Динеш Д’Суза - Америка: каким мир был бы без нее?
Причина, по которой некоторые представители среднего класса улучшили свое положение, в то время как положение других не изменилось, в том, что изменения в экономике и новые экономические возможности благоприятны для тех, кто обладает необходимыми навыками и ресурсами, позволяющими получить выгоду. Старый средний класс преимущественно занимался производством, но именно этот сектор испытал падение за последние несколько десятилетий. Внезапно прежние навыки оказались устаревшими. Однако закат машинного производства не означал заката новых возможностей. Скорее, мы видим, что с возникновением новых производств — главным образом в области технологий, связи и различных услуг — пышным цветом расцвели новые возможности для экономического развития. Обладающие хорошим образованием американцы, способные адаптироваться к потребностям новых областей экономики, получили большие преимущества. Другие остались на том же уровне, а некоторые даже стали беднее. Следует подчеркнуть, что этот результат не аномалия технологического капитализма. Именно так работает эта система, дающая волю «вспышке творческого разрушения», благоприятствующей тем, кто находится в наибольшей гармонии с ее «животным духом».
Однако все это существует в краткосрочной перспективе. В то время как технологический капитализм, возможно, не прав, разрешая и даже создавая неравенство, в долгосрочной перспективе технологический капитализм создает глубокое и прочное равенство между гражданами. Это не самоочевидно, так что давайте рассмотрим несколько примеров.
В конце девятнадцатого столетия — около ста лет назад — богатый человек ездил в карете, запряженной лошадьми, в то время как бедняк передвигался пешком. Сегодня состоятельный человек может водить «мерседес» или БМВ, а его менее состоятельный соотечественник «Хонду Цивик» или «Хендай». «Мерседес» быстрее и роскошнее «Хендая», но, тем не менее, мы видим огромное выравнивание разницы между богатыми и бедными по сравнению с прошлым.
Еще один пример. В начале двадцатого столетия богатые могли избежать зимних холодов, переезжая в районы с более теплым климатом, и не страдать от духоты летом, переселяясь в более прохладные области. Между тем, обычные люди должны были терпеть те погодные условия, которые были в их местности. Сегодня температура воздуха в большинстве домов, офисов и автомобилей регулируется специальными устройствами, и удобством этого пользуются как богатые, так и бедные.
Можно привести множество подобных примеров, но следующий, наверное, самый впечатляющий. Сто лет назад средняя продолжительность жизни в Америке была около сорока девяти лет. Разница между богатыми и бедными по этому показателю была значительной — около десяти лет. Было в порядке вещей, что богатый человек доживает до шестидесяти и семидесяти лет, но для бедных это было большой редкостью. Конечно, сходная разница была и между Соединенными Штатами и более бедными странами, такими как Китай и Индия. Сегодня средняя продолжительность жизни в Соединенных Штатах составляет приблизительно семьдесят восемь лет. Разрыв между богатыми и бедными по этому показателю существует, но несущественный: два-три года. В более бедных странах, таких как Китай и Индия, этот показатель также значительно вырос. Продолжительность жизни в Индии увеличилась почти вдвое — от тридцати пяти до почти семидесяти лет.[147]
Это все еще меньше, чем в среднем по Америке, но кто может отрицать, что разрыв существенно сократился и что это достижение в области равенства?
Так кому же мы обязаны этим достижением? Как ни странно — самому технократическому капитализму. Именно технократический капитализм стал причиной прогресса в медицине и производстве продуктов питания, что сократило младенческую смертность, болезни и голод. Я не отрицаю того, что политика правительства и частная благотворительность также внесли свою лепту, но их вклад бы минимальным в сравнении с тем, которым мы обязаны технократическому капитализму. Технократический капитализм не только выровнял среднюю продолжительность жизни, но также уровнял доступность бесчисленных удобств, которые в наши дни доступны как богатым, так и бедным. Экономист Йозеф Шумпетер объяснял это в общем виде, когда он писал: «У королевы Елизаветы были шелковые чулки. Капиталистическое развитие обычно состоит не в том, чтобы изготовить большое количество чулок для королевы, а в том, чтобы, затрачивая на их изготовление все меньше и меньше усилий, сделать их доступными для девушек-работниц».[148]
Как это происходит? В Америке мы можем понаблюдать за этим, взяв в качестве примера автомобили и компьютеры. Когда автомобили были недавним изобретением, на них не обращали особого внимания, считая «игрушками богачей». Но это продолжалось недолго. Вскоре Генри Форд представил «модель Т» и снизил цены настолько, что такой автомобиль стал доступен тем рабочим, которые трудилисьу него на заводе. Точно так же компьютеры первое время рассматривались как оборудование, предназначенное только для больших корпораций, затем — только для богатых людей, а немного погодя — для всех и каждого.
Автомобилям и компьютерам понадобилось некоторое время для того, чтобы перейти из разряда вещей для богатых в разряд вещей массового производства, но мобильные телефоны, кажется, всего за несколько лет превратились из дорогой диковинки в вещь, которой пользуются все. Даже индейцы в отдаленных поселках и жители городских трущоб в наши дни имеют мобильные телефоны. Международные телефонные звонки, бывшие некогда запредельно дорогими, теперь доступны обычным людям.
Все это случилось не «автоматически» и не «случайно». Рассмотрим пример телефонной связи. В 1920 г. телефонный междугородный звонок из Нью-Йорка в Сан-Франциско стоил 20 долларов. Обычным гражданам это было не по карману, но некоторые могли себе позволить совершать такие звонки и платить эту цену, иначе у такого телефонного обслуживания не было бы рынка. Оплачивая такие большие счета, богатые люди оплатили компаниям стоимость постоянных затрат, что позволило сделать удаленную связь доступной для массового потребителя. Сегодня телефонный разговор между городами на разных побережьях почти ничего не стоит. Такое же движение в сторону улучшения технологий и снижения стоимости верно и для автомобилей, и для компьютеров, и для высокотехнологичной медицины. В каждом случае богачи оплачивали высокую начальную стоимость, которая финансировала дополнительные исследования и разработки, что в итоге позволяло достичь технологического развития, экономической эффективности и снижения цен.
То, что прежде было роскошью, теперь стало доступно обычному человеку. Широкое распространение технологий и медицины не только не представляет собой кражу со стороны богатых, но является субсидией с их стороны, которая приносит огромное благо всему обществу. Говоря словами Фридриха Хайека: «Многие усовершенствования никогда бы не стали доступными для всех, если бы задолго до этого они не были доступны только для некоторых. ‹…› Даже самый бедный человек сегодня обязан своим относительным благополучием имевшемуся в прошлом неравенству».[149]
Я прихожу к выводу, что технократический капитализм — это система, наилучшим образом способствующая тому, чтобы предприниматели и работники получали свою «справедливую долю». Эта справедливая доля, измеряемая с точки зрения прибыли или заработной платы, является именно тем, что люди заслуживают, с точки зрения ценностей, которые они создают для свои сограждан. Хотя динамичная энергия капиталистической экономики в краткосрочной перспективе часто становится причиной неравенства, эта энергия также ведет к массовому изобилию, которое поднимает среднюю продолжительность и уровень жизни всего населения.
Глава 12
История всемирного успеха
Конец империи сопровождался распространением других средств подчинения.[150]
Кваме Нкрума. «Неоколониализм»Мы живем в мире экономической глобализации — в мире общего рынка, который сформирован главным образом Америкой и Западом. Прогрессисты утверждают, что первым шагом в этой глобализации была английская и французская колонизация, за которой последовал «неоколониализм» — еще одна форма экономической эксплуатации, равносильной ограблению, — где главную роль играла Америка. Поколению людей, выросших в пятидесятых и шестидесятых в странах Третьего мира, казалось совершенно очевидным, что колониализм сам по себе был грабежом в гигантском масштабе. Например, Англия закупала хлопок и другое сырье в Индии, превращала их в конечный продукт на фабриках Манчестера и Ливерпуля, а затем продавала эти вещи в своей стране и по всему миру. Индийцы начинали покупать рубашки, изготовленные в Англии из индийского хлопка, в то время как индийские мастерские, использовавшие ручные ткацкие станки, закрывались.