шли переговоры людей Суркова с людьми Ахметова, при этом в самом городе зрел заговор с целью сдачи города хунте.
2 июля пошли бои за Николаевку, что привело к потере контроля над последней значимой трассой, осуществлявшей снабжение Славянска. Стрелков «загрустил» еще больше, стало очевидно, что его вместе со Славянском и гарнизоном давно списали и никто их выручать не собирается. 2—3 июля, когда еще продолжались уличные бои в окруженной Николаевке, где героически сражался отряд Моторолы (даже несмотря на предательство двух полевых командиров, оголивших фланг), в Славянске было принято решение прорываться из окружения. Надо понимать, что решение это имело как военное обоснование, так и политическое — Стрелков был предупрежден из Москвы, что в Донецке готовят сдачу города.
В ночь с 4 на 5 июля Стрелков успешно осуществил прорыв, понеся лишь незначительные потери. Этим он поломал все закулисные переговоры людей Суркова с Ахметовым и Коломойским (через людей Кургиняна). Общий смысл этих переговоров заключался в том, что околокремлевские круги, которые представляет Сурков, через российских олигархов (Фридмана и ХХХ) пытались согласовать с украинскими олигархами вопрос о «большом Приднестровье» из Луганской и Донецкой Народных Республик, во главе которых должен был на первоначальном этапе встать Царев, на которого были замкнуты часть каналов финансирования Юго-Востока.
В этих контактах были замазаны мэр Донецка Лукьянченко (бежал в Киев), спикер парламента Новороссии Пушилин (отставлен с поста по собственному желанию), министр ГБ ДНР Ходаковский (отставлен с поста министра, батальон «Восток» преобразован в бригаду и оперативно переподчинен штабу Стрелкова), генерал милиции Пожидаев (управление МВД было зачищено практически сразу после прихода бригады Стрелкова в Донецк). Все эти люди так или иначе были связаны с Ахметовым, и для зачистки верхушки ДНР был прислан Антюфеев, который начал наводить порядок, после чего и последовала серия отставок.
Как только отход Стрелкова в Славянск сорвал закулисные переговоры, резко активизировались боевые действия по всему фронту — украинские олигархи, которые контактировали с Москвой, сразу стали мишенью информационной компании; после контактов заместителя Коломойского Корбана с человеком Кургиняна компания против Коломойского в украинских СМИ приняла масштабный характер, в ход пошли даже традиционные сливы СБУ, вроде разговора о подготовке травли Ляшко, цель которых была настроить фашистских радикалов против одного из спонсоров. При этом открытые заявления Коломойского, Филатова и Корбана о том, что надо конфисковать собственность Ахметова, не нашли широкой медийной поддержки, СМИ хунты вполне себе встали на защиту Ахметова, который уже сдал хунте Мариуполь и готовил почву для сдачи Донецка.
После срыва переговоров хунта уже совсем перестала стесняться разрушать города и инфраструктуру (шансов то на то, что получить их путем сговора с хозяевами Кургиняна и Ко без боя не осталось), так как только военным путем можно было установить контроль над Донбассом.
Вслед за этим, практически сразу на вооружении ополченцев в довольно большом кол-ве в считанные дни появились танки, БМП, артиллерия (гаубицы Д-30 и САУ «Гвоздика») и РСЗО. То есть, чтобы лучше было понятно, за неделю на вооружении ополченцев появилось больше тяжелой техники, чем за 3 предшествующих месяца. Это сразу привело к оперативным результатам — образовался «Южный котел», а наступление, которое началось 1 июля, уже 13—14 июля захлебнулось на всех направлениях. Вполне понятно, что если бы та материальна-техническая помощь, которая последовала в июле, оказывалась хотя бы с мая в тех же объемах, то бои бы сейчас шли где-нибудь в районе Изюма, а не под Донецком. При этом, даже несмотря на текущую материально техническую помощь, которая оказывалась и оказывается, темпы накопления живой силы и техники у хунты все равно выше (даже не считая материально-техническую и организационную помощь США и НАТО). Поэтому за счет общего численного превосходства в людях и технике, хунта после поражения перегруппировалась и продолжила наступление, атакуя слабые участки фронта (у ополченцев просто недостаточно людей и техники, чтобы одинаково хорошо прикрыть все).
Чтобы было понятно — Стрелков прорвался в Донецк из Славянска с 1 танком, 3 «Нонами» и несколькими БМД/БМП. На помощь ему проследовали 4 танка, 3 САУ «Гвоздика» и несколько БТР/БМП, чуть ранее под Донецком оказались несколько «Градов». Все это приходилось на широкий фронт, растянувшийся от Снежного через Донецк до Горловки и далее к зоне ответственности Мозгового. Что́ Стрелков мог из этого выделить для Мозгового, он отправил. Сейчас его техника связана боями за Мариновку и аэропорт, а также обеспечивает оборону Донецка и Горловки. Сил на большее у него просто нет.
Собственно, его продолжающиеся пессимистические заявления исходят от объективной оценки реального соотношения сил на фронте. Фантазии на тему «пуля дура, штык молодец» и «пускай у противника много танков и авиации, а мы его молитвой и боевым духом переломим», понятное дело, не могут повлиять на тяжелую оперативную обстановку. Поэтому «грусть» Стрелкова — это, по сути, попытка донести через общественность (где он пользуется широкой поддержкой) до властей, что ему требуется больше оружия и техники. Само собой, такие запросы идут и по закрытым каналам — более предметно и менее эмоционально. Но это лишь один из аспектов.
Второй аспект «грустных» заявлений Стрелкова — политический. Провал партии пораженцев со сдачей Донецка отнюдь не привел к ее уничтожению. Как нетрудно увидеть из продолжающейся информационной компании против Стрелкова, его пребывание в Донецке явно препятствует планам сговора с олигархами и хунтой на тему будущего Новороссии. Стрелков хочет воевать и идти на Киев, для этого ему нужны люди и оружие, которых он получает в недостаточном количестве.
Но так как эта идея пользуется общественной поддержкой, открыто вести переговоры с хунтой и олигархами на тему будущего «большого Приднестровья» не получается. Стрелков, по сути, не дает умереть идеи «большой Новороссии», которую Сурков и Ко по большей части списали в утиль еще весной. То есть Стрелков является политической помехой для попытки политического размена Украины на ДНР и ЛНР. Поэтому его и будут обвинять во всех смертных грехах (провокатор Кургинян в лучшем стиле Доренко сегодня родил, что Стрелков-де хотел сбить Путина, ну и следует понимать, что попал в «Боинг»), дабы расчистить сцену для будущего сговора с фашистской хунтой о будущем ДНР и ЛНР. При этом военная помощь для ДНР будет дозированной, чтобы не дать всему сопротивлению сразу схлопнуться (вариант полного слива ДНР и ЛНР для Кремля выглядит крайне обременительным), попутно пытаются обрубить каналы помощи, организованные общественностью — блокируются ресурсы информационной поддержки ДНР и ЛНР, закрываются счета, в том числе путем сговора российских банков с СБУ и ее хозяевами.
