Владислав Швед - Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию
17 ноября 1938 г. в связи с серьезными нарушениями социалистической законности постановлением СНК и ЦК ВКП(б) «судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР», были ликвидированы. В постановлении подчеркивалось, что:
«…массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведённые органами НКВД в 1937–1938 годах, при упрощенном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры…».
Постановление СНК и ЦК ВКП(б) предписывало:
«Впредь все дела в точном соответствии с действующим законодательством о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР».
(АП РФ, ф. 3, оп. 58, д. 6, л. 85–87)Все причитания «защитников демократии» по поводу «дьявольских порождений» сталинской системы — «Особого совещания» и «троек» с учетом современных реалий вызывают улыбку. Известно, что 28 сентября 2006 г. Конгресс США принял «Закон о военных комиссиях» (Military Commissions Act, 2006), по которому были легализованы действующие с 2001 г. так называемые «военные комиссии», фактический аналог сталинского «Особого совещания».
«Военным комиссиям» предоставлено право задерживать и осуждать в любой точке мира неграждан США. Для этого нужно лишь обвинить их в терроризме и назвать «незаконными вражескими комбатантами» — американским вариантом термина «враги народа». Этот закон также легализовал применение пыток к подозреваемым в террористической деятельности.
Не давая оценок «нравственности» действий администрации Д. Буша, заметим, что в условиях усиления внешней опасности, она интуитивно выбрала «сталинские» методы защиты американского государства. Это свидетельствует о том, что в чрезвычайных условиях борьбы за выживание государства лидеры любой политической ориентации — коммунисты, демократы, либералы — используют подобные методы как наиболее эффективные.
Следует не забывать, что в 1930-х годах вопрос «жизни и смерти» для советского государства стоял особенно остро. Политика окружавших СССР капиталистических государств всегда была направлена на уничтожение «коммунистической заразы», которая в своем гимне «Интернационал» заявляла:
«Весь мир насилья мы разрушим
до основанья, а затем
мы наш, мы новый мир построим…»
Относительно роли и значения Лаврентия Берии в организации «бессудного расстрела» военнопленных поляков необходимо сказать следующее. Как уже говорилось, весной 1940 г. для недавно назначенного наркома внутренних дел заниматься самодеятельностью в вопросах репрессирования было смертельно опасно. Поэтому Берия предпочитал действовать в соответствии с действовавшим в то время уголовно-процессуальным законодательством. Об этом наглядно свидетельствуют две ситуации, в которых в 1940–41 гг. принимались решения о расстрелах больших групп людей.
15 ноября 1941 г., в самый тяжелый период войны, Берия информирует Сталина, что в тюрьмах НКВД скопились 10 645 человек, приговоренных к расстрелу. Берия разъясняет, что подобное положение сложилось вследствие того, что:
«…по существующему ныне порядку приговоры военных трибуналов округов, а также верховных судов союзных, автономных республик и краевых, областных судов входят в законную силу только после утверждения их Военной коллегией и Уголовно-судебной коллегией Верховного Суда Союза ССР — соответственно.
Однако и решения Верховного суда Союза ССР по существу не являются окончательными, так как они рассматриваются комиссией Политбюро ЦК ВКП(б), которая свое заключение также представляет на утверждение ЦК ВКП(б) и только после этого по делу выносится окончательное решение…».
Исходя из этого, Берия предлагает:
«1. Разрешить НКВД СССР…привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов и республиканских, краевых, областных судебных органов.
2. Предоставить Особому совещанию НКВД СССР право с участием прокурора Союза ССР по возникающим в органах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях, об особо опасных преступлениях против порядка управления СССР … выносить соответствующие меры наказания вплоть до расстрела. Решение Особого совещания считать окончательным».
(Новая газета. № 22, 1996, с. 4)Государственный комитет обороны СССР согласился с предложением Берии. Как видим, даже тогда, когда враг стоял у ворот Москвы, «социалистическая законность» соблюдалась. Возникает вопрос, почему же в 1940 г. Сталин и Берия пошли на нарушение созданной ими системы? Зачем для вынесения решения по военнопленным полякам нужно было выдумывать незаконную специальную тройку НКВД, если легитимная система вынесения «расстрельных» приговоров в СССР была отработана до мелочей?
«Игра в социалистическую законность», как характеризуют правовую ситуацию при Сталине некоторые историки, имела очень жесткие правила, которые не нарушал он сам и не позволял нарушать никому из своего окружения. Налицо явная алогичность поведения Сталина.
Версия авторов «Катынского синдрома…» о том, что:
«…соблюдение даже такой видимости законности, какой было Особое совещание, могло привести к просачиванию информации о вопиющем беззаконии — репрессировании военнопленных, мощным резонансом отозваться внутри страны и за её пределами»,
не выдерживает критики (Катынский синдром. С. 464).
Для «усиления режима секретности» создание специальной тройки НКВД было бессмысленным делом. Разница между «тройкой», созданной решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., и Особым совещанием ничтожна. В обоих случаях решение принимал узкий круг проверенных лиц, не сомневающихся в «линии партии». Более того, двое членов первоначально предложенного состава «тройки» (Берия и Меркулов) являлись полноправными членами Особого совещания. Третий (Баштаков), не входивший в состав Особого совещания, фактически постоянно участвовал в его работе, так как руководимый им 1-й спецотдел готовил дела к рассмотрению на Особое совещание и контролировал исполнение принятых решений.
В организационном плане разница также была несущественной, поскольку схемы документооборота Особого совещания НКВД и «тройки НКВД» полностью совпадали — документы шли через одних и тех же сотрудников 1-го спецотдела НКВД СССР.
Но решение Политбюро о создании «тройки» становится вполне логичным, если предположить, что ей вменялось не вынесение приговоров, а политическая «сортировка» поляков. Следует отметить, что в решении Политбюро «тройке» предписывалось «рассмотрение дел и вынесение решения». Какого решения, не уточнено. Можно предположить, что «тройка» должна была рассмотреть дела и на этом основании принять решение о разделении военнопленных поляков на три основных контингента.
1. Польские военнопленные, виновные в военных и других тяжких преступлениях. Следственные дела на них передавались в военные трибуналы. Эти пленные, как правило, осуждались к расстрелу.
2. Военнопленные поляки, настроенные антисоветски, но на которых не было достаточного компромата. Их дела направлялись на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Они осуждались к принудительным работам в лагерях.
3. Польские военнопленные, настроенные просоветски или представлявшие оперативный интерес для НКВД. Они и в будущем сохраняли свой статус военнопленных.
Подобным образом аналогичной «тройкой», только названной «комиссией», были «рассортированы» в мае-июне 1940 г. красноармейцы, прибывшие из финского плена. 28 июня 1940 г. Берия докладывал Сталину о судьбе 5,5 тысяч красноармейцев и начсостава, переданных финнами при обмене военнопленными и размещенных в Южском лагере.
Дела 344 человек, «изобличенных в активной предательской работе», рассмотрела Военная коллегия Верховного суда СССР, в результате чего «приговорены к расстрелу 232 человека». Дела на 4354 бывших военнопленных, на которых не нашлось достаточного материала для предания обычному суду, но «подозрительных по обстоятельствам пленения и поведения в плену», рассмотрело Особое совещание НКВД СССР и приговорило их «к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком от 5 до 8 лет». 450 человек, «попавших в плен больными, ранеными и обмороженными» были освобождены! (Родина. № 12, 1995, с. 105).
Надо заметить, что «тройка», созданная по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., во внутренней переписке органов НКВД также именовалась «комиссией» (Катынь. Расстрел. С. 24). Совпадение в названии слишком явное, чтобы быть случайным. Это подтверждает версию о том, что задача «тройки», созданной по решению Политбюро, вероятнее всего, как и в Южском лагере, состояла в политической «сортировке» военнопленных поляков.
