Анна Политковская - Путинская Россия
За сутки до собрания, 17 февраля, Федулев направляет в УБОП парочку своих сотрудников — Пильщикова и Наймушина. Эти господа в УБОПе хорошо известны: уже много лет они проходят там в вялотекущем уголовном деле как возможные исполнители заказного убийства одного из федулевских компаньонов. На сей раз, 17-го, Пильщиков и Наймушин пишут в УБОП донос: якобы Леон вымогал у них 10 тысяч долларов. И ЗА ОДИН ЧАС — скорость, невероятная для российской правоохранительной системы, — против Леона возбуждают уголовное дело. Естественно, без всякого предварительного расследования, аудиозаписей, проверок. Только на основании доноса… В это же самое время по улицам Лобвы курсирует милицейская машина и раскидывает там листовки (!): директор Леон — в розыске и бегах, он больше не может считаться директором…
18 февраля — день собрания кредиторов в офисе Федулева. Как и положено, все начинается с регистрации. Вход, коридоры и кабинеты — под контролем вооруженных автоматчиков в милицейской форме, это люди из УБОПа. Кажется, все предусмотрено и ничто не может изменить игру, затеянную Федулевым.
Однако тут-то и случается то непредвиденное, ради чего и переносили собрание в Екатеринбург. Председатель заводского профсоюзного комитета Галина Иванова, имеющая право присутствовать на собрании кредиторов от имени трудового коллектива — женщина, на которую, конечно же, никто не обращал никакого внимания, — достает из сумочки доверенность. Это самая «дорогая» доверенность, от основного кредитора. Об этом позаботился Леон, объявленный в розыск. И цена доверенности — 34 процента голосов. И, значит, как Иванова проголосует — так и будет…
Федулев отдает приказ, и Иванову увозят в УБОП — арестовывают! — Прямо с собрания, не дожидаясь голосования. Кто? Сотрудники УБОПа, находящиеся в зале, — не в форме, а просто так, растворенные среди людей. Они держат Иванову в УБОПе ровно три часа двадцать минут — до звонка Федулева о том, что регистрация закончена…
Дальше была ночь после собрания. Вот как описывает ее Александр Науджюс, заместитель Василия Леона (это также официальные показания Науджюса в областную ФСБ): «На завод я приехал около 22.30. Около 1.30 ушел спать. В 4.30 меня разбудили… Дверь в заводоуправление была уже выломана, решетки на окнах тоже. Вокруг было много вооруженных людей и около 30 легковых машин и автобус. Нас пропустили в заводоуправление, где с поднятыми руками стояла заводская охрана, — их охраняли люди с автоматами и в милицейской форме. За столом сидел старший лейтенант УБОПа Олешкевич. Я вошел в кабинет коммерческого директора, там сидел Федулев. Я спросил: «На каком основании произошел захват?». Мне предоставили протокол собрания кредиторов и контракт с новым директором. Контракт был поддельный».
Таким образом совместная операция Федулева и областного УБОПа по незаконному захвату Лобвинского гидролизного завода завершилась успешно. Налицо были вопиющие нарушения закона и превышение полномочий государственными служащими. Иными словами, борьба с оргпреступностью, что и является главной работой УБОПов, путем репродукции оргпреступности собственными, УБОПа, силами.
Кто за это понес наказание? Если смотреть на все с высоты 2003 года, третьего года «диктатуры закона», провозглашенной Путиным? Никто. До сих пор.
«Прошу оградить меня от дальнейших провокаций работников УБОПа», — написал тогда Василий Леон в ФСБ… Написал — и все. Истратил пять листков бумаги — и ничего больше. С 18 февраля он — директор без завода. Каждый день после 18 февраля стал приносить федулевцам тысячи долларов наличными. Лобва — это спирт, спирт — это водка-«паленка», водка-«паленка» — это Федулев и компания… Передел спиртового рынка Урала, связанный с выходом Федулева из тюрьмы, состоялся. Что и требовалось…
Сегодня Лобвинский завод влачит жалкое существование — Федулев выгреб его до донышка и отошел в сторону. Что и следовало ожидать… Но это — сегодня, а в 2000 году, завоевав Лобву и поднакопив за последующие месяцы наличную денежную массу, через семь месяцев после лобвинского захвата Федулев, никем не остановленный, двинулся на металлургический рынок. Первым на его пути был лакомый кусочек по имени Качканар.
Качканар
Качканарский горно-обогатительный комбинат (ГОК) — мировая знаменитость и российское национальное достояние. Единственный в мире, добывающий железо-ванадиевую руду. Без продукции ГОКа нет доменной плавки. В нашей стране, по крайней мере, нет ни одного рельса для железной дороги.
В середине 90-х годов, как и многие другие экономико-образующие предприятия России, Качканарский ГОК был подвергнут серии приватизационных мероприятий, в результате которых совершенно обнищал. Особенно тяжелым стало положение в 1997-1998 годах. К этому моменту председателем совета директоров на ГОКе стал Федулев, и действовал он тут так же, как и везде, где получал власть: выхолащивал предприятие, облепляя его своими же мелкими реализационными фирмочками, через которые продукция уходила, а деньги обратно на комбинат не возвращались. К концу 98-го Федулев довел Качканар до банкротства. И только арест «лучшего предпринимателя Урала» стал началом возрождения ГОКа — смогли активизироваться другие акционеры. Они наняли команду знающих менеджеров во главе с Джалолом Хайдаровым, за теми пришли крупные инвесторы.
В 1999 году комбинат преобразился — объем производства вырос до проектной мощности, стоимость чистых активов пошла вверх, рабочим стали платить зарплату (а тут та же ситуация, что и в Лобве: ГОК — градообразующее предприятие, где работают 10 тысяч человек, почти все трудоспособное население города).
Результат послефедулевского оздоровления был налицо — акции комбината вновь стали интересными на фондовом рынке.
А теперь — политическое отступление. При свердловском губернаторе Росселе, как почти при каждом российском губернаторе, всегда имеется такой же человек, каким был при Ельцине Путин. Преемник — очень верный и неглупый, коронованный в преемники в силу сложившихся обстоятельств, когда кто-то верный и неглупый должен быть гарантом сохранения финансовой стабильности и личной безопасности первого лица в случае, когда тот покинет политическую арену.
Такая личность при Росселе — Андрей Козицын, уральский «медный король», управляющий медеплавильными заводами Свердловской области. По мере движения к очередным губернаторским выборам Екатеринбург стал свидетелем экспансии «медного» Козицына еще и в металлургическую отрасль — под покровительством Росселя, естественно.
Но при чем тут сравнение с Ельциным-Путиным и Путиным-гарантом ельцинской финансовой стабильности? Дело в том, что Россель — тоже не вечный губернатор, и, так как дело движется к переизбранию, Россель стал предпринимать шаги в сторону сосредоточения в одних руках — в данном случае в руках Козицына — всех самых лакомых кусочков уральской промышленности. А в руках Козицына — значит, и в руках Росселя.
Как вы помните, одним из первых, после выхода из московской тюрьмы, екатеринбургских визитов Федулева был к губернатору Росселю. О чем шла речь, точно неизвестно, однако сразу после аудиенции Федулев переписал в доверительное управление Козицыну все свои акции по двум комбинатам — Качканарскому и Нижнетагильскому металлургическому. По всей видимости, это была чистой воды сделка Федулева с губернатором. Федулев выкупил себе право делать в области все, что ему надо, а Козыцин вошел на Качканар.
Надо сказать, что у Федулева на тот момент было только 19 процентов акций ГОКа, да и те — с подмоченной репутацией, о чем будет рассказано ниже. И значит, переданный Козицыну пакет — не контрольный, и своего, подконтрольного, руководителя так просто не поставишь… Да и менеджеры во главе с Хайдаровым воспротивились новой федулевско-козыцинской экспансии, а за их спинами — владельцы 70 процентов акций комбината…
Что было делать? Насильник потому так и назван, что берет жертву силой. 28 января 2000 года происходит вооруженный захват Качканарского ГОКа. Со стрельбой, подложными документами и при активном участии правоохранительных органов — по тому же сценарию, что и на Лобвинском гидролизном заводе. И при таком же активном внешнем безучастии губернатора Росселя — и это тоже, как в Лобве.
На рассвете 29 января комбинату был явлен новый директор — Козицын. А по свободным кабинетам заводоуправления туда-сюда, по-хозяйски, прохаживался Федулев… Дежавю.
Понятно, однако, что власть силой — это ненадолго, всего лишь до первого собрания акционеров. И Козицын, и Федулев это отлично понимали: тут не лобвинская ситуация с кредиторами — качканарские акционеры просто выкинут захватчиков.
Вывод последовал такой: во-первых, не допустить собрания. А во-вторых, обанкротить ГОК опять, потому что это единственный шанс лишить акционеров властных полномочий. (Таково наше законодательство: если предприятие объявляют несостоятельным, то акционеры превращаются в безгласных собственников).
