Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34
Сейчас огласите, пожалуйста, результаты телевизионного голосования.
Результаты голосования страны вы видите на экранах.
Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?
13%— кровавый тиран
87%— выдающийся политический деятель.
26. Советско-финская война: неудавшаяся экспансия или стратегическая необходимость?
Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания — исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим. У вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, то есть проголосовать. Такая же возможность будет и у сидящих в зале.
Тема наших сегодняшних слушаний: «Советско-финская война — неудавшаяся экспансия или стратегическая необходимость?»
О советско-финской войне вспоминают редко — естественно, ее заслонила Великая Отечественная война. Советско-финская война — следствие договора между СССР и гитлеровской Германией. Финляндия по договору входила в зону интересов СССР. СССР начал войну с Финляндией. Финны ту войну назвали для себя «отечественной». Повторяю вопрос сегодняшних слушаний: «Советско-финская война — неудавшаяся экспансия или стратегическая необходимость?»
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов вы видите на экране.
Обвинитель на процессе — писатель Леонид Млечин.
Защитник на процессе — политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу.
В ноябре 1939 года, когда в Европе уже во всю шла Вторая мировая, Германия оккупировала Польшу и начала боевые действия на территории Франции и Англии, Советский Союз начал свой финский поход. Наступательная операция длилась 3,5 месяца. Красная армия потеряла около 130 тысяч солдат и офицеров и приобрела сравнительно небольшие территории. Историки до сих пор не пришли к единому мнению, кому нужна была эта «маленькая победоносная война»? Советско-финское противостояние долгое время оставалось закрытой темой, своеобразным «белым пятном» в советской исторической науке. Существовала единственная официальная версия — политика правительства Финляндии была враждебна СССР. К тому времени Сталин догадывался о неизбежности большой войны и понимал, что стратегически напасть на Советский союз удобнее всего с севера. Сами финны вряд ли стали бы объявлять войну большому соседу, однако Финляндия была готова предоставить Германии свою территорию в качестве плацдарма. Оппоненты официальной версии уверены: советское руководство планировало осуществить в Финляндии прибалтийский сценарий — ввод войск Красной армии, смещение правительства и присоединение страны к СССР. Многие признают, что войны, которую мы выиграли с большим трудом, можно было избежать. Но в конце 1930-х финны стали проводить откровенно антисоветскую политику под лозунгом «Любой враг Советского Союза должен быть другом Финляндии». Провокационные заявления и сближение финского руководства с нацистской Германией в итоге свели на нет попытка дипломатического урегулирования.
Сванидзе: До начала прений у меня вопрос к обеим сторонам — и к Млечину, и к Кургиняну: В чем актуальность этой темы?
Прошу вас, сторона обвинения. Леонид Михайлович, актуализируйте тему.
Млечин: «На той войне незнаменитой…», — лучше Твардовского эту войну никто не назвал. А вот почему «незнаменитая»? Ведь войну формально выиграли — выиграли, победили Финляндию, передвинули границу, как хотели, — разгромили финскую армию, конечно. Правда, понесли ужасные потери — в 5–6 раз больше, чем потеряли финны, что было нехорошо для Красной армии в 39–40 году, но дело не в этом. С моей точки зрения, проиграли больше, чем выиграли. Финляндия была нейтральной страной до Второй мировой войны. И она в качестве нейтральной страны бы очень даже устроила в 41 году, когда немцы напали. Но из-за советско-финской войны Финляндия стала союзником нацистской Германии, и вместе с Германией она блокировала Ленинград. Кто-то скажет: «Ну да, потеряли людей в финскую войну, зато спасли потом». Кого? Кого спасли? Потеряли и в финскую войну, и во вторую — Великую — еще больше потеряли. Эта война «незнаменитая», потому что никто о ней никогда не хотел вспоминать в советские времена — один абзац в учебнике. Потому что потом, после войны выяснилось, что Финляндия может быть нам замечательным партнером. И она была, и остается, может быть, лучшим партнером на севере Европы, среди всех государств. Война «незнаменитая», потому что она обернулась редкостной неудачей для нашего государства. И мы возвращаемся на этом заседании к этой истории…
Сванидзе: Время.
Млечин: …должны ее разобрать, и я думаю, что мы извлечем уроки из этой истории. Спасибо вам.
Сванидзе: Спасибо, Леонид Михайлович. Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона защиты.
Кургинян: Эта война «незнаменитая», потому что она не Великая. И потому что, действительно, не в 4–5, но в 3 с лишним раза больше мы потеряли… — уже есть новая историография, есть точные цифры. Но не в этом дело. Дело заключается в том, в какой степени произошедшее тогда было исторически оправдано. Было лишь оно одним звеном абсурда в цепи абсурдов, в которую превращают нашу историю, или это было нечто, что имеет в себе исторические оправдания — что произошло там, и почему мы вдруг начали воевать с Финляндией? При этом я подчеркиваю, что, действительно — и тут я абсолютно согласен — с Финляндией у нас прекрасные отношения, и та Финляндия, которую мы сейчас знаем, — это абсолютно мирное государство. Но что произошло тогда? И почему вдруг это произошло? В силу абсурда — сталинского режима, так сказать, бредовой политики? Или в силу каких-то глубоких исторических обстоятельств? Если мы позволим выпасть хоть одному звену из цепи нашей истории, если мы хоть в одном звене примем концепцию абсурда, дальше это начнет расширяться на всю нашу историю. А к чему привела концепция абсурда в нашей истории, мы знаем — мы перестали быть народом, страна распалась, называвшаяся Советский Союз. Народ, который начинает абсурдизировать свою историю, будет распадаться до конца. И нам очень важно восстановить цепь времен. Помните, у Гамлета сказано…
Сванидзе: Время.
Кургинян: …«порвалась цепь времен…»? — так надо эту цепь восстановить, в любом звене, в финском тоже.
Сванидзе: Спасибо, Сергей Ервандович. После короткого перерыва мы приступим к слушаниям.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания советско-финская война. Первый вопрос сторонам: Существовала ли реальная угроза Советскому Союзу со стороны Финляндии?
Прошу, сторона обвинения, Леонид Михайлович. Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин: Благодарю Вас. Если можно, я обращусь к своим свидетелям. Начну с Владимира Александровича Невежина, доктора исторических наук, известного специалиста по этому периоду. Владимир Александрович, могу ли я Вам переадресовать этот вопрос? Исходила ли от Финляндии, соседнего государства, военная угроза для Советского Союза в 1939 году, осенью?
Владимир Невежин, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН: От Финляндии, реально — нет, не исходила, я думаю. Но если бы Финляндия вошла в какой-то союз, в какую-то коалицию с Англией, Францией или Германией, тогда бы такая опасность реально была.
Млечин: Скажите, Владимир Александрович, а собиралась Финляндия вступать в такую коалицию ну, скажем, с нацистской Германией?
Невежин: Конечно, собиралась. И она еще опиралась на поддержку таких же нейтральных стран, как, например, Норвегия, Швеция, — то есть Финляндия, конечно, искала какого-то посредника.
Млечин: Швеция не стала союзницей Германии, и Норвегия не стала союзницей Германии, а была завоевана, почему Вы предполагаете, что стала бы союзницей Германии Финляндия?
Невежин: Я не говорю, что союзницей, а посредник… какой-то посредник, который мог бы поддержать на дипломатическом, в основном, уровне, потому что ни Швеция, действительно, ни Норвегия не собирались воевать, и они об этом неоднократно декларировали.
Млечин: А Финляндия собиралась вот воевать с Советским Союзом?
Невежин: Вы сами понимаете, что это было совершенно нереально. Со своими 24 тысячами… армия составляла 24 тысячи. Ну, потом, когда началась мобилизация, и уже было, так сказать, 250 тысяч. Сталин вот на совещании в апреле 1940 года, уже после окончания войны, говорил о том, что финская армия — армия несовременная, она — армия обороны. Даже Сталин признал, что это армия обороны. И Финляндия, которая имела мощнейшую линию укреплений — так называемую линию Маннергейма, — она… ее руководство надеялось, так сказать, на эту линию…
