Сергей Комков - Тень Большого брата над Москвой (сборник)
— Я-то, собственно говоря, ничего… Думаю, что вопрос уже решен… Не здесь… — он кивнул головой на закрытую дверь зала судебных заседаний. — Вопрос уже решен на самом высоком уровне. Причем без мнения граждан этой страны. У меня абсолютно нет никаких иллюзий в отношении сегодняшнего заседания суда. Могу с уверенностью сказать лишь одно: если суд примет чисто правовую позицию, приказ министерства образования и науки о введении ЕГЭ должен быть отменен. То есть, соответственно, должно быть отменено решение суда первой инстанции, признавшего правоту российских чиновников. Но, если у суда уже имеется политическая установка на сохранение в России ЕГЭ, результат полностью предсказуем…
— И все-таки, — не унимался корреспондент, — как вы намерены доказывать свою правоту? У вас есть какие-либо серьезные аргументы в поддержку вашей позиции?
— Аргументы остаются прежними, — пожал плечами Виктор Петрович. — В России до сих пор нет ни одного утвержденного в соответствии с нормами закона стандарта общего полного среднего образования. А, следовательно, проводить экзамены с использованием тестов, якобы, разработанных на основе этих самых стандартов, — полный абсурд. Для всего мира в подобном случае мы будем походить на чеховскую «Палату номер шесть».
— То есть, вы хотите сказать, что у чиновников минобра не все в порядке с головой? — вмешался в разговор корреспондент из другой телекомпании, буквально подсунув ему под нос зеленый микрофон с тремя буквами «РБК». — Может быть, уточните, у кого именно? У господина Фурсенко? Или у кого-то из его подчиненных?
— Я понимаю, о чем вы говорите, — моментально среагировал Виктор Петрович. — Но пусть это останется на уровне ваших догадок. О моем личном отношении ко всему, что делает гражданин, называющийся сегодня министром образования и науки России, вы прекрасно знаете. Думаю, что и у него, и у его сотрудников с головой все в порядке. Ибо, они четко осознают, что делают. Скорее всего, «Палата номер шесть» — это все мы с вами. И особенно те педагоги, вузовские преподаватели, да и сами руководители вузов, которые радостно хлопают в ладоши, ожидая, что ЕГЭ избавит их ото всех проблем.
— То есть, вы хотите сказать, что во всем виновато само образовательное сообщество?
— Да! Именно это я и хотел сказать! — Виктор Петрович резко отвернулся в сторону, давая понять, что интервью окончено.
В этот момент дверь зала судебных заседаний тихонько приоткрылась, и оттуда бочком вышла девушка-секретарь. Она оглядела присутствующих в холле и громко спросила:
— Кто здесь будет профессор Воронцов?
Увидев поднятую руку, она подошла к Виктору Петровичу и уже нормальным голосом сообщила.
— Вам придется обождать. Заседание судебной коллегии немного задерживается. Мы вас пригласим, когда нужно. А сейчас прошу вас присесть в холле и не устраивать здесь импровизированных пресс-конференций.
После чего она, не обращая ни малейшего внимания на наставленные в ее сторону телекамеры, так же тихо проскользнула внутрь зала.
2
Заседание кассационной коллегии Верховного Суда началось с опозданием более чем на час.
Все это время журналисты в холле что-то бурно между собой обсуждали.
Виктор Петрович даже не пытался вслушиваться в их разговоры. И лишь однажды до него совершенно явственно донеслась фраза: «Они, наверное, проводят спешные консультации с представителями администрации президента! Боятся впросак попасть!» Скорее всего, эта фраза принадлежала бородатому мужику с фотокамерой на груди, который то и дело бегал в курительную комнату. И каждый раз, возвращаясь оттуда, нетерпеливо прохаживался вдоль запертых дверей зала заседаний.
Но вот, наконец-то, двери широко распахнулись, и все та же девушка-секретарь торжественно возгласила: «Участников процесса прошу зайти в зал и занять свои места!»
Еще находясь в холле, Воронцов пытался угадать из множества людей, пришедших на заседание, представителей министерства образования и министерства юстиции. И лишь теперь он заметил, как из глубины коридора выдвинулись три невзрачные на вид женщины и, пройдя мимо суетящейся прессы, заняли места в первом ряду.
Сам же Воронцов уверенно прошел к отдельному столику слева от возвышения, на котором находились кресла членов кассационной коллегии. Напротив него, по правую сторону, за таким же столиком заняла место женщина в мундире прокурорского работника.
Представители СМИ начали активно занимать места в зале, а телеоператоры — суетливо расставлять свою аппаратуру. Один из них разместился вместе со своей камерой прямо перед представительницами министерств в первом ряду. На что девушка-секретарь тут же сделала им громкое замечание: «Пожалуйста, не закрывайте обзор ответчикам! Иначе они не смогут принимать участия в процессе!»
Оператор с недоумением взглянул на женщин из первого ряда, только пренебрежительно пожал плечами и начал сдвигать свою аппаратуру в сторону.
В это же самое время прокурор, на которую направили свои телеобъективы сразу несколько камер, сделала резкое протестующее движение рукой и демонстративно отвернулась.
Все это Воронцов заметил краем глаза, продолжая раскладывать на столе нужные для заседания документы. Он вдруг поймал себя на мысли, что не испытывает никакого волнения. Видимо, потому что был, как и в первый раз, абсолютно уверен в своей правоте. И, в то же время, не питал никаких иллюзий и понимал, что решение все равно будет не в их пользу. Так что, терять, по сути, было нечего.
Воронцов уже не в первый раз убеждался, что именно в такие моменты приходит полное спокойствие. Борьба есть борьба. И даже если есть хоть один шанс из тысячи, его нужно использовать до конца. Во всяком случае, тогда не будешь клясть себя за бездействие. Потому что самой большой мукой для настоящего ученого и общественного деятеля является угрызение совести. Чего нельзя сказать о чиновнике, который давно уже забыл об этих страшных муках и постоянно живет только страхе перед своим вышестоящим начальством.
Виктор Петрович, размышляя об этом, невольно бросил взгляд в сторону сидящих в первом ряду женщин. Но они были внешне невозмутимы. Одна из них тоже раскладывала у себя на коленях какие-то бумаги, а две другие просто безучастно оглядывались по сторонам. И Воронцов сразу подумал о том, что, видимо, тот бородатый мужик был прав. И, скорее всего, сегодняшнее решение давно уже предопределено. Именно поэтому его оппоненты так спокойны и непроницаемы.
Но он подумал также и о том, что эти дамы плохо знают натуру и бойцовские качества профессора Воронцова и что просто так этот бой он не сдаст.
Но эти размышления он продолжить уже не смог, так как секретарь поднялась с места и торжественно провозгласила:
— Прошу всех встать! Суд идет!
3
Сначала председательствующий выяснил присутствие в заседании сторон. Затем начал долго и, как показалось всем присутствующим в зале, нудно зачитывать кассационную жалобу родителей.
Покончив с этой обязательной процедурой, он слегка приободрился и, привстав в своем кресле, протянул левую руку в сторону Воронцова:
— Пожалуйста. Мы предоставляем вам возможность дать развернутые пояснения и обоснования по сути своей жалобы, — он опять сделал непроницаемый вид и уткнулся взглядом в бумаги, лежащие перед ним на столе.
Виктор Петрович увидел, как моментально встрепенулась вся пресса, зажглись переносные светильники телекамер и сразу несколько объективов обратились в его сторону. При этом оператор, расположившийся рядом с представительницами двух министерств-ответчиков в первом ряду, бесцеремонно подвинул крайнюю из женщин. Состроив при этом такую страшную гримасу, что та послушно, не возражая, прижалась к своей соседке.
Наблюдавшая за этой картиной девушка-секретарь только укоризненно покачала головой, а председательствующий просто недовольно, беззвучно пожевал губами.
Воронцов взял одну из бумаг, разложенных им на столе, и в упор взглянул в наставленные на него телеобъективы. Затем медленным движением начал поворачиваться в сторону прокурора и членов кассационной коллегии, при этом демонстративно проигнорировав женщин в первом ряду. Положил бумагу на прежнее место и как будто в задумчивости произнес:
— Мне и моим коллегам очень часто сегодня приходится размышлять над непростым вопросом: почему наша страна живет вопреки логике здравого смысла? И чем это все может закончиться? Почему российские чиновники считают себя вправе действовать вопреки духу и букве закона? Почему закон обязателен для одних и не обязателен для других? Но главное — кто и зачем пытается нас вновь погрузить в пучину средневековья — во власть мракобесия? — Виктор Петрович слегка перевел дух и, обращаясь теперь непосредственно к женщинам из первого ряда, продолжил. — На майском заседании суда представители министерства образования нам так и не смогли ответить на вопрос, откуда, собственно говоря, они взяли те самые стандарты, на основе которых были разработаны все тестовые задания ЕГЭ этого года? Не ответят они на этот вопрос и сегодня. Потому что в России до сих пор нет ни одного утвержденного в соответствии с действующим законодательством стандарта общего полного среднего образования. Вы спросите, что это может означать и какое отношение к делу это имеет? — теперь он обратился непосредственно к судьям. — Отношение самое прямое! Представьте себе, что вас насильно затащили в казино и заставили поставить на кон всю имеющуюся наличность. При этом правил игры толком не объяснили. Потому что их — этих правил — попросту не существует. Правила игры знает только крупье и хозяин казино. Вариант вашего выигрыша предельно мал. Может быть, один шанс из тысячи. Но не играть вы уже не можете. Потому что повсюду стоит охрана, и любое движение в сторону будет пресечено немедленно. Вот примерно в такие условия вы — он показал пальцем в сторону женщин из первого ряда, — поставили всех выпускников российских школ. В приказе министерства образования, который мы оспариваем здесь, в суде, четко написано, что тестовые задания разрабатываются на основе «федерального государственного стандарта общего полного среднего образования». А стандарты эти вот уже много лет никто даже ну удосужился разработать.
