Борис Ракитский - Наука о социальной политике: методология, теория, проблемы российской практики. Том II. Становление науки о социальной политике
Коренная особенность буржуазной демократии (в её развитом виде) – соединение равноправия с тенденцией возрастания неравенства в общественном положении людей и социальных групп. Коренной антагонизм и тактический (текущий) компромисс социальных сил уживаются в буржуазно-демократическом обществе, предопределяя особенности всех форм управления и всех ценностей, включая и социальную защищённость.
Каркас отношений социальной защищённости при развитом буржуазно-демократическом управлении имеет следующие параметры.
1. Власть в обществе строится как триединство законодательной, исполнительной и судебной властей (это принцип всякой развитой демократии). Формально население имеет равные возможности формировать все виды власти (принцип «один человек-один голос»). Формально имеется и равная возможность вести агитацию и пропаганду. Однако в лучшем случае материальные равные возможности складываются лишь на период официальной избирательной кампании. Повседневно и регулярно действуют информационные средства воздействия, которые распределены по капиталу. В результате имеет место устойчивая тенденция трансформации принципа «один человек – один голос» в принцип «один доллар – один голос». На деле получается, что при формальном равенстве возможностей и под флагом равноправия граждан осуществляется равенство капиталов в управлении процессом формирования властных структур. Таков механизм доминирования буржуазии в демократической власти.
Развитые формы буржуазной демократии позволяют избежать демонстраций на тему «кто платит, тот и заказывает музыку». Социальная устойчивость всего здания взаимоотношений классов, социальных групп и общностей имеет для буржуазии приоритетное значение. Тем более что, громко отрицая с помощью своих идеологов классовый подход, буржуазия в практической своей деятельности исходит и сознательно, и инстинктивно прежде всего из того, что все общественное здание стоит на антагонистическом фундаменте.
Такая противоречивость буржуазно-демократической власти предопределяет исключительный упор на авторитет закона. Законность и правопорядок являются универсальной формой социальной защищённости в условиях буржуазной демократии. Правда, у буржуазии в дополнение к этому есть возможность при помощи капиталов влиять на общественное мнение, на сам процесс принятия законов и на исполнительную власть. У трудящихся на это нет сопоставимых средств, но зато есть возможности организоваться и солидарно «давить» на власти.
Итак, механизм социальной защищённости в аспекте власти складывается в условиях развитой буржуазной демократии как механизм законности и правопорядка, испытывающих двойное воздействие: со стороны буржуазии (через «информационную власть», через лоббизм, коррупцию, «своих» депутатов и должностных лиц) и со стороны трудящихся (через давление снизу методами профсоюзной, политической, забастовочной борьбы).
2. Власть в хозяйстве (собственность) принадлежит по преимуществу частному капиталу, то есть построена на системе эксплуатации. Доход от собственности, от капитала считается не только справедливым, но и единственно естественным, универсальным (у кого нет собственности на средства производства, тот собственник рабочей силы, а потому его заработок опять-таки есть доход от собственности). Так что равноправие собственников – незыблемый принцип, другое дело, что собственность распределена неравномерно, и эта неравномерность имеет свойство возрастать.
Поляризация экономического положения чревата обострениями социальных взаимоотношений. Это вызывает при развитой буржуазной демократии необходимость поддержки социально слабой части общества. Это социальный компромисс, своего рода громоотвод. От грубопримитивных форм периода первоначального накопления капитала («бочку рабочим вина выставляю и недоимку дарю») социальная поддержка аутсайдеров частнопредпринимательской системы развивается сперва до регулярной благотворительности и кампаний помощи, а позже – до современных цивилизованных социальных программ.
Итак, социальная защищённость в экономической области при развитых формах буржуазно-демократического управления строится как защищённость сложившегося распределения власти в хозяйстве (собственности) плюс социальная поддержка тех, кто в ходе поляризации экономического положения оказывается на обочине (а то и в кювете) общественного развития. В 1990 г. тотчас после выдвижения правительством Рыжкова-Абалкина лозунгов разгосударствления и приватизации засверкала на страницах прессы и новая формула защищенности: «Свобода – сильным, поддержка – слабым». Это как раз точная формула социальной защищённости развитой буржуазной демократии.
3. Коренной принцип социальной защищённости интересов в условиях развитой буржуазной демократии – компенсирование. Это не означает, что компенсирование не применяется при других моделях управления. Но для развитой модели буржуазно-демократического управления компенсирование есть адекватный и универсальный принцип. Оно выступает здесь в смысле отступного, откупа. Логика компенсирования в буржуазно-демократическом его понимании основана на идеологии универсальности рыночных отношений, на их отождествлении не только со всеми экономическими, но и – шире! – со всеми общественными отношениями. Грубо говоря, все в обществе вроде бы продаётся и покупается. Говоря аккуратнее, любой ущерб (моральный, ущерб здоровью и т. п.) может быть адекватно выражен в деньгах и возмещён. Другими словами, компенсирование в буржуазно-экономическом его понимании исходит из того, что денежное возмещение любого ущерба есть полноценная социальная защита интересов и общественно-экономического положения.
Разумеется, в реальной жизни происходят отступления от принципа универсальности денежного возмещения всего и вся. Но тогда обычно говорят либо о диктаторских, либо о социалистических примесях к регулированию свободного рынка, вмешательствах в свободу рынка. О социализме при этом поминают, когда буржуазно-демократическое государство действует в направлении большей социальной защищённости, нежели вытекает из механизма свободного рынка.
4. Граждане и все социальные группы развитого буржуазно-демократического общества равноправны формально, то есть по закону. Буржуазно-демократическое государство призвано защитить частную собственность не любыми, а демократическими методами. Поэтому оно просто вынуждено возвести в принцип абстрагирование законов и государственных гарантирующих действий от фактического имущественного неравенства и от неравенства граждан в системе реальной власти как в обществе, так и в хозяйстве. Государственные гарантии сводятся при этом к единству законов (законы для всех одинаковы) и к единому порядку их применения.
Разные социальные группы (и классы) оказываются при таких формально единых нормах законности и правопорядка в реально неравном положении. Группы, имеющие власть и капитал, используют их для формирования реального соотношения прав и свобод в свою пользу, для создания себе более благоприятного общественного положения. Уровень реального общественного положения трудящихся во многом зависит от активности их организаций (партий, профсоюзов и т. п.) по противостоянию экономической и политической власти буржуазии.
Особенно ясно формальность равноправия проявляется в пропагандистской формуле так называемых равных возможностей. Эти возможности действительно равны, если равны капиталы и позиции в структурах власти. Однако ни того, ни другого не бывает в буржуазно-демократическом обществе, ибо его сущностный признак – как раз неравенство как капиталов, так и власти. Говорят иногда, что неравенство создавалось исторически, вроде как неравенство у бегунов в командной эстафете. Каждое новое поколение наследует неравенство власти и собственности, подобно бегунам на четвертом, скажем, этапе: эстафета передается неодновременно, а в зависимости от того, как бежали команды на всех предыдущих этапах. В эстафете, однако же, реально равные правила для всех участников. А в жизни равенство нарушается уже на старте, еще в период первоначального накопления капитала с его насильственными неэкономическими действиями, так что одни субъекты (социальные группы) преодолевают дистанцию бегом, другие – на велосипеде, третьи – на автомобиле. Таково оказывается равенство возможностей. Оно формально и состоит лишь в том, что дистанция размечена одинаковыми метрами и время отсчитывается одинаковыми секундами. Да и то, наверное, не всегда. Один закон для всех – это, конечно же, немало. Но до равных возможностей, до реального равноправия отсюда ещё далеко, если равноправие включает равные возможности подключать капитал и власть к укреплению своего общественного положения.
