Джордж Фридман - «Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира
Повсюду царил оптимизм. Советский Союз распался, и страны к востоку от границ ЕС, освободившись от советской опеки, сразу же захотели присоединиться к ЕС. Европа вступила в период процветания. Те или иные ее части были успешными в разной степени, но в целом успешными были все. Европейские нации оставались суверенными. Они не отказывались от контроля над своим собственным будущим. Однако не существовало единой оборонной и внешней политики, реальным было только экономическое объединение. Представлялось, что этого достаточно. Необходимость военной защиты виделась архаичным пережитком прошлого, различие между внешней политикой и внешнеэкономической деятельностью виделось чисто академическим. Экономика вышла на первый план, экономика была тем, что только и имеет значение. Европа стала такой, какой обещал ее сделать Евросоюз, — мирной и процветающей.
Можно сказать, что с момента формального рождения до 2008 года ЕС успешно и быстро развивался. Затем в течение всего шести недель все вроде бы незыблемые столпы единой Европы стали рушиться. Процветание оказалось под угрозой, Европа вошла в реальный кризис. Вопрос встал так: за счет чего Европа сможет оставаться единой тогда, когда наступает время болезненных решений и необходимости жертв, а не только «приятностей» членства?
Во-первых, 7 августа Россия вступила в войну с Грузией[29]. Далее, 15 сентября произошло банкротство инвестиционного банка Lehman Brothers. Эти два события на первый взгляд кажутся совершенно не связанными друг с другом. Совершенно очевидно, что тогда никто не рассматривал их в качестве вех, означающих конец целой эпохи. Но они оказались чрезвычайно важными и на самом деле положили конец эпохе. Первое событие коренным образом изменило взаимоотношения Европы и России, положив конец долгому периоду концентрации России только на внутренних делах. Также были развеяны иллюзии, что война между нациями в Европе стала невозможной[30]. Второе событие привело к панике на финансовых рынках таких масштабов, с которыми властям Евросоюза еще не приходилось иметь дело. В результате произошло некоторое размывание экономических основ ЕС и нарушение хрупкого баланса между общеевропейскими и суверенными национальными интересами. Все вместе это запустило процессы, приведшие к (пока) неразрешимому кризису и поставившие под сомнение европейский мир и процветание. Мы все до сих пор живем под тенью этих двух событий, с которыми тесно связаны и украинская драма, и очень медленный рост Европы в последнее время. Они определяют современную международную повестку.
Как всегда, глубинной причиной всех конфликтов последних пары десятков лет были скрытые и явные противоречия между националистическими и интеграционными тенденциями. Европа боялась национализма. Распад советской империи породил новые нации и освободил уже существовавшие. ЕС приветствовал эти новые свободные нации с их сложными и не всегда до конца устоявшимися интересами, одновременно опасаясь всяческого национализма. Новые национальные государства еще не были включены в структуры НАТО и Евросоюза, но стремились в них, так как были уверены, что членство в этих организациях обеспечит им безопасность, процветание и либеральное государственное устройство, основанное на общеевропейских ценностях. Одновременно, без сомнения, они не собирались расставаться с новообретенным суверенитетом. Таким образом, можно сказать, что в Европе появились и стали развиваться новые многочисленные внутренние противоречия, но это отпугнуло европейцев и не удержало их от смелых шагов.
«Старые» члены Евросоюза рассматривали экспансию на восток как гарантию мира в Европе и возможность отбросить Россию, как бы запирая ее вне европейского дома, одновременно предотвращая ее возвращение к утраченным позициям в будущем, создавая почву для процветания и политического либерализма в новых свободных странах. Самые смелые даже допускали присоединение России к Евросоюзу в должное время. Стремления к экспансии и присоединению к ЕС были обусловлены одним и тем же: процветание означает и гарантирует мир, а Европейский Союз гарантирует процветание. При этом точного определения, что есть суверенитет в новых условиях, не требовалось. Понятие суверенитета оказалось в подвешенном состоянии, не требующем детального разъяснения.
Европейский Союз так и не приступил к формулировке своей оборонной политики. НАТО продолжало существовать, несмотря на то что холодная война закончилась. Но альянс оказался в очень странном положении: историческое предназначение Североатлантического блока заключалось в противостоянии врагу, которого уже не стало. США были членом НАТО, являясь основной силой блока, в то время как европейские страны оставались слабыми в военном отношении. Одновременно США оказались прямо вовлечены в войны в Афганистане и Ираке. Американская политика подрывала НАТО изнутри, фактически разделяя членов организации на тех, кто поддерживал США и сотрудничал с ними в их военных операциях, и тех, кто выступал против американских «резких движений». Были даже те, кто соглашался участвовать в одной из американских войн, но отказывался в другой. Способность НАТО к действию как единой структуры была ограничена, но блок включал в себя большинство европейских стран, хотя и не являлся чисто европейской организацией.
К 2008 году и НАТО, и ЕС значительно продвинулись на восток. У обеих организаций была общая цель: интеграция новых свободных стран Восточной Европы и — потенциально — бывшего Советского Союза в западное общество. Это означало большее, чем просто объединение оборонных и экономических усилий. Это требовало моральной и культурной интеграции. Членство в обеих структурах для Запада было знаком того, что новичок присоединяется к светской, многонациональной, миролюбивой Европе, принимая и разделяя общие ценности, приобретая полную поддержку всех членов на пути к процветанию, миру и вливаясь в общеевропейское культурное пространство.
Евросоюз для внешнего наблюдателя очень напоминал НАТО, только без Соединенных Штатов. Самое большое отличие заключалось в том, что Турция была членом НАТО, но не ЕС. Кроме того, были различия в участии Северных стран в этих организациях. По мере того как внешние границы НАТО и ЕС двигались на восток, они оставляли за скобками европейской повестки Россию и пограничные государства — Украину и Белоруссию. И тут исключенная подобным образом Россия, с которой практически перестали считаться, неожиданно вернулась на европейскую историческую арену.
Грузинский кризисДевяностые годы XX века стали катастрофическими для России — и с геополитической точки зрения, и экономически. В результате падения коммунизма экономика оказалась разрушена, широкое российское влияние исчезло. Владимир Путин оказался на вершине власти потому, что он представлял один из все еще функционировавших государственных институтов — тайную полицию. В свое время она была оплотом как царизма, так и коммунистического режима, фактически удерживая страну от распада. Очень многие ее чины успешно поучаствовали в хаотическом разграблении страны в девяностые, после чего перед ними встала проблема защитить награбленное ими самими и их приспешниками. В результате Путин и аппарат ФСБ пришли к власти. Режим, созданный Путиным, до настоящего времени определяет облик страны и влияет на все, что попадает в его поле зрения.
Путин и ФСБ провозгласили курс на защиту национальных интересов России. Конечно, Россия сильно уменьшилась в размерах (по сравнению с СССР), при этом существовали серьезные опасения в отношении ее дальнейшей дезинтеграции. Путин приступил не только к стабилизации экономики и социальной жизни, но и к восстановлению геополитической силы — для защиты стратегических интересов страны. Россия предприняла усилия по защите своих рубежей. НАТО и ЕС, которые тем временем уже расширили собственное влияние так, что включили в свой состав Балтийские государства, далее пойти не смогли.
В начале нулевых годов намерения НАТО и ЕС продвигаться все дальше на восток были очевидны. Соединенные Штаты и некоторые европейские государства стремились привести к власти в Украине прозападное правительство. Если бы Украина стала членом НАТО и если бы Североатлантический блок когда-нибудь восстановил свою военную мощь, то Россия оказалась бы практически слабо защищенной от вторжения с запада. Россия не могла игнорировать возможность такого развития событий. США начали поддерживать различные политические группировки на Украине, которые в глазах американцев и европейцев выглядели как демократические силы, с российской же стороны это виделось как усилия по насаждению в Киеве антироссийского правительства, что могло быть серьезнейшим шагом в деле развала самой Российской Федерации. В 2004 году «оранжевая революция» привела к власти как раз подобное правительство.
