Ганс-Петер Мартин - Западня глобализации: атака на процветание и демократию
Правда состоит в том, что корпоративная Америка больше не хочет иметь никаких дел с профсоюзами. В каждом секторе топ-менеджеры разработали стратегии, которые не позволяли бы их служащим защищать свои интересы. Зеленый свет им дал сам президент Рейган в 1980 году, когда все члены профсоюза, работавшие в государственной авиадиспетчерской службе, были бесцеремонно уволены. Затем правительство и Конгресс внесли в трудовое законодательство ряд послаблений, позволивших главным управляющим и менеджерам предпринять самое радикальное наступление на права трудящихся со времен войны. Можно со всей определенное тью заключить, пишет Лестер Туроу, экономист Массачусетс кого технологического института (МТИ), что американские «капиталисты объявили своим рабочим классовую войну и выиграли ее»[227].
Главным оружием боссов корпораций стало сокращение целых областей управления и производства. Огромному числу таких служащих, как, например, работники бюро зарплаты, наладчики компьютеров и строительного оборудования или расчетчики налогов, указали на дверь. Им сказали, что впредь их работа будет выполняться субподрядчиками. Немного погодя многие из них снова устроились в те же компании, но на несравненно более низкие ставки, без права на пенсию или пособие по болезни и почти всегда с запретом на организацию профсоюза по месту работы.
Другая излюбленная модель — превращение постоянных служащих в нештатных сотрудников. Миллионы людей, в прошлом состоявших в штатных расписаниях компаний, ныне, как и прежде, работают специалистами по компьютерам, исследователями рынка или консультантами по оказанию услуг клиентам, но платят им теперь сдельно или по контракту, и весь рыночный риск ложится на их плечи. Кроме того, быстро растет число работающих неполный рабочий день и временных работников. Начав же внедрять схему заказа продукции точно по расписанию, устраняющую необходимость в дорогих складских помещениях, компании пришли к идее найма работающих точно по расписанию, которых в былые времена называли просто поденщиками. В настоящее время столь ненадежными условиями труда вынуждены довольствоваться свыше 5 миллионов граждан США, многие из которых работают в двух или трех фирмах одновременно. Таким образом, менеджеры имеют в своем распоряжении как внутри, так и вне компаний резерв дешевой рабочей силы, который они могут задействовать в соответствии с обстановкой на рынке. Сегодня крупнейшим американским частным работодателем является уже не General Motors, AT&T или IBM, а агентство предоставления временной работы Manpower.
Эти перемены охватили почти все области трудовой деятельности. Между 1979 и 1995 годами 43 миллиона человек лишились работы[228]. В большинстве своем они быстро нашли себе другую, однако в двух третях случаев это сопровождалось ухудшением условий труда и изрядным снижением зарплаты. Крупные фирмы уменьшились в размерах, а их работа была разделена между многочисленными юридически самостоятельными единицами, расположенными в разных местах. Как мы уже видели на примере Caterpillar, новая фрагментарная организация труда размывала основу профсоюзного движения. В 1980 году в профсоюзах состояли более 20% рабочих и служащих, а сегодня таковых лишь 10%. Один только UAW потерял более полумиллиона своих членов.
Устранение механизмов государственного контроля и других противовесов постепенно привело к главенству в экономике США принципа «победитель получает все», который ныне доминирует во всех слоях американского общества. Так экономисты Филип Кук и Роберт Фрэнк назвали схему, по которой сегодня организовано большинство американских компаний[229]. Общественный договор, долго воспринимавшийся как нечто само собой разумеющееся, в свое время означал, что если дела у IBM, General Motors или любой другой компании идут хорошо, то у их служащих тоже все в порядке. К настоящему времени от этого договора не осталось и следа. В начале 1980-х, по словам Уильяма Диккенса из Института Брукингза, крупнейшие компании США делились со своими служащими примерно 70 процентами прибыли[230] и платили им больше средних ставок для соответствующих специальностей на рынке труда. В порядке вещей было и субсидирование менее доходных подразделений фирмы более доходными, и ситуация, когда от всех без исключения отделов требуется максимально возможная прибыль, в то время как корпорация в целом переживает не лучшие времена, была невозможна. Однако дерегу-лированная финансовая экономика превратила это социальное преимущество в слабость с точки зрения управления. Вскоре смышленые брокеры из инвестиционных банков на Уоллстрит обнаружили эту «неэффективность» и тем самым создали золотое дно для спекулянтов 1980-х. Финансируемые посредством займов враждебные поглощения позволяли скупать и затем распродавать определенные активы таких компаний, уволив оттуда всю избыточную или «слишком много получающую» рабочую силу. Всемирную известность этой стратегии уничтожения рабочих мест принес голливудский фильм «Уоллстрит», в котором беззастенчивый брокер Гордон Гекко дробит на части авиакомпанию за счет ее персонала.
Во избежание подобных корпоративных набегов многие руководители компаний сами занялись реструктуризацией и не пощадили никого. IBM, например, перевела своих водителей на контракт и наполовину урезала зарплату личных секретарш. Персонал многих подразделений IBM был поставлен перед альтернативой, с которой 14 000 служащих ее французского отделения столкнулись перед Рождеством 1994 года: или снижение зарплаты, или увольнение 2000 человек. (В данном случае сотрудники согласились отказаться от одной десятой заработка.) Между 1991 и 1995 годами IBM таким образом оставила без работы 122 000 человек и уменьшила расходы на зарплату на одну треть. Одновременно правление премировало пятерых своих членов, ответственных за «даунсайзинг» (сокращение размеров), выдав каждому из них, помимо зарплаты, по 5,8 миллиона долларов[231]. На IBM, как и во всех других компаниях, сотрудникам недвусмысленно дали понять, что единственным мерилом успешности корпорации являются «интересы акционеров». В самом деле, цена акций IBM и ее дивиденды побили осенью 1995 года все предыдущие рекорды. Эта логика объясняет, почему персонал фирм, прибыли которых не являются экстраординарными, тоже должен, быть готов к самому худшему.
Страх перед неравенствомВсе больше фирм, таким образом, ставят с ног на голову принцип, провозглашенный еще Генри Фордом и придавший американскому капитализму ту жизненную силу, что способствовала его всемирному триумфу. В 1914 году, когда этот капиталист-новатор удвоил своим рабочим зарплату, доведя ее до 5 долл. в день, «Уолл-стрит джорнэл» заклеймила этот шаг как «экономическое преступление». А ведь Форд просто открыл то, что позднее стало общепризнанным законом роста на уровне национальной экономики. Коль скоро автомобили должны быть общедоступны как товары широкого потребления, потенциальные покупатели должны зарабатывать достаточно денег, чтобы быть в состоянии их купить. Поэтому он за три месяца выплачивал рабочим эквивалент цены «форда» модели «Т». Сегодня зарплата большого числа рабочих крупных автомобильных корпораций до такой пропорции уже не дотягивает, особенно если речь идет о предприятиях в Мексике, Юго-Восточной Азии или на юге США. Торговля открытых границ и поражения профсоюзов «преодолели все ограничения», сетует Роберт Рейч, известный экономист и министр труда в правительстве Клинтона. Теперь, когда компании продают свою продукцию по всему миру, «их выживание уже не зависит от покупательной способности американских рабочих», которые во все большей степени становятся «запуганным классом»[232].
Мало того, экономист из МТИ Лестер Туроу полагает, что государственная статистика по безработице в лучшем случае обманчива или не более, чем пропаганда. К 7 миллионам безработных, официально зарегистрированных в 1995 году (цифра, основанная исключительно на анкетных данных министерства труда), следует добавить 6 миллионов тех, кто, тоже не имея работы, прекратил ее поиски. Еще есть 4–5 миллионов трудоустроенных, которые, вопреки своему желанию, вынуждены работать неполный рабочий день. Сложив вместе только эти три группы, мы обнаруживаем, что 14% трудоспособного населения не имеют постоянной работы. Ряды этой армии пополнятся до 28%, если учесть тех, кто работает лишь время от времени, 10,1 миллиона временных работников и работающих по вызову, а также 8,3 миллиона нештатных сотрудников, зачастую с университетским образованием, у которых редко бывает достаточно много заказов[233]. Распределение доходов согласуется с этой картиной. По данным Международной организации труда ООН, почти одна пятая всех занятых работает за зарплату ниже официального уровня бедности; это так называемая «работающая беднота», категория, давно закрепившаяся в американской социологии. При этом в США трудоустроенным приходится в наши дни работать в среднем напряженнее, чем в других странах ОЭСР, уровень социальной защиты американцев среди этих стран самый низкий, и они вынуждены чаще своих зарубежных коллег менять работу и место жительства.
