Лев Гинцберг - Ранняя история нацизма. Борьба за власть
Гитлера вместе с военным руководителем путча Крибелем и некоторыми другими нацистскими преступниками (среди них был и Гесс) поместили в крепость Ландсберг, находившуюся в живописном месте на берегу р. Лех. Часть дня заключенные работали на воздухе (Гитлер был освобожден, как «пострадавший» 9 ноября), остальное время играли в карты, пили и т.д. Путчисты имели возможность заказывать изысканные обеды. Камеры никогда не запирались. Хотя длительность посещений каждого заключенного не должна была превышать шести часов в неделю, на деле этого правила не придерживались. У Гитлера был свой режим: он отвечал на почту (иногда, впрочем, поручал это Гессу или кому-либо другому), просматривал книги, пользуясь многочисленными презентами. Позднее он говорил приближенным: «Ландсберг был моим университетом на государственный счет». Много времени уделялось диктовке будущей «библии» нацизма — «Майн кампф». Прием Гитлером посетителей иногда продолжался по шесть часов. В докладе баварскому министру юстиции администрация крепости признавала, что «число посетителей, побывавших здесь у Гитлера, исключительно велико. Среди них просители, лица, ищущие работу (!), кредиторы, друзья, а также любопытные. Гитлера посещали адвокаты, бизнесмены... издатели, кандидаты, а после выборов — избранные депутаты фёлькише. К Гитлеру приезжали, чтобы получить от него совет, как добиться устранения разногласий в лагере фёлькише».
Многочисленные фашистские организации и группы, раздираемые взаимной борьбой, взывали к Гитлеру, как к арбитру в своих непрекращающихся сварах. Позиция фюрера уже в это время характерна для метода решения важных политических вопросов, который он широко использовал в дальнейшем. Вот один лишь пример: к «триумвирату» Людендорф — Грэфе — Штрассер Гитлер относился резко отрицательно, видя в нем опасного соперника в борьбе за руководство фашистским движением, но на многочисленные просьбы с мест четко охарактеризовать свою точку зрения по этому вопросу он или не отвечал вовсе, или поручал кому-либо из своих подручных ответить в нарочито туманной форме. «Гитлер и в данном случае воздержался от прямого определения своей позиции, — писал один из сторонников Ландсберга Фольку, враждебно настроенному к «Партии свободы». — Правда, он осуждает поведение Людендорфа, но он не уполномочил меня высказать это от его имени... Точно так же он отклонил высказанную в Вашем письме просьбу открыто провозгласить свою позицию по отношению к имперскому руководству». На словах же, прибавляет автор письма, он неоднократно отвергал «триумвират».
Но запросы и посещения множились, грызня в фашистском лагере усиливалась, а активно вмешаться в борьбу с тем, чтобы оттеснить соперников и обеспечить свое непререкаемое главенство в организации, притом в общегерманском масштабе, Гитлер, находясь в заключении, не мог. Есть также основания предполагать, что он был заинтересован в доведении разногласий до предела, чтобы по выходе из тюрьмы (а из документов видно, что он твердо рассчитывал освободиться не позднее 1 октября) повысить свой престиж урегулированием споров. Как бы то ни было, в начале июля 1924 г. Гитлер сложил свои полномочия руководителя нацистского движения. По некоторым сведениям, он поступил так, чтобы воспрепятствовать своей высылке из Германии.
В подобной обстановке и собралась в Веймаре конференция фашистских организаций (для нее правительство Тюрингии предоставило здание, где была принята конституция). Речь шла о возможном объединении; но вместо этого заседания были посвящены взаимной ругани, обвинениям во лжи, предательстве «идей» и коррупции. С докладом выступил Розенберг, решительно высказавшийся против объединения, ибо целью последнего было лишь подчинение национал-социалистов Грэфе и К0. Между тем, по словам Розенберга, «национал-социалисты вкладывают в это предприятие духовный капитал (!), импульс, массы, т.е. собственно все». «В нашем собственном лагере, — говорил он, — достаточно неясностей, а объединение только умножит их число».
Выступая после Розенберга, Людендорф показал, что Гитлер трижды изменил свое мнение в вопросе о слиянии (что подтверждает и переписка между Ландсбергом и нацистами северо-запада: для фюрера важно было только одно — сумеет ли он стать во главе объединенной организации). Продолжались споры о возможности участия в работе парламентов, а одновременно с этим «принципиальным» спором «практики» грызлись из-за депутатских мест, обвиняя друг друга в подсиживании.
Будущий гауляйтер Валь, участвовавший в конференции, рассказывал и о сепаратном заседании нацистов, с которого несогласных со Штрейхером и Эссером вышибали таким же способом, как политических противников с нацистских собраний. Людендорф в конечном итоге покинул конференцию. «Устранение противоречий обеих партий и отдельных групп в их составе, — писал он позднее, — прекращение самостоятельных действий тех или иных депутатов, подрывных акций оказалось невозможным». То же самое признавал в своих воспоминаниях Э. Рем: «Все движение переживало глубокий кризис, раздробленное, расколотое, группа, выступающая против группы, военизированная организация против лидеров, являло картину брожения и разброда».
Единства не получилось, и вне организации, возглавлявшейся Грэфе и другими (с октября 1924 г. она именовалась «Национал-социалистической партией свободы»), осталась большая часть баварских нацистов и фашисты северо-западных округов. Штрейхер и Эссер были возмущены тем, что Людендорф и его сподвижники присвоили себе название «национал-социалистический»; это произошло потому, писали они, что «обозначение фёлькиш больше не способно привлечь ни одной собаки». Правда, новое название долго не удержалось: в феврале 1925 г., вскоре после освобождения Гитлера, «триумвират» сложил свои полномочия и произошла новая реорганизация.
Но освобождение Гитлера произошло не совсем так гладко, как можно было ожидать после решения суда. Правда, администрация крепости Ландсберг дала ему сверхлестную характеристику: «Человек порядка... неприхотливый, скромный... стремящийся скрупулезно сообразовываться с ограничениями... Человек, лишенный личного тщеславия (!)... 10 месяцев пребывания в заключении без сомнения сделали его более зрелым и спокойным». Неудивительно, что Гитлер полагал, что «есть 97% уверенности в освобождении и притом без высылки». Но некоторые чины мюнхенской полиции, знавшие фашистского главаря более длительное время, чем администрация тюрьмы, и в совсем других условиях, были иного мнения. «Гитлер возобновит свою политическую активность, — говорилось в меморандуме полиции от 22 сентября, направленном в министерство внутренних дел Баварии. — Он возобновит массовые митинги, будет организовывать демонстрации подобно тому, как было до путча». В результате этого условное освобождение, намеченное на 1 октября, не вступило в силу. Была и другая причина — выяснилась причастность Гитлера к попыткам Рема возродить военизированные штурмовые отряды под другим названием. Отказ освободить фюрера вызвал у фашистов бешеную ярость, которая нашла свое выражение в разнузданной речи Г. Штрассера в баварском ландтаге. Фашистский главарь назвал правительство Баварии «подлой собачьей бандой».
Г. Штрассер представляет для историка германского фашизма особый интерес. Он был одним из наиболее ранних приверженцев нацистской партии и возглавлял ее группу в одном из городов Баварии — Ландсхуте. Был весьма энергичен и в первые годы пользовался безусловной поддержкой Гитлера. Но в дальнейшем, особенно после «пивного путча», когда Штрассер превратился в самостоятельную силу и был избран в баварский ландтаг и в рейхстаг (а Гитлер находился в тюрьме), их отношения осложнились, что в конечном счете привело Штрассера к гибели от рук единомышленников.
Гитлер оставался в крепости до 20 декабря. Но правящие круги Баварии уже в начале ноября приняли решение о его освобождении. В беседе с вюртембергским посланником министр-президент Гельд и старый доброжелатель фюрера министр юстиции Гюртнер стремились обосновать это столь позднее освобождение тем, будто Гитлер все более теряет влияние, «его имя почти не вспоминают более». Поводом для выполнения их намерения явились выборы в рейхстаг, которые, как уже было сказано, принесли фашистам поражение. Выпуская Гитлера, правители Баварии избавлялись от нареканий со стороны националистов; несмотря на предупреждения (одно из них приводилось выше), Гельд и его коллеги считали, что «при усиливающемся развале движения фёлькише не следует более ожидать какой-либо опасности с их стороны». О возможности выслать Гитлера больше не вспоминали.
«Приобретением» нацизма за время пребывания фюрера в крепости был первый том книги «Майн кампф». Гитлер диктовал его Гессу (печатавшему на машинке, любезно предоставленной начальником крепости), расхаживая по комнате и говоря о чем угодно: о своей жизни, Вильгельме II, архитектуре, внешней политике, пропаганде, Вагнере, социал-демократии, воспитании и, конечно, о евреях. Главной отличительной чертой этого произведения была кровожадность, сочетавшаяся с безудержной демагогией, беззастенчивой саморекламой, оплевыванием всего светлого и прогрессивного, что было в истории (фюрер — без всяких на то оснований — считал себя знатоком ее) и в современной действительности. Это касалось в первую очередь Советской России, которую он объявил территорией для германской колонизации.
